Я его очень любил и люблю. Более того, у меня случается такое и с мамой, и с папой, которых давно уже нет на этом свете, я с ними советуюсь. И с ним теперь тоже. Ничего в этом мистического нет, просто ты себе его представляешь в качестве зрителя или собеседника, судьи, или критика. Советуюсь, продолжаю советоваться, потому что знаю и ценю его безупречный вкус.
Он не носил на себе множества «замков», он так доверительно разговаривал с многочисленными и самыми разными журналистами, которые потом могли использовать его слова, как угодно. Это такая обескураживающая детская непосредственность видна даже в его книгах – он так освобождался от многих своих комплексов – там были ужасные признания, которые он был вправе унести с собой в могилу: и сотрудничество с известными органами, и любовные истории. Ему было так легче, и я его за это еще больше ценю. Я свои скелеты никогда не проветриваю. Я не могу так себя обескровить.
Мне всегда казалось, что у него могут быть скрытые претензии к легкому жанру, в котором я выступал на эстраде. Оказалось, что ничего подобного, он его прекрасно воспринимал, у него было великолепное чувство юмора. И я при нем мог и солировать, и какие-то шуточки отпускать. И надо признать, что он с готовностью смеялся. Шутили у нас и вспоминали в основном дамы. Но он никогда грязно не шутил, как его ни провоцировали, всё было как-то целомудренно, несмотря на весь его, надеюсь, не очень короткий донжуанский список. Ему еще повезло с природой, он был чертовски красив.
Конечно, мне бы повезло в жизни значительно больше, если бы мы встретились раньше, и у меня была бы возможность с ним общаться гораздо теснее и дольше.
Но случилось так, как случилось, и я могу только благодарить судьбу за то, что он мне в ней достался.
Владимир Мирзоев«Мы играли с ним в одну игру»[38]
Козаков – герой моей личной мифологии. С Козаковым связаны первые, еще инфантильные впечатления от искусства кино. Алчный эгоист Педро Зурита из «Человека-амфибии» впился в мое воображение рядом с «новым Адамом» Ихтиандром. С тех пор фантастика – мой любимый и главный жанр. С тех пор я точно знаю, что злодей должен быть обаятелен и сексапилен, иначе получается плоско. Старшеклассником я увидел ММ на уютной, как бы домашней сцене Театра на Малой Бронной, в гениальных спектаклях Анатолия Эфроса «Женитьба» и «Дон Жуан». Гротеск, ирония, азарт лицедейства и тут же подробный психологизм – этими качествами ММ свободно жонглировал в ролях Кочкарёва и Дон Жуана. Я помню свой подростковый восторг и, пожалуй, культурный шок – это было актерское совершенство. Именно этот зрительский опыт определил выбор профессии. Я решил стать режиссером, чтобы играть в одну игру с такими актерами, как ММ.
До 2010-го мы иногда встречались на премьерах, были представлены, хотя приватно не общались. Когда начались актерские пробы для фильма «Борис Годунов», ММ с самого начала был в нашем недлинном списке вероятных кандидатов на роль Пимена. Ассистент по актерам Рогнеда Смирнова позвонила Козакову, и ММ в тот же день перезвонил мне. Голос был взволнованный, минуту-другую мы говорили о замысле, и вдруг ММ стал читать монолог Пимена наизусть. Признаться, такого поворота я не ожидал. Конечно, я знал, что Козаков много и с удовольствием читает со сцены, любит Пушкина, собирался ставить на ТВ «Пиковую даму», но всё равно это было удивительно. И как-то очень естественно и уместно. Мне понравилось, как Пимен звучит по телефону, – это была зрелая актерская заявка на образ. На другой день мы встретились в нашем просторном офисе на Ленинском проспекте, сделали пробы с камерой, записали тот же монолог, без партнера – Андрея Мерзликина, исполнителя роли Отрепьева, в тот день не было в Москве. ММ курил свою трубку, был задумчив, слушал доброжелательно. Режиссерский разбор принял легко, без возражений.
Наш Пимен не дряхлый телом старичок, сохранивший острый ум и память благодаря писательским занятиям. Он – харизматичная личность, бывший воин, опричник Ивана Грозного, в каком-то смысле он двойник Годунова. Но, в отличие от Бориса, Пимен выбрал не власть, а монашество, писательский труд. Он интеллектуал, историк, верный рыцарь культуры, живет вне мирских искушений и политических страстей.
