бя передачу церковной власти от патриарха к его заместителю не может, ибо Конституция предусматривает отделение церкви от государства.
Письмо патриарха Московского и всея России Тихона (Беллавина) председателю ВЦИК М. И. Калинину
12 мая 1922 г.
Председателю ВЦИК тов. М. И. Калинину
Ввиду крайней затруднительности в Церковном Управлении, возникшей от привлечения меня к Гражданскому суду, почитаю полезным для блага Церкви поставить временно, до созыва Собора, во главе Церковного Управления или Ярославского Митрополита Агафангела, или Петроградского Митрополита Вениамина.
Патриарх Тихон
Подлинность подписи патриарха завизировали А. Введенский, В. Красницкий, Е. Белков и С. Калиновский.
18 мая 1922 г. обновленцы публично объявили о передаче патриархом Тихоном им церковной власти, об образовании Высшего церковного управления (ВЦУ) и призвали готовиться к Поместному собору для окончательного решения вопроса о власти в церкви. 19 мая обновленческое ВЦУ въехало в Троицкое подворье, а Тихон выехал оттуда и переехал в Донской монастырь.
Весна — лето 1922 г. — период бурного роста обновленческого движения внутри Российской православной церкви. Обновленческий вал прокатился по России. Совещания благочинных в Москве и Петрограде поддержали обновленцев. Епархиальные управления, будто соревнуясь друг с другом, наперебой заявляли о своем признании Высшего церковного управления. Признали ВЦУ в качестве высшей церковной власти Вологодское, Казанское, Тульское, Тамбовское, Уфимское епархиальные управления… К июлю из 73 епархиальных архиереев 37 (!) поддержали ВЦУ. Политические декларации обновленцев с признанием советской власти и ее внутренней политики обеспечили им поддержку рядовых верующих: до 70 % приходов пошли за ним. Казалось, дни бывшей государственной Православной церкви во главе с патриархом Тихоном сочтены! Ее крушение и формирование обновленческих организаций происходили на фоне судов над православным духовенством и верующими, обвиняемыми в неисполнении декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей.
Особое внимание церковной и светской общественности привлек Петроградский процесс, где на скамье подсудимых оказались, кроме правящего митрополита Петроградского Вениамина (Казанского), еще 85 обвиняемых. Трибунал своим решением от 5 июля приговорил к смертной казни 10 человек, 26 человек были оправданы, остальные получили различные сроки лишения свободы (от месяца до 5 лет).
Из-за многочисленных обращений о помиловании, поступивших во ВЦИК[176] и в другие властные органы, вопрос о возможном помиловании 12 июля рассматривался на заседании специально сформированной комиссии. Ее предложение относительно 10 человек, приговоренных к расстрелу, было следующим: шестерым расстрел заменить на тюремное заключение; в отношении четырех человек [митрополит Петроградский Вениамин, архимандрит Сергий (Шеин), адвокат И. М. Ковшаров и профессор Ю. П. Новицкий] смертный приговор оставить в силе. На следующий день предложение комиссии было рассмотрено на заседании Политбюро, которое согласилось с мнением комиссии. Одновременно по предложению Троцкого Секретариату ЦК было поручено переговорить с Президиумом ВЦИК по данному вопросу. Инициатива Троцкого не была случайной, так как он знал отрицательное отношение Калинина и других членов Президиума ВЦИК к расстрельным приговорам. Результат переговоров Сталина с ВЦИК был неожиданным. Секретарь Президиума ВЦИК А. С. Енукидзе в записке от 2 августа 1922 г., адресованной Сталину, просил от имени Президиума ВЦИК пересмотреть решение Политбюро по помилованию. Чтобы преодолеть «протест» ВЦИК пришлось срочно собрать пленум ЦК РКП(б), который и отклонил ходатайство ВЦИК. В ночь на 13 августа 1922 г. приговор в отношении четырех осужденных был приведен в исполнение.
Обновленцы шли к своему собору, чтобы предать суду и отлучить от церкви участников Поместного собора 1917/1918 гг.; лишить патриарха Тихона священного сана за «контрреволюционную деятельность» против советской власти и за организацию «церковной смуты»[177].
Не только власть церковная, но и власть светская готовилась к суду над патриархом Тихоном. Персональная ответственность за обеспечение «дела» патриарха возлагалась на комиссию в составе А. И. Рыкова, Н. В. Крыленко и М. И. Калинина. Во время ее заседаний к ним, как правило, присоединялся и Ем. Ярославский. Документы показывают, что Крыленко и Ярославский тяготели к «быстрому и решительному» действию в отношении патриарха, тогда как Рыков и Калинин выступали за более осмотрительное и осторожное поведение, более мягкую линию в отношении Тихона. В таких случаях спорный вопрос выносился на заседание Политбюро. Чаще верх брали сторонники жесткой линии [178].
Однако советская власть так и не решилась провести судебный процесс по обвинению патриарха. Тогда как обновленцы, собравшись на свой Поместный собор (29.04–9.05.1923), приняли решение о лишении патриарха Тихона сана и упразднении самого института патриаршества[179].
