Современные переиздания, посвященные Каткову, обилие посвященных ему научных исследований, диссертаций, монографий и статей отправляют нас к дискуссии, начатой Н. А. Бердяевым: был ли первый политический публицист консерватизма мыслителем, философом консерватизма или только эмпирическим консерватором[489]. Позиция Каткова, остающаяся по сей день предметом непрекращающихся размышлений, может быть глубже понята при обращении к годам юности и взросления, когда происходит формирование М. Н. Каткова именно как мыслителя.
Ключевой в его воззрениях и всей дальнейшей деятельности была идея личности — центральная в либеральной идеологии — главным творцом истории и культуры оставался человек. Размышления о человеке разворачивались на страницах художественных и научных произведений, поглощаемых юными умами, переносились в кипящую творчеством жизнь кружков, которые объединяли молодых людей, где за обсуждениями и критикой шла «проба пера».
Понимание человека в качестве онтологической идеи вовлекало их в незримую дискуссию, что представляет собой человек. Действительно ли он — «вещь в себе», ноумен, непознаваемый и для себя сущий, в себе самом имеющий высшую цель существования. Или моральное живое существо с живыми чувствами, руководствующееся своими склонностями, страстями и вожделениями, феноменальное явление и бесконечная вселенная. Есть ли место в бесконечной вселенной неким высшим принципам, нравственному абсолюту, Богу или всё дозволено? Над этой проблемой думали мыслящие люди XIX века.
Литература того времени в России фактически была социологией и проповедью, историософией и эстетическим трактатом. Она стремилась понять свое время, откликнуться на злобу дня, перешагнув свое десятилетие и даже свой век[490]. Не случаен в предреформенные и пореформенные десятилетия особенный рост количества книг, а главное — спрос на них. Реальная действительность середины XIX века стала ярким отражением слов Белинского, что «книга — есть жизнь нашего времени»[491]. Книги в ходу были самые разнообразные, преимущественно беллетристика; исключение составлял сам Виссарион Григорьевич, сочинения которого в библиотеках спрашивались более всего, как впоследствии и «Русский вестник», конкурирующий с «Современником» на первых строчках среди наиболее популярных и востребованных в библиотеках журналов[492].
Набор сухой информации и отвлеченные теории не делают человека человеком, как свидетельствует русская литература XIX века, обращаясь к теме «маленького человека». Ум, обремененный заботами жизнеобеспечения, порою отчужденный от нравственного смысла своего существования, всегда может себя обмануть, оправдывая жестокое и безнравственное отношение необходимостью.
Н. Бердяев писал, что вся задача в том, чтобы в этом бушующем мировом потоке, требующем приложения огромной духовной энергии, «уцелел образ человека, образ народа и образ человечества»[493]. С этим вызовом на все времена столкнулся и молодой Катков. «В публике господствует хаос мнений, пестрота вкуса, способность обольщаться взглядами спекулянтов и ничтожными явлениями. Какая всему этому причина? — вопрошал знаменитый В. Г. Белинский. — Отвечать не трудно: с одной стороны, недостаток внутренних интересов в обществе, с другой — недостаток солидного, прочного, основанного на науке образования. <…> У нас как будто никто и не понимает, что без изучения глубокого и напряженного, без наукообразного развития эстетического чувства нельзя понимать поэзии; что непосредственное чувство без размышления и вникания ни к чему не ведет, кроме личных предубеждений.»[494].
Два редактора и публициста, издателя, литературных критика олицетворяли разные направления литературного и общественного дискурса. Это была страница истории развития двух разных традиций, литературных и общественно-политических, в жизни России, когда молодыми людьми уже велась борьба за сердца людей. Непростая дилемма, вовлёкшая в живой водоворот идей и действий общественно-политическую мысль XIX века, — формирование державного, имперского или секулярного, нигилистического сознания, олицетворяющего борьбу не только за свободу личности, но и против государства, традиций, культурного значения того русского государственного проекта, который сложился в российской истории к XIX веку, — жива и сегодня, а потому нельзя миновать опыт и идеи наших мыслителей.
Разные общественные силы формируют свое разное, подчас диаметрально противоположное ценностное мировосприятие. Поэтому, когда, казалось бы, высшие духовно-нравственные ценности должны быть общими для всех людей, для каждого человека как разумного и духовного существа в отдельности, в действительности обнаруживается обратное. Духовность снижается под натиском самого человека. Идейное наследие «золотого века», частицу в которое внес и Михаил Катков, актуально и по сей день, поскольку выполняет познавательно-просветительскую, нравственно-преобразующую и эстетическую функции, побуждая критически разбираться в природе творчества, выборе поступков и мотивов, определяющих выбор человеком своей личной и гражданской позиции.
