– Дай-то бог, чтобы вы были правы. И заметьте, я уже не первый раз это говорю. Кроме как надеяться на Господа нашего нам ничего не остается. Помочь дерущимся в тылу у неприятеля подразделениям мы ничем не можем. Сил нет. Как говорится, кости брошены, остается надеяться на выигрыш.
– С нашей стороны еще не все кости брошены. Надеяться на хоть какой-то выигрыш можно, когда в тылу у германцев окажется вся 9-я кавалерийская дивизия. Вот если им тоже удастся пробиться в тыл германцев, то это и будет самая большая помощь бригаде Мошнина. Успех этого прорыва очень зависит от структур вашей армии. В первую очередь от разведки.
И мы с Калединым приступили к обсуждению мер, которые должны предпринять структуры его армии, чтобы повторить прорыв довольно значительных сил в тыл германцев. Естественно, без специалистов мы не обошлись. И вскоре командарм пригласил в кабинет своего начальника штаба и уже знакомого мне полковника Масленникова. А минут через пять и начальника разведки армии. Так что обмен мнениями двух генералов, как оказать помощь бригаде Мошнина, перерос в довольно серьезное совещание. Как сказал бы мой начальник в НИИ – мозговой штурм, с конкретно поставленными задачами техническому персоналу (в нашем случае это были начальник разведки армии и полковник Масленников).
В процессе этого мозгового штурма я понял, что военные специалисты этого времени зациклены на линейном построении обороны и соответственно на преодолении вражеских оборонительных позиций. У них в голове не укладывалось, как можно оставлять у себя в тылу мощные силы противника. Мобильная война, переходящая в партизанские действия, воспринималась этими воюющими уже несколько лет профессионалами как нечто несерьезное. К сожалению, у командира 9-й кавалерийской дивизии – генерал-лейтенанта князя Бегильдеева было такое же отношение к предстоящей миссии. Не воспринимал он рейд как нечто серьезное. Вот если бы дивизии поручили штурмовать укрепленные позиции неприятеля, тогда да, он жизнь бы положил для выполнения такой важной задачи. А рейд по тылам неприятеля Константин Сергеевич считал не княжеским делом. Славы тут особой не получишь и императорский флаг над разрушенными укреплениями противника не водрузишь. Рейд по тылам неприятеля, по его словам, походил на поведение стаи шакалов – сильного противника они не трогали, а нападали только на слабого. Как я его ни убеждал, что в этом и состоит доблесть командира – найти слабое место у противника и ударить именно туда, но княжеское представление о чести мне преодолеть так и не удалось. Даже после проведенной разъяснительной работы с Бегильдеевым я продолжал опасаться, что натура князя возьмет верх, и он ввергнет дивизию в зубодробительные бои с какой-нибудь сильной германской частью. А тут еще наше импровизированное совещание тоже склонялось к проведению операции по прорыву боевых порядков германцев с привлечением XXXI армейского корпуса Особой армии.
Одним словом, все было печально и не так, как я представлял это совещание. Мне казалось, что командование 8-й армии, под впечатлением успехов бригады генерал-майора Мошнина, несколько поменяет свои представления о современной войне. Или, по крайней мере, пойдет на мои предложения по организации прорыва в тыл германцев остальных частей 9-й кавалерийской дивизии. Все-таки я инициатор прорыва в тыл неприятеля 2-й кавалерийской бригады. И соответственно к моим идеям, принесшим успех, нужно прислушиваться. А прислушивались собравшиеся на совещание зубры Первой мировой войны только к перечислению сил, которыми обладали прибывающие в 8-ю армию части 9-й кавалерийской дивизии. И мысли, даже у начальника разведки 8-й армии, были заточены на вопрос проведения контратак на вклинившиеся в оборону их армии германские части. Моего интеллекта и знаний не хватало, чтобы убедить собравшихся действовать не традиционно, а неожиданно для германцев. Примерно так же, как генерал-майор Мошнин. Но старые вояки считали его прорыв невероятной удачей и рисковать не хотели. Хотя непонятно, в чем тут был риск? Действовать-то будет пришлая дивизия, а собственные армейские подразделения участвовать будут только на начальном этапе – контратакуя противника. Все мои предложения забалтывались какими-то военными терминами. Пришлось применить тяжелую артиллерию. А именно напомнив, что идея рейдов по тылам противника принадлежит самому Брусилову. И соответственно это не я придумал, не штурмовать, а обтекать узлы обороны противника. Как считает командующий фронта, нужно, не ввязываясь в длительные бои, проткнуть линию обороны германцев и оказаться у них глубоко в тылу. Там и начинать действовать партизанскими методами. Введение в споры такой фигуры, как Брусилов, оказалось верным решением. Разговор сразу повернул в нужную мне сторону, и начали вырисовываться необходимые решения.
