Когда меня спрашивают, а спрашивали много раз, какое наказание я хотел для Михаила, я говорю, что я просто не могу и не смею это сказать.
Я присоединюсь, так же как мои доверители, к мнению прокурора, и мы примем любое решение, любой приговор суда, любой, который не будем никогда оспаривать. Но сказать сегодня, что я хочу Михаилу этот срок или тот, ребята, я это не сделаю никогда.
Ваши доверители согласятся с оправдательным приговором?
– Если он будет, конечно.
Ну, они хотят справедливого приговора. И вот именно ту фразу, которую я сказал, это согласиться с мнением прокурора и принять любой приговор, который будет, это и есть.
Я не могу понять, почему их так атакуют, честно говоря. Не знаю, почему. И делают из них крайних, потому что они пошли на ТВ-шоу и так далее.
И мне пришлось приоткрыть завесу с их согласия, конечно, почему, собственно, они тоже участвуют в шоу.
Это семейная тайна, которую они мне разрешили сказать публично. В 1998 году другой член семьи, двоюродный брат погибшего Сергея, попал в точно такую аварию, один к одному.
В качестве жертвы?
– Да. Тоже выехал автомобиль на встречную полосу, и тоже лобовой удар. Двоюродный брат Виктор Венедиктов, его отвезли в больницу, и он скончался через несколько дней, оставив вдову и 14-летнего ребенка.
А дальше произошла странная вещь, которая, к сожалению, в нашей стране встречается. Человек, который совершил это деяние, ушел из-под любого наказания вообще.
Это социально значимый какой-то персонаж был?
– Ну, на уровне Рязанской области, насколько я понимаю.
Вы так акцентировали – «в нашей стране», как будто не провели столько времени в Соединенных Штатах и не знаете, например, о деле О’Джея Симпсона и тысяче других дел, когда деньги решали все. Глобальная общая практика, когда власть и деньги корректируют правосудие.
– Да. Но у нас развернулась большая полемика по этому поводу. И у нас обвиняют следствие и семью в том, что как же можно выставлять какие-либо претензии Михаилу Ефремову, когда вот существуют такие-то и такие-то случаи…
Ну вот Радзинский – история, когда он убил девушку, выехав на встречную полосу.
– Да, и так далее. Но я не участвовал в этих процессах, потому не могу и судить. Но претензии в соцсетях есть, безусловно. И вы абсолютно правы с делом Симпсона – хотя там его и отыграли в другую сторону позже, но в результате был оправдательный приговор.
И, например, дело Вайнштейна полностью наоборот, где точно он должен был быть оправдан, сыграло в совершенно другую сторону.
Михаила Олеговича Ефремова в соцсетях полощут нещадно. Его оскорбляют, называют эпитетами, совершенно непотребными, некрасивыми. Вас это не смущает, что такой накат идет?
– Конечно, смущает. К сожалению, вот все сложилось вместе. Два месяца карантина, полный застой в умах, да, и соцсети, которые как бы переполнены, дурацкое слово английское, хейтерами. У нас есть хорошее русское слово «ненавистник».
Я увлекаюсь психологией, правда, своей собственной, как бы строю свои теории: людям, для того чтобы возвеличиться в собственных глазах, надо каким-то образом опустить в этих же своих глазах других, поэтому они пишут гадости, там же все как бы безнаказанно проходит.
Появилась вот такая возможность под псевдонимом сказать какие-то мерзости другому. Кроме того, это, конечно, публичный персонаж, которого очень легко сегодня как бы сравнять с пылью.
Одновременно возникла другая толпа людей, если можно сказать, в соцсетях, которая говорит, нет, нет, его травят… как говорил когда-то Ефремов-старший в известном фильме «Берегись автомобиля»:
Он, конечно, виноват. Но он – не виноват. Пожалейте его, товарищи судьи!
Вот считаю, что один из столпов нашей культуры второй половины XX века, безусловно, Олег Ефремов.
Так вот, возвращаясь к соцсетям: вторая половина говорила, его будут гнобить и его посадят. И такая мелкая гражданская война в соцсетях пошла. А соцсети устроены таким образом, что можно сказать безнаказанно – ты дурак, сам дурак – и вот это все превратилось уже в фарс.
Те люди, которые лично знают Михаила – Шукшина, Домогаров? – они ведь за него впрягаются не как за коллегу по цеху, который, условно говоря, «тоже пьет», а потому что они знают, что человек-то он очень совестливый и добрый. Он попал в беду, и он ответит по закону. Но нельзя ли как-то остановить этот накал оскорблений, а не обвинений? Вы же видите разницу межу тем, чтоб обвинять человека или его просто уничтожать морально?
– Остановить это, мне кажется, очень тяжело, как заставить соцсети замолчать?
Вам не попадались версии, что ФСБ организовала, накачала Михаила героином, напоила, посадила в машину, и даже не он сам вел. Вы читали эти версии?
– Конечно, я читал, что не он сам вел. Господин Джигурда сказал тоже что-то в этом духе. И там сидел какой-то человек в скафандре, а потом привезли агента, естественно, ФСБ и так далее.
