Меж тем генерал-губернатор столицы Д. Ф. Трепов готовил к отправке в Москву Семеновский полк.
На очередном собрании Боевого центра Нарвского района, куда наряду с большевиками входили и эсеры, Калинин предложил взорвать железнодорожный мост, чтобы остановить движение на Николаевской дороге и не пустить составы с солдатами в Москву. Предложение обсудили, согласились с ним. Но где взять взрывчатку? Один из входивших в боевой центр эсеров заявил: «Динамит есть, и мост беремся взорвать сами, только понадобятся люди». В ночь на 12 декабря в небольшом доме на Петергофском шоссе, где жил Калинин, никто не спал: ждали представителя эсеров, который должен был принести динамит. Ждали до рассвета. Но представитель так и не пришел… Зато Семеновский полк проехал в Москву на подавление восставших.
После подавления восстания в Москве Калинина с завода, конечно, уволили как организатора забастовки. За ним была установлена усиленная круглосуточная слежка. Скрываясь от полиции, Калинин вновь временно выехал на родину, в деревню. В Петербург вернулся 6 февраля 1906 г. Дорога на Путиловский завод ему была закрыта. В поисках работы пришлось хитрить. Михаил пришел на Трубочный завод для беседы, обрядившись в короткий ватный пиджак, подстриженный по-деревенски — под скобку. Мужик, да и только! Представитель администрации изумился: это разве токарь? Но после долгих уговоров сделать пробу разрешил. А увидев выточенные Михаилом детали, без лишних слов отдал распоряжение: на работу зачислить.
В Петербурге в эти дни шла подготовка к IV Объединительному съезду партии. На собраниях партийных организаций горячо обсуждались тактические платформы большевиков и меньшевиков. На многих собраниях выступал Ленин. Большевики Трубочного завода, избравшие Калинина членом Василеостровского районного комитета партии и членом Петербургского комитета, единодушно назвали «товарища Никанора» делегатом на съезд.
Апрель 1906 г. Соблюдая конспирацию, Калинин сел в поезд на Финляндском вокзале… Вот и Гельсингфорс (Хельсинки)… Добравшись до Або (Турку), пересел на пароход, зафрахтованный специально для делегатов, которых было человек 50. Взяли курс на Стокгольм[63]. На пароходе собралось немало видных большевиков и меньшевиков. Днем и те, и другие любовались дивными морскими видами, и никаких разногласий на этот счет между ними не было. Но стоило зайти солнцу, как в кают-компании вспыхнула дискуссия. Темой ее был аграрный вопрос. Калинин впервые находился среди крупных партийных работников и немного стеснялся. Но спор увлек и его. В разгар дискуссии пароход вдруг сильно вздрогнул и остановился, словно наткнулся на стенку. Одновременно погас свет. В кромешной тьме посыпались с полок люди и чемоданы. Когда свет наконец зажгли, капитан — суровый, неулыбчивый финн — объяснил, что пароход напоролся на риф, но он послал радиосигналы и, возможно, их спасут. Несколько минут все молчали, но потом, убедившись, что спать в залитых каютах все равно нельзя, возобновили прерванную дискуссию.
Утром подул ветер, и все — матросы и пассажиры — обеспокоились: стоило кораблю сняться с каменного рифа, как он, залитый водой, перевернулся бы. Но тут кто-то увидел дымок на горизонте: из Гельсингфорса на подмогу шел пароход. Вскоре все перебрались на него. И через несколько часов Михаил Иванович увидел первый в своей жизни заграничный город — Стокгольм. На пристани прибывших встретили представители шведской социал-демократии. Правда, тут случилась непредвиденная заминка. По доносу капитана парохода о политических разговорах своих пассажиров всех прибывших долго допрашивали полицейские о целях прибытия в Швецию, изучали документы… Но в конце концов отпустили под ответственность встречавших русских шведских социал-демократов. Они же проводили делегатов в помещение, отведенное для съезда, — огромное здание Народного дома.
На съезде Михаил Иванович внимательно вслушивался в каждое слово выступавших большевиков, жестко полемизировавших с меньшевиками по вопросам повестки съезда: аграрный, об участии в Думе, о вооруженном восстании. Численное преимущество делегатов-меньшевиков на съезде обусловило их преобладание в руководстве съезда, а также меньшевистский характер принятых резолюций. В итоге объединение большевиков и меньшевиков в рамках РСДРП оказалось чисто формальным.
После возвращения из Стокгольма Калинин получил от Петербургского комитета партии задание — объединить металлистов Васильевского острова в один профессиональный союз. Профсоюзы в это время возникали повсюду десятками и сотнями. Но не так-то просто эти организации рождались. Возникновению каждого профсоюза предшествовала большая работа десятков людей, работа в условиях слежки, притеснений. Трижды полиция разгоняла собрание инициативной группы, созданной Калининым для обсуждения вопроса о профсоюзе, и только на четвертый раз удалось незаметно для полиции собраться и обговорить все организационные дела: о членском взносе, делегатах на общегородские собрания, очередном районном собрании… Секретарем бюро Василеостровского союза металлистов, а затем и членом правления Союза металлистов избрали М. И. Калинина. Известие о создании Союза металлистов быстро распространялось по заводам, вовлекая в профсоюзное движение все новые и новые заводские организации. Если еще в июне 1906 г. он насчитывал 885 человек, то спустя всего месяц число его членов превышало 9,5 тысяч!
…В июне 1906 г. произошли серьезные изменения в жизни Михаила Калинина: он и Катя Лорберг поженились. Событие было отмечено скромно. На чай с пирогами собрались близкие друзья новобрачных, которые пожелали молодым счастья и согласия. Тогда же молодая супружеская пара впервые приехала в д. Верхняя Троица. Но задерживаться здесь надолго они не могли.
Летом 1906 г. пожар революции продолжал полыхать, хотя правительству кое-где удалось сбить пламя. Была распущена I Государственная дума и объявлено о подготовке к выборам во II Думу. На этот раз большевики решили участвовать в выборах, и Калинин деятельно вносил свой вклад в выборную кампанию.
Особенно бурные события происходили в деревне. Целые села и уезды отказывались от уплаты податей. В числе «бунтующих» оказалась и Верхняя Троица. Мария Васильевна сообщала в письмах сыну, что мужики волнуются, ждут перемен. Писала также, что отец, Иван Калиныч, стал совсем плох. Исхудал, все больше на печи лежит, встает редко. Звала сына приехать, помочь по хозяйству. А как приедешь, когда такое вокруг творится!
В феврале 1907 г. из Верхней Троицы пришло известие о смерти отца — Ивана Калиныча. Семья осталась без хозяина. Все нехитрое, но тяжелое крестьянское хозяйство легло на плечи Марии Васильевны. Надо было что-то придумать, чтобы помочь матери. Летом в Верхнюю Троицу приехала Екатерина Ивановна. Как она в последствии вспоминала, это был неудачный приезд. Ей все было непривычно. Даже то, что в деревне ни у кого в хозяйстве не было бани, хотя и река рядом, и дерева вокруг достаточно. А по местной традиции деревенские купались в больших русских печах.
Обычно, в разгар сельскохозяйственных работ, Мария Васильевна с дочерью Надеждой в два часа ночи уходили косить рожь. Екатерине поручалось истопить печь, сварить обед, испечь хлеб, убрать в избе, покормить кур и тогда уж идти на сенокос и принести завтрак. Но что она могла им принести: сварила суп на воде с картошкой, без всяких жиров, ибо ничего в доме и не было. Да вместо вновь испеченного горячего хлеба взяла черствый. Пришла на поле, а тут свекровь и золовка уже отмахали косами 4–5 часов, проголодались, а еда — черствый хлеб да вода. Возникло недовольство. Невестка вспылила, да и уехала. Вернулась в Питер в новую квартиру на острове Голодай, куда без нее перебрался Михаил. Как раз в день приезда он получил отпуск и намеревался выехать в деревню. Но теперь они были вместе и провели две недели в Нарве. Осенью ждали ребенка, а потому венчались в церкви.
Заонегин Георгий Захарович (1886–1936), родился в семье крестьянина д. Поповка Кашинского уезда, находившейся от д. Верхняя Троица в 2–3 км. С 1900 г. проживал в Санкт-Петербурге и работал на различных заводах; с 1904 г. в революционном движении, с 1905 г. член РСДРП, подвергался арестам и ссылкам. В 1910 г. выслан в Тверскую губернию, где женился на П. И. Калининой. Вернулся в Петербург в 1911, находился на нелегальном положении. В 1917 г. — председатель Выборгского Совета рабочих и солдатских депутатов; формирует отряды Красной гвардии. Очевидно, именно в этот период расстался с П. И. Калининой, которая, забрав сына, выехала к брату Михаилу в Санкт-Петербург. Впоследствии — на военной, партийной и советской работе в Петербургской, Архангельской, Вологодской областях. Похоронен на родине — в д. Поповка Кашинского городского округа.
Памятник на могиле Г. З. Заонегина
2020-е
[Дом-музей М. И. Калинина]
Запись о смерти И. К. Калинина в метрической книге за 1907 г. Никольского храма с. Матино Корчевского уезда, Яковлевской волости
[Из личного архива О. В. Гинзбург]
Первенец-сын родился 12 октября 1907 г. в роддоме № 4 на Васильевском острове. Крестили его 4 ноября в Благовещенской церкви, что на Васильевском острове. Причем, как отмечено в метрической книге, отец — православный, мать — лютеранка. Родители хотели дать сыну имя Валерьян (Валериан[64]). Оно было столь необычным, не по православным святцам, что священник, отец Владимир Васильев, даже поначалу отказывался его крестить, но уговорили. Конечно, он не мог и догадаться, в честь кого назван ребенок! Имя было выбрано не случайно. Так решено было почтить память погибшего революционера Валериана Андреевича Осинского.
Зимой 1907–1908 гг. Екатерина не работала, ухаживала за ребенком. Михаил постоянно увольнялся, денег не хватало, переезжали с квартиры на квартиру. На беду, находившийся долгое время под негласным наблюдением полиции Калинин (по протоколам охранки «Живой») был в очередной раз арестован. Но ничего компрометирующего на него найти не удалось, а потому он был отпущен. Правда, глаз с него не спускали. Но на просьбы рабочих о защите он не мог не отозваться. Когда в ноябре 1907 г. рабочие попросили его возглавить делегацию к заместителю директора завода, он, ни минуты не колеблясь, согласился, хотя и знал, что добром это дело не кончится. Рабочие давно возмущались издевательскими обысками, которые ежедневно устраивались в проходной завода. Людей бесцеремонно ощупывали, толкали, всячески оскорбляли. Дошли до того, что стали пальцами лазить рабочим в рот. Об этом Калинин, как глава делегации, рассказал заместителю директора полковнику Данилову. Когда Калинин изложил требование — вернуть на завод рабочего, уволенного только за то, что он жаловался на грубый обыск, Данилов не выдержал: