После споров и обсуждений на трибуну вновь вернулся Ленин. В руках у него был листок бумаги с проектом резолюции, гласившей:
«Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления».
Выждав несколько секунд, встал Свердлов:
— Будем голосовать, товарищи. Кто за эту резолюцию, прошу поднять руки… Так, очень приятно. Кто против? Так, двое. Кто воздержался? Четыре человека… Ну что же, товарищи: резолюция о вооруженном восстании принята подавляющим большинством голосов!
Таким образом, 16 октября 1917 г. вопрос о власти был решен. Для его реализации был создан Военно-революционный центр ЦК по руководству восстанием. Уже светало, когда участники собрания начали расходиться. Ленин с А. Шотманом и Э. Рахья ушли первыми. Потом небольшими группами потянулись другие.
24 октября Калинин пришел на заседание Петроградского комитета партии. Заявлено было о необходимости «перейти в наступление всей организованной силой революции, без малейшего промедления». Поздним вечером без всякой охраны, не предупредив никого, сбежав из конспиративной квартиры, явился в Смольный загримированный Ленин, чтобы возглавить вооруженное восстание. Ночью отряды Красной гвардии начали захватывать вокзалы, телефон, телеграф… К утру стало ясно, что победа большевиков обеспечена. В ночь на 25 октября Калинин был в Смольном и принимал непосредственное участие в проведении восстания.
Утром 25 октября Калинин вместе с депутатами-большевиками Луначарским, Мануильским и другими пришел на заседание Петроградской городской думы. Просторный и наполненный людьми зал походил на гудящий улей. Но вот за столом президиума поднялся городской голова — правый эсер Г. И. Шрейдер. Он говорил о том, что Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум с требованием сдаться; призывал депутатов принять все меры, чтобы не допустить свержения Временного правительства. Зал снова загудел, заволновался. Один за другим выступали представители разных небольшевистских партий. Смысл их выступлений сводился к одному: «Узурпация, вандализм!.. Не допустим свержения правительства жандармским путем!»
Председательствующий объявил, что слово просит представитель большевиков депутат Калинин. Пока он шел к трибуне, кто-то крикнул: «Предлагаю прекратить прения!» Председатель тотчас поставил предложение на голосование, и оно было принято. Но Калинин уже встал на трибуне, всем своим видом показывая, что никуда уходить он не собирается и обязательно выступит. Тогда председатель обратился к нему: «Ну что ж, говорите…» Однако из-за стола вновь поднялся Шрейдер. «По сведениям, полученным мною, — заявил он, — правительству дано второе предупреждение и через несколько минут открывается стрельба. Предлагаю немедленно послать делегацию на крейсер „Аврора“». Калинин по-прежнему стоял возле трибуны, наблюдая за тем, как избиралась депутация на «Аврору», в Зимний дворец и в Совет рабочих и солдатских депутатов. Когда двери за депутациями закрылись, Калинин обратился к присутствующим:
— Меня страшно удивило заявление целого ряда гласных о том, что вдруг правительство свергается физической силой, силой штыков, что правительство свергается «жандармским путем». Я не знаю, покажите мне хоть какой-нибудь пример в истории, когда бы правительство не свергалось физической силой. Мы свою тактику и раньше не скрывали перед народом. Мы всегда призывали народ и говорили: власть, враждебную народу, можно свергнуть только вооруженным восстанием. И вот, когда пришло время, когда это восстание стало нужным, смешно было бы, чтобы наша партия отказывалась от этого восстания…
В это время где-то неподалеку раздался громкий пушечный выстрел. Все повскакали с мест. Раздались крики: «Узурпаторы, узурпаторы! На помощь правительству! В Зимний!» Поднялся страшный шум. Люди в спешке, перескакивая через скамьи и стулья, бросились к выходу.
Вместе с другими членами Думы большевиками Калинин вечером 25 октября прибыл в Таврический дворец, где открылся II съезд Советов. В разгар заседания могучее «ура» сотрясло здание. Это пришло известие от Подвойского о взятии Зимнего дворца и об аресте членов Временного правительства…
После единогласного принятых «Декрета о мире» и «Декрета о земле», Л. Б. Каменев зачитал декрет об образовании «впредь до созыва Учредительного собрания» временного рабочего и крестьянского правительства — Совета народных комиссаров — во главе с Лениным, декрет был принят большинством голосов. После этого под аплодисменты был избран новый состав Всероссийского центрального исполнительного комитета[78], ставший высшим органом власти между съездами Советов. Его председателем был избран Лев Борисович Каменев, который и стал первым советским президентом, правда, на совсем недолгое время. Ибо 8 ноября на заседании ЦК он был отстранен от председательствования во ВЦИК в связи с «несоответствием между линией ЦК и линией Каменева»[79]. На его место был избран Яков Свердлов.