О себе что я только не слышал! Что меня нанял Кремль. Что я всю жизнь работаю с ВЧК, КГБ (с ВЧК особенно мне понравилось, это, наверное, в 20-х годах я начал). И серьезная организация вообще-то, это как комплимент.
Мои доверители отказались принимать любую компенсацию от Ефремова, я в этом деле на самом деле защищаю Ефремова и экономлю его деньги в этом плане, я в этом деле не для того, чтобы Ефремова раздеть.
Ну, слушайте, я с большим удовольствием все это читаю, мне это мило очень. Но посмотрим, что будет.
Вам я могу сказать, что они действительно отказались от компенсации. От любой. Не хотели. И когда я задавал вопрос, почему, они говорили, ну как бы Серёжа покойный, наверное бы не понял и не простил.
Но есть еще один аспект, который мне стал понятен. Представляете, вот они возьмут, ну предположим, деньги и вернутся к себе в Рязанскую область, где все друг друга знают годами. Им скажут, ну что, взяли деньги, продались. Им там жить.
Их претензия в том, что он покаялся стране, народу публично, а не им.
Ну конечно, говорил о себе. Для них, для них это не было что-то такое интимное между Михаилом Ефремовым и семьей. Для них это было, это был такой публичный взрыв, продолжение актерского мастерства великолепного. Вот как они расценили. Может быть, не правы, но это так.
Эльман Пашаев, защитник
С Пашаевым я беседовал несколько раз, но так и не смог понять, что за человек этот загадочный и завораживающий своим напором юрист. Знаю одно – в Сети у него мощнейшая группа поддержки. Если каждую мою беседу с Добровинским, выложенную на YouTube, комментят преимущественно хейтеры, изрыгающие проклятия в адрес моего визави, то в случае с Эльманом, напротив, почти единодушен хор фанатов, коих легко разгневать «недостойным вопросом» собеседнику.
Именно мне адвокат Михаила Ефремова дал первое интервью. До этого Эльман Пашаев лишь отвечал на вопросы по «ынтырнэтам» и дважды был в студии у Скабеевой на ее грандиозном ток-шоу, где сцепился и с хозяйкой площадки, и с Жириновским.
Говорить мне с ним было сложно, поскольку Мише я сочувствую и никогда это не скрывал, а то, что делает Эльман, – я не понимаю.
Бесспорно, обаятельный собеседник, но от вопросов перманентно уходит, имитируя худое владение русским языком, который, по его словам, выучил в армии (воевал в Приднестровье, кстати). Родился мой собеседник в Армении, учился в Азербайджане (его дед там был министром сельского хозяйства).
Был, кстати, и пассаж насчет акцента. Мой собеседник привел в пример Сталина – мол, тоже говорил по-русски не блестяще, но дел наворотил… У меня в Фейсбуке этот момент комментировали:
У Сталина был акцент, но падежи он не путал. У него была огромная библиотека, читал по 400 страниц в день на русском языке.
Музыкант Владимир Зелик там же, у меня в ФБ, стебанулся:
Машина ехал сам. Это и школьника понятный.
Процитировал я в нашем разговоре Андрея Макаревича:
«Про адвокатов (обеих сторон) могу сказать только одно – лишил бы лицензии. Навсегда».
Собеседник ответил вопросом на вопрос, мол, представляете, сколько про Путина говорят – он обращает на это внимание?
Про президента и отношение к нему Михаила Ефремова – целый блок беседы.
Между прочим, попросил Эльмана прямо в эфире набрать доверителю по громкой связи – Миша передал мне привет, звучал трезво и печально. Пашаев заверил меня, что представит доказательства того, что Ефремов не был за рулем своего джипа. В салоне был, да, но вел машину другой человек (актер тоже, друг и коллега обвиняемого). Обещал в суде представить ДОКАЗАТЕЛЬСТВА. Не представил, увы.
Мой экс-коллега по ИДР Александр Бурый заметил:
«Да, что-то он про обувь загибал. Что, мол, на одних видео он в обуви, на других без обуви. Не помню точно».
Экс-коллега по «Московской правде» Майя Егорунина спрашивает:
«Вот про доказательства: почему сработало много подушек безопасности? Одна была у водителя, а другие? Кто с ним ехал? Кого он прикрывает? Вы не подумайте, пожалуйста, что я ЗА Ефремова. Но у знаменитого актера была отличная машина. В ней подушки безопасности просто так не срабатывают, они срабатывают только при наличии людей, сидящих в машине. Или я чего-то не понимаю?».
Ей ответили: «Прекрасно срабатывают при сильном ударе, как в любой машине. Они вообще не на задницу на сидушке реагируют и не на удар лбом в стекло (в первом случае, рано, во втором – поздно))), а именно на резкое изменение режима движения. Хреновенькие могут и при резком торможении сработать, раньше бывало. Сейчас довели это до ума, но тут удар оч. приличный. Так, что это “мимо”, а вот след от ремня, на следующий день можно было бы зафиксировать. В этом случае время возникновения достаточно точно устанавливается. А, вообще, мерзкая это комедия – превращение очевидного в возможно невозможное:( И самое противное в том, что когда Мишу отмажут, то все, кто топил за это, не станут чувствовать себя неловко, соучастниками чего-то крайне сомнительного, но только представителями победившей корпорации».