Думаю, ММ так хотел сыграть эту роль именно из-за темы. Поколение шестидесятников политически было очень активным, в нем была энергия заблуждения. Многие актеры и режиссеры, ровесники Козакова, легко становились депутатами, министрами, директорами театров. ММ всегда сторонился советского и постсоветского истэблишмента, был только художником, частным лицом. На бурную эпоху, в которую ему выпало родиться, смотрел с ироническим прищуром, сквозь дым своей трубки. Эта «интеллигентская позиция» позволила ММ сохранить себя, он не переродился, не стал ходячим недоразумением.
Эпизод «Чудов монастырь» снимался в палатах XVI века, в редакции журнала «Знание – сила». Это был первый съемочный день, группа еще не притерлась, оператор-постановщик Павел Костомаров бесконечно долго ставил свет. Приборов было много, свет был горячий, мы еще не сняли ни одного кадра, а в помещении уже стало душно.
Бюджет «Годунова» был очень скромный, деньги частные, актерских вагончиков мы себе позволить не могли. ММ сидел тут же, на площадке, в костюме, в гриме, терпеливо ждал, когда мы начнем снимать. Потом терпение его лопнуло, и ММ взмолился, обращаясь к оператору: «Паша, дорогой, ну давайте уже снимать, наконец! Сколько можно заниматься приборами?!»
Сама съемка эпизода прошла без особых проблем. ММ и Андрей Мерзликин – опытные киноактеры, они чувствуют камеру, легко подхватывают предложения режиссера, сами много предлагают. Работали мы дружно, без конфликтов и утомительных дискуссий.
В тот день я не знал, что ММ безнадежно болен, но и без этого знания старался быть максимально внимательным, тонким, умным, потому что это был мой звездный час – мы играли с героем моего детства в одну игру, и с небес за нами наблюдал Александр Сергеевич.
Екатерина Мирзоева«Пимен – последняя роль»[39]
Мне кажется, я знала его всю жизнь. Уверена, каждой девочке Советского Союза было знакомо это имя – Михаил Козаков. Кто из нас в детстве не смотрел по десять раз фильм «Человек-амфибия» или «Евгения Гранде», а «Выстрел», а «Безымянная звезда» или, например, «Покровские ворота»? Этот голос – бархатный и сексапильный (да-да!), который было невозможно спутать ни с каким другим, – стихи Пушкина я помню только в его исполнении.
Михаил Козаков играл в нашем «Борисе Годунове». Пимен – была его последняя роль, а не доктор из «Любови-моркови – 3», уж простите мне мой снобизм. Наши средства на кино оказались ограничены, и поэтому не было возможности снимать фильм о фильме, экономили на всем. Какая я была дура (!), но поздно сокрушаться. Осталось несколько фотографий со съемочной площадки 19 октября 2009 года – День Лицея. ММ очень радовался этому совпадению.
Он так хотел сыграть эту роль, что практически взял режиссера Мирзоева на абордаж – заговорил, зачитал, засыпал идеями и предложениями, согласился на всё, лишь бы стать частью проекта. Он выиграл и мы все тоже, я считаю.
Это был первый съемочный день, все страшно нервничали. Инвесторы наши были на площадке, какие-то журналисты, персонал редакции, группа пока еще не привыкла друг к другу, напряжение росло, начались множественные накладки. То с гримом – не так подстригли бороду Отрепьева, а другой в запасе не было, то с монитором – не включался, подлюга; томительные ожидания на бесконечных поправках света и т. д. Народ стал плыть. Но ММ был готов в любой момент войти в кадр. Привезли обед – он отказался со словами: «Если я поем, я уже ничего не сыграю». Ему разрешили курить прямо на съемочной площадке, и я не знаю, сколько сигарет он выкурил в тот день, мы бегали за второй пачкой точно. Он уже очень плохо видел, сидел рядом с монитором, следил за всем, говорил с режиссером и буквально не двинулся со своего места, был собран, отрешен и серьезен. Он был так прекрасен тогда…
После обеда дела пошли лучше, но уже ближе к концу смены (а переработали в тот день часа три – ужас исполнительного продюсера) опять что-то застопорилось со светом. Довольно элементарный, как мне казалось, свет никак не могли поставить.
Это была сцена ухода Пимена. Он толкал палкой дверь и выходил на улицу:
А мне пора, пора уж отдохнуть
И погасить лампаду… Но звонят
благослови, Господь, своих рабов!..
подай костыль, Григорий.
Это был настолько сильный и значительный момент, что мы все замолчали и только режиссер опять и опять отдавал команды: Мотор! Начали! Стоп! Еще дубль!
Раз за разом Пимен выходил в ярко-белый, бьющий в глаза свет. Это было уже другое пространство – не наше, Творца… В каком-то смысле он уже не принадлежал нам, оставшимся тут людям. Он уходил от нас такой мощный, такой красивый, такой одаренный, уходил в