Поскольку Центральная городская дума Петрограда, более чем на две трети состоявшая из меньшевиков и эсеров, отказалась подчиниться новой — советской — власти, Совет народных комиссаров распустил ее и объявил новые выборы. Среди 200 избранных гласных оказалось 188 большевиков, включая и Калинина. Петроградский комитет большевиков рекомендовал его на пост городского головы, на который он и был избран почти единогласно.
Опыт думской работы у Калинина имелся: хоть и недолго, но он стоял во главе Лесновской думы. Но одно дело руководить хозяйством окраинного района, другое — всего Петрограда. С чего начинать? А начинать пришлось с борьбы за свои права. Старая управа во главе со Шрейдером продолжала заседать. 1 декабря вместе с заместителем Наркомпрода Д. З. Мануильским Калинин направился на Невский, 33 — в Думу. Перед дверью зала заседаний управы он на минуту остановился. За стеной был слышен невнятный шум. Как только Калинин открыл дверь, шум в зале мгновенно смолк. Все головы настороженно повернулись в сторону вошедшего. Михаил Иванович молча рассматривал присутствующих. Пауза становилась тягостной. Наконец, Калинин, сделав шаг вперед, произнес:
Прасковья Ивановна Калинина
Воспоминания о М. И. Калинине
В самом конце октября пришла весть о революции. Вся деревня высыпала на улицу. Не сговариваясь, пошли к дому Сидора — самого грамотного крестьянина, который только что приехал из Кашина и привез газеты. Сидор вышел из избы, прошел к загородке. Встал на лежащее бревно, снял с головы свою заношенную шапчонку. В руках он держал зачитанную газету. «Мужики, бабы — свершилась Революция!» Ему не дали далее и говорить. Все почему-то закричали «ура». Когда народ успокоился, Сидор вновь обратился к газете, развернул. «Я вот прочитаю вам Обращение к гражданам России, подписанное Лениным». Народ напрягся, затих и молча слушал, что читал их земляк. С особенным выражением зачитал последние слова из Обращения: «Да здравствует пролетарская революция рабочих, солдат и крестьян». И вновь публика закричала, захлопала. Все стали о чем-то говорить, спорить, выкрикивать свои соображения. И не расходились какое-то время.
Было уж не совсем темно, когда мы возвращались. По улице ходила молодежь — наши троицкие парни и девчата — с революционной песней, не известно, когда только и выученной: «Смело, товарищи, в ногу. Духом окрепнем в борьбе»…
— Господа, я, избранный на основании всеобщего, равного избирательного права петербургским городским головой, прошу вас сложить свои полномочия и оставить помещение.
В напряженной тишине кто-то хихикнул. Затрясся в смехе Шрейдер, загоготали и остальные. Выждав, когда смех слегка затих, Калинин проговорил:
— Уважаемые господа, вы рано смеетесь. Пословица говорит: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». А вы засмеялись первыми.
Повернулся и вышел из зала. Прошел в свой новый рабочий кабинет — кабинет головы. Дверь была не заперта. С порога были видны массивный стол, кресло с высокой спинкой, телефонный аппарат — старомодный, с высокой подставкой для трубки. На полу ковер. Калинин взглянул на свои сапоги, обошел ковер стороной, отодвинул кресло, сел. Несколько минут сидел молча. Потом поднял трубку, вызвал старшего бухгалтера. Тот заявил, что не придет. Выяснилось, что и другие служащие, накануне получив от Шрейдера жалованье за месяц-два вперед, «отбыли». Управа опустела. Всюду одна и та же картина: в безлюдных комнатах ящики столов и шкафов открыты, везде в беспорядке валялись бумаги, папки. Видно было, что беспорядок наведен умышленно: дела расшиты, многие документы порваны. Налицо саботаж. Калинин собрал всех, кто остался в управе, — сторожей, истопников, курьеров, мелких чиновников, проживавших в здании Думы. Они пришли, пораженные тем, что их вызывает сам голова. А когда поняли, что голова просит их помочь наладить управление городскими делами, с радостью принялись наводить порядок. Дума ожила. Калинин же в это время писал свое первое распоряжение об увольнении с 1 декабря 1917 г. всех не явившихся на работу служащих.
Еще бо́льший беспорядок саботажники сознательно натворили в различных присутствиях. Так, исчезли все документы, на основании которых выдавались денежные пособия тысячам больным и раненым солдатам и их женам. Кругом сновали провокаторы, которые, где тайком, где громогласно, убеждали людей, что большевики не будут выплачивать пособий. Все это вызывало массовые волнения. Люди требовали выплат пособий. Что было делать вступившему на пост городскому голове? Платить? Но кому, сколько, на основании чего? Казалось, для наведения порядка в городском хозяйстве потребуются не дни, а месяцы.