Несколько позднее, 16 июня, патриарх Тихон обратился в Верховный Суд РСФСР с ходатайством об изменении принятой в отношении него меры пресечения (арест и тюремное заключение) и выражал раскаяние в своих «проступках против государственного строя». 26 июня было принято решение об освобождении Тихона, и 27 июня патриарх вернулся в Донской монастырь, ставший центром возрождавшейся «патриаршей церкви» [180].
Как и намечалось планами партийно-советских органов, в июне изъятие церковных ценностей завершилось. Отметим, что из 81 административного центра, где планировалось изъятие, лишь в 32 оно осуществилось полностью; в остальных же либо частично, а то и вовсе не проводилось. Полная стоимость предметов, изъятых весной — летом 1922 г. из действующих культовых зданий, остается неизвестной до сих пор. По оценке же ЦК Помгола, на местах на начало сентября 1922 г. было учтено следующее количество изъятых ценностей: золота — около 530 кг, серебра — около 384 тонн, жемчуга — 225 кг, более 100 тысяч алмазов, бриллиантов и других камней и более 30 тысяч золотых и серебряных монет. Половина из этих предметов на сумму 760–800 млн руб. (7–8 млн руб. золотом) была вывезена в Москву. И именно за счет этих сумм субсидировалась закупка хлеба и продовольствия, оказывалась финансовая помощь голодающим районам, и тем самым были спасены многие человеческие жизни [181].
Согласно декрету ВЦИК в сентябре — октябре 1922 г. были упразднены Центральная и все местные комиссии помощи голодающим, безусловно, сыгравшие важнейшую роль в борьбе с голодом и оказании всяческой поддержки крестьянам пострадавших районов[182]. Тогда же при ВЦИК, под председательством М. И. Калинина, была организована Комиссия по ликвидации последствий голода (Последгол), действовавшая вплоть до августа 1923 г.
Глава 4Председатель Центрального исполнительного комитета Союза ССР. 1922–1938
«Союз нерушимый…»
Лето — осень 1922 г. объективно и обоснованно выдвинули на первый план деятельности компартии и советского государства вопрос о дальнейшем объединении советских республик. Прежние договоры, заключенные в 1920–1921 гг., в новых обстоятельствах, где главное — переход на интенсивное мирное строительство, в значительной мере исчерпали себя. Следовало найти новые формы объединения. С этим были согласны все советские республики, но вот формы этого объединения виделись по-разному. Постепенно сформировались два основных предположения. Одни лидеры считали, что наиболее целесо- образной формой дальнейшего объединения является вступление уже сложившихся УССР, БССР и Закавказской Федерации в состав РСФСР на правах автономных республик. Другие считали, что следует создать федеративный союз равноправных республик, включающий в себя уже существовавшие на тот момент союзные республики и вместе с тем открытый в будущем для вхождения в него иных новообразуемых республик.
Дело разработки вопроса о дальнейших взаимоотношениях независимых советских республик Политбюро поручило в августе 1922 г. особой комиссии ЦК РКП(б). Первоначальный проект тезисов об объединении составил нарком по делам национальностей И. В. Сталин. Они получили наименование «Об автономизации»[183] и были приняты 23–24 сентября. Резолюция комиссии гласила: «Признать целесообразным заключение договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым и ограничившись принятием договора с ними по таможенному делу, внешней торговле и иностранным и военным делам и пр.». Таким образом, согласно заключаемому союзному договору, центральные органы РСФСР в важнейших вопросах хозяйственной и политической жизни действовали бы как общефедеральные органы; постановления ЦИК РСФСР признавались бы обязательными для центральных учреждений объединяющихся республик; ЦИК по своему составу становился общефедеральным органом, в него вводились представители объединяющихся республик. И все же единодушия не было. В частности, отрицательную позицию занял ЦК Компартии Грузии, тогда как ЦК компартий Армении и Азербайджана поддерживали эту идею, а ЦК Компартии Украины занял неопределенную позицию.
Споры, разногласия, поиск путей к объединению, конечно, не обошли и Калинина. В начале сентября 1922 г. Михаил Иванович навестил жившего в Горках Ленина, которого он не видел почти все лето. Ему бросилось в глаза, что тяжелая болезнь подточила силы Ильича: он постарел, осунулся и ослабел. Да и дом, в котором жил Ленин, вместе с его внутренней обстановкой, не понравился Калинину. Казалось, он давил на Ильича, сковывал его инициативу. Примерно час говорили наедине. Ленин оживленно расспрашивал, как там, «на воле», и Михаилу Ивановичу приходилось сдерживать себя, чтобы не заговорить о делах. И хотя врачи не рекомендовали беспокоить Ленина «политикой», но тот сам выразил свою обеспокоенность в вопросе о дальнейших взаимоотношениях РСФСР с другими советскими республиками. Он заявил, что предполагает выступить с докладом на эту тему на X Всероссийском съезде Советов