А еще я, пришибленный множеством незнакомых военных терминов, решил показать, что тоже не лыком шит. А доказать это я мог только на одном-единственном примере. На хорошо запомнившейся мне беседе с начальником штаба дивизиона, в котором я был сержантом. Не помню уже по какой причине, я оказался рядом со штабом дивизиона. А там прохаживался начальник штаба дивизиона капитан Пименов. Он готовился поступать в академию Генштаба и, прогуливаясь рядом со штабом, проветривал свои мозги, перегруженные информацией, полученной от прочтения трудов военных теоретиков. Наверное, ему захотелось еще кому-нибудь загрузить мозг этой информацией, а тут на свою беду мимо капитана проходил я. Вот и стал жертвой тянущегося к военным знаниям капитана. Остановив меня и усадив на стоящую неподалеку лавочку, он стал, прохаживаясь, рассказывать мне некоторые постулаты военной науки. И в частности, весьма подробно – тактику прямой или непрямой защиты. Я эту лекцию хорошо запомнил и сейчас перед крутыми профессионалами блеснул своей эрудицией, заявив:
– Я все гадаю, какую тактику выберут кайзеровские генералы после удара бригады Мошнина – тактику прямой или непрямой защиты. Ведь прямая означает занятие границы области обороны для защиты всей ее территории. Такого рода защита предполагает отказ от построения шверпунктов, ведет к равномерному распределению сил и дает нам возможность прорвать оборону в любой точке и, особо не беспокоясь, двигаться в глубокий тыл германцев. Непрямая защита предполагает в глубине позиции накопить «массу», которая может быть оперативно использована, чтобы нейтрализовать прорыв. Правда, в таком случае германцам нужно считаться с временной потерей территории. Вот эта тактика будет для нас весьма опасна, так как резервов нет и выставить достойные силы для ликвидации или блокировки этих опорных пунктов не представляется возможным.
Глянув на Каледина и сидящего рядом с ним начальника штаба армии, чтобы проверить впечатление, произведенное моими знаниями, я продолжил:
– Ну ладно, будем предполагать худшее, что «фоны» хорошо обучены и будут действовать тактикой непрямой защиты. Соответственно нужно действовать нестандартно – нелинейно, так сказать. Обтекать опорные пункты противника и двигаться вперед, не обращая внимания на свои тылы.
Мои познания в военной теории не произвели на окружающих никакого впечатления. Наверное, все думали, что великий князь и должен разбираться в военном деле. Единственным, на кого подействовало выступление, был я сам. После него решил, что теперь не выгляжу белой вороной среди профессионалов военного дела. И еще я заметил, что окружающие реже стали вставлять в свою речь специфические военные термины. Конечно, это может быть не из-за того, что я тоже блеснул знанием военного жаргона, которым владели только профессионалы, а потому что мы начали обсуждать не общую стратегию, а конкретные планы действий частей армии в момент, когда подразделения 9-й кавалерийской дивизии будут прокалывать линию фронта германцев.
Мой разум, даже во время обсуждения вероятных трудностей, не погружался полностью в эти вопросы, а параллельно продолжал думать – справится ли Бегильдеев с такой массой нетрадиционных задач. Потом решил, что вряд ли. Не мобильная у него психика. Он по натуре, конечно, боец, но слишком прямолинеен. И я решил, что сам буду командовать этим рейдом. Слишком многое зависело от его успеха. Опасно, конечно, и могут убить, но зато история наверняка поменяется, ведь два раза не убивают, а значит, в Перми меня не застрелят. Да и Кац останется жив. Решив для себя этот вопрос, я в удобный момент высказал это решение. Это произошло после того, как Каледин заявил:
– Несмотря на занятость, я лично завтра посещу 9-ю кавалерийскую дивизию. Когда встречусь с генерал-лейтенантом Бегильдеевым, то проинструктирую его и доведу до князя все мысли, которые высказаны на этом совещании.
Я на это заявление командарма-8 сказал:
– Господин генерал, не нужно на это тратить свое время, тем более армия находится сейчас в таком тяжелом положении. Командовать рейдом буду я. А все планы, которые мы наметили на совещании, я хорошо запомнил.
Каледин особо не удивился моим словам, да и другие тоже. У окружающих уже сложилось убеждение, что великий князь не трус, весьма ответственный человек и поручение командующего фронта он будет выполнять любой ценой. На этом совещание было закончено, но участники не разошлись по своим делам. А как тут пойдешь заниматься своими делами, если командующий армией предложил почаевничать.
Глава 16
Следующий день запомнился нескончаемой чередой встреч с офицерами, которым Каледин поручил обеспечить проход 9-й кавалерийской дивизии в тыл германцев. Хотя, что там было обеспечивать – прорехи в боевых порядках прорвавших нашу оборону германских частей были огромны. По данным разведки, германцы вырыли окопы только возле опорных пунктов нашей обороны, которые и тормознули их наступление. Вот там реально были сосредоточены мощные силы кайзеровской армии. А между этими сгустками силы была редкая сеть дозорных и изредка встречающихся пулеметных точек и наблюдательных пунктов артиллерийских корректировщиков. На старых позициях австрийской армии, окопов, дзотов и проволочных заграждений было много, и шли они на большую глубину, но вот солдат, которые должны были стоять на этих позициях, было мало. И они были расслаблены тем, что русские далеко и с ними сейчас воюют их союзники. Самые боеспособные части с этих бывших передовых участков фронта австрийское командование направило на блокировку и ликвидацию бригады генерал-майора Мошнина. То есть получалось, мы шли Мошнину на помощь, а бригада сама обеспечивала коридор для подхода этой помощи. Так что коридор для прохода частей дивизии в тыл неприятеля можно было обеспечить совсем небольшими силами. Команда пластунов, без всякой поддержки артиллерии, могла справиться с этой задачей. Не нужно было проводить большую войсковую операцию. Как говорится, без шума и пыли дивизия оказалась бы в глубине вражеской территории. А там здравствуй лавры Ковпака и Дениса Давыдова.