К этому моменту все союзные республики не только приняли декларации о суверенитете, но в каждой из них была введена должность президента и назначены выборы, что делало их претензии на самостоятельность более определенными. Законы, принимаемые в республиках и прежде всего в РСФСР, претендовали на переподчинение республиканским правительствам все большего числа структур и предприятий, что постепенно и осуществлялось — дело пока не доходило только до Министерства обороны и спецслужб.
Руководители всех важнейших структур (в том числе энергетики, транспорта, связи и банков) оказались перед необычным выбором: каким законам следовать — общесоюзным или республиканским. В такой ситуации юридические толкования отходили на второй план, а все чиновники и директора могли ориентироваться только на реальный политический вес того или иного лидера, то есть его легитимность. Ельцин в России уже располагал большими ресурсами, в первую очередь общественной поддержкой, и широко обещал тем руководителям, кто перейдет «под юрисдикцию РСФСР», режим большего благоприятствования.
Записи помощников из Ново-Огарева в полной мере отразили напряжение переговорного процесса, которое Горбачев все еще старался в своей манере снять некоторой фамильярностью. Опечатки также указывают на спешку и нервную обстановку
13–14 ноября 1991
[Архив Горбачев-Фонда]
Команда Горбачева в Ново-Огареве была все еще в приподнятом настроении (М.С. Горбачев, А.Н. Яковлев, В.И. Болдин, И.Т. Фролов, Н.Б. Биккенин, Н.Я. Петраков, Г.Х. Шахназаров)
1990
[Архив Горбачев-Фонда]
Изменилось по сравнению с тем, каким оно было или, по крайней мере, мыслилось год назад, и содержание переговоров. В 1990 году в них доминировал политический акцент «независимости», а в 1991-м — скорее экономический и имущественный. Все представители союзных и автономных республик, участвовавшие в Новоогаревском процессе (а это были не только президенты, но и руководители правительств и другие члены делегаций), были в той или иной степени погружены в начавшийся передел собственности у себя дома. Теперь их положение зависело в меньшей степени от Кремля, чем от того, как проголосовало и будет голосовать население республик.
Отступление Горбачева в январе в Прибалтике убедило лидеров республик в том, что вооруженная сила ради победы в «войне законов» федеральным центром едва ли будет применена. Оставался торг. Выбор, каким законам и чьим распоряжениям подчиняться в каждой конкретной ситуации, совершался не по закону, а в результате индивидуальных договоренностей, «по понятиям».
Кроме союзных республик, декларации о суверенитете в том или ином виде приняли 16 входивших в РСФСР автономных республик, 14 из них исключили из своего названия слово «автономная», претендуя тем самым на прямое участие в заключении будущего союзного договора. Татарская и Башкирская республики не исключали своего права выйти из РСФСР, и в них тоже были учреждены посты и избраны свои президенты. Ельцин, выступая в Казани в августе 1990 года, сделал широкий жест, заявив: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить», а затем повторил эту же фразу в Уфе.
Аналогичным образом позиционировали себя автономные республики, входившие в состав Азербайджана, Грузии и Узбекистана, а национальные территориальные образования в составе России теперь претендовали на статус республик. В составе Молдавии на статус самостоятельных государственных образований претендовали районы, населенные гагаузами, а также Приднестровье, населенное преимущественно русскими. За крымскими татарами, выселенными при Сталине в Среднюю Азию, признавался статус репрессированного народа, и они ставили вопрос о создании автономии в Крыму, который был лишен этого статуса в 1945 году и в 1954-м передан из РСФСР в Украинскую ССР, но его население в большинстве относило себя к русским.
Выступление Бориса Ельцина в Казани
6 августа 1990
[Архив Ельцин Центра]
В результате участия в политическом процессе автономных республик, образований и отдельных народов, не имевших собственных титульных территорий, чрезвычайно сложная динамическая картина складывалась как под влиянием центростремительных, так и центробежных сил. На сохранение единства работали старые производственные связи, зато перспективы приватизации государственной собственности усиливали скорее центробежные тенденции.
Согласно опиравшейся на всесоюзную перепись населения 1989 года справке ЦК КПСС 1990 года о числе лиц, проживающих за пределами своих национально-государственных образований, таких насчиталось 60 млн человек, но с учетом внутренних автономных образований их оказывалось уже 73,7 млн, из них 37,3 млн, то есть половину, составили русские. Лидеры республик, независимо от того, какую позицию они занимали в вопросе о возможном выходе из СССР, понимали эту проблему. Эксцессы межнационального насилия, о которых мы подробно говорили в главе 21, могли использоваться и где-то даже тайно поощряться, но в целом, по крайней мере, на законодательном уровне и на словах все стремились к цивилизованному урегулированию межнациональных отношений, гарантией чего должен был стать союзный договор.