Способность познавать самого себя, законы собственного развития позволяет, на наш взгляд, ставить цели этому развитию. Самоидентификация и самопознание, индивидуализированные во времени, приводят к освоению собственного своего бытия и овладению им. В этом процессе происходит онтогенез личности, рождение и развитие «человека в человеке» (М. М. Бахтин), когда человек через свою духовность и в формах этой духовности осознает, воспринимает, ощущает себя как личность. Создание образа собственного самобытного «Я» в конечном итоге и приводит к пониманию места человека в окружающем мире, создает условия для самостоятельного ответственного выбора жизненной позиции, дает силу противостоять разрушающим действиям в любых жизненных обстоятельствах, сохранить свое внутреннее «самостоянье человека», позволяет построить прочные мотивы и барьеры для поступков.
Идея личности получит дальнейшее развитие у зрелого Каткова, когда он будет возвращать внимание российской элиты к решению актуальных проблем государства, показывать высшей бюрократии и всей российской элите ее истинное призвание и предназначение. Великие реформы, затронувшие все стороны жизни общества, нашли горячий отклик и поддержку в Каткове как патриоте и гражданине. На страницах возглавляемых им изданий он будет обличать уродливые явления и глубокие проблемы, которыми оборачивались преобразования под руководством безответственных либеральных реформаторов. Своими действиями, а часто бездействием они дискредитировали реформы и наносили непоправимый ущерб национальным интересам страны и ее будущему.
Вопросы создания национального конкурентоспособного с Европой образования, защиты государственных интересов внутри страны и на внешнеполитической арене, богатство возможностей подданных государя и Отечества — станут важнейшими в поле зрения знаменитого публициста. Катков по-своему прочитывал и понимал историю Отечества, прикладывая все силы к формированию национального сознания и обеспечению государственного единства Российской империи.
Удивительным образом произошедший в творчестве и деятельности этого выдающегося общественного деятеля консервативно-либеральный синтез, обобщение двух идеологий показывает сложный, неоднозначно оцениваемый процесс становления национально мыслящей интеллигенции, думающей в первую очередь о русских интересах. Поэтому можно согласиться с теми исследователями, кто полагает, что сути своих взглядов Катков не менял[495].
Подчеркнем, что Катков осуществлял имперский проект как один из путей модернизации страны в интересах ее внутренней стабильности и статуса великой державы. Образ Каткова как идеолога имперского сознания и просветителя запечатлен таковым многими современниками и воспринимается подобным образом и нами, его потомками.
«Береги честь смолоду» — по-прежнему эти слова А. С. Пушкина обращены к наследникам родной культуры, делающим сегодня свой внутренний выбор, творцам современности и будущего.
Список источников и литературы
Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 1718 (М. Н. Катков). Оп. 1. Д. 2, Д. 9, Д. 15.
Научно-исследовательский отдел Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 120 (М. Н. Катков). К. 10. Ед. хр. 25, 58; К. 49. Ед. хр. 27; К. 53. Ед. хр. 7, 18. Ф. 70 (В. И. Герье). К. 94. Ед. хр. 11.
Аврус А. И. История российских университетов. Очерки. М.: Московский общественный научный фонд, 2001. 85 с.
Адрес-календарь жителей Москвы на 1846 г. / Сост. К. Нистремом. М.: Тип. С. Селивановского, 1846–1852.
Аксаков И. С. Наше знамя — русская народность / Отв. ред. О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2008. 640 с.
Аксаков И. С. О письмах В. Г. Белинского к К. С. Аксакову // Русь. 1881. № 8 (3 января).
Аксаков К. С. Воспоминания студентства 1832–1835 годов // Русские мемуары. Избранные страницы (1826–1856). М.: Правда, 1990. С. 92–116.
Аксаков К. С. Ты древней славою полна, или Неистовый москвич. М.: Русский мир, 2014. 548 с.
Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX в. М.: Знак, 2005. 432 с.
Андроников И. Л. Лермонтов. Исследования и находки. М.: Художественная литература, 1977. 648 с.
Анненков П. В. Николай Владимирович Станкевич. Переписка его и биография. М.: Тип. Каткова и К°, 1857. 395 с.
Анненков П. В. Путевые записки // Парижские письма. М.: Наука, 1983. С. 234–280.
Бакунин М. А.