Когда в 1991 году начал разворачиваться Ново-огаревский процесс, Горбачев и его команда апеллировали в первую очередь к экономической логике, в которой федеральные органы играли важную координирующую роль, а для руководителей республик главной темой был суверенитет. Права человека независимо от национальности отходили на второй план и становились предметом торга: центр настаивал, что только он может их гарантировать в равной степени для всех, лидеры республик были вынуждены уступать, чтобы остаться в правовом и демократическом поле, но их заверения были скорее декларативны.
Сергей Шахрай, оформлявший предложения команды Ельцина юридически и также участвовавший в Ново-огаревском процессе, утверждает, что идею возвышения автономных республик до статуса подписантов союзного договора вбросил Горбачев, так как это давало ему дополнительные аргументы за сохранение более тесного союза. Юрий Батурин, который присутствовал при всех переговорах в Ново-Огареве в качестве помощника советника Горбачева Георгия Шахназарова, а затем написал об этом книгу (мы будем ее использовать), утверждает, что среди документов Шахназарова, которые оказались у него в руках, не было ни одного, где предлагалась бы такая идея. Скорее всего приглашение лидеров автономий за стол переговоров в Ново-Огареве стало следствием спонтанного принятия ими деклараций о суверенитете, хотя появление этих участников осложнило процесс переговоров до такой степени, что достижение скорого согласия виделось уже нереальным: такие противоречия, известные и в других странах (Северная Ирландия, Квебек, проблема басков и другие), требуют многих лет «утряски» и редко обходятся без прямых столкновений.
Переговоры осложнялись межличностными факторами, в первую очередь взаимной неприязнью Горбачева и Ельцина. Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов также участвовал во всех встречах в Ново-Огареве, но был обижен тем, что процесс не придерживался логики Конституции СССР, за которую он как бы нес ответственность, и вообще разворачивался помимо Верховного Совета. Но в Верховном Совете СССР и верховных советах республик процесс бы увяз, поэтому Горбачев тактически правильно избегал обсуждения в них на стадии подготовки договора. Однако его собственное юридическое образование, подметил Батурин, заставляло его оттачивать формулировки, а это затрудняло политические решения: политическое время заметно обгоняло время права.
Обойденными вниманием чувствовали себя и члены Политбюро, и лидеры фракций в Верховном Совете. Члены делегаций из республик постоянно прилетали и улетали, а их проживание и обслуживание в нищавшей Москве было организовано плохо. Нужные бумаги не всегда передавались вовремя, а Болдин, руководивший организацией процесса, мог его и саботировать. Само количество участников делало переговоры больше похожими на неконтролируемый базар. Тем не менее мастер компромиссов Горбачев, ухватившийся за сквозную линию союзного договора, был снова на коне и в основном контролировал процесс.
В целом ситуация создавала турбулентность, которую Батурин — будущий помощник Ельцина по вопросам национальной безопасности, космонавт и член-корреспондент Академии наук, соавтор (совместно с Михаилом Федотовым и Владимиром Энтиным) «Закона о печати», принятого Верховным Советом СССР в июне 1990 года, характеризует даже не как бифуркацию (развилку), а как полифуркацию, у которой есть множество удачных и неудачных продолжений.
Союз невозможный
Батурин в это время работал в Институте государства и права АН СССР в секторе у Шахназарова, которому Горбачев поручил заниматься вопросами нового союзного договора, к этой работе он привлек и Батурина. С разрешения Горбачева Шахназаров брал его с собой на общественных началах на все мероприятия, проводимые в рамках Ново-огаревского процесса.
Когда в августе 1991 года Горбачев уехал в отпуск в Крым, туда же в соседний санаторий улетел и Шахназаров, оставив Батурина в своем кабинете на хозяйстве. Утром 19 августа, в день начала путча, тот пришел на работу, собрал наиболее важные документы по Ново-огаревскому процессу, вынес их в сумке из Кремля и отвез домой. Эту процедуру он повторил многократно, и никто ему в этом не препятствовал. Став в 1993 году помощником Ельцина, он занял бывший кабинет Шахназарова и нашел там остававшиеся документы по Ново-огаревскому процессу — папки с ними никого не заинтересовали. Так он стал владельцем уникального архива, который впоследствии передал государству, и издал в 2021 году книгу «Союз (не)возможный. Документированная хроника Ново-Огаревского (так в книге) процесса». Наряду с использованием этой книги я расспросил Батурина, с которым хорошо знаком, о некоторых деталях лично.
Общая хронология вкратце выглядит так. 24 декабря 1990 года IV Съезд народных депутатов СССР принял постановление «О сохранении Союза ССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик» и утвердил вопросы для референдума о сохранении СССР, назначив его дату — 17 марта 1991 года. В феврале представители республик собрались для обсуждения позиций по союзному договору в правительственном пансионате «Морозовка», куда съехались делегации 8 союзных и 18 автономных республик. Несмотря на противоречия между ними, удалось составить первоначальный проект договора, который был опубликован 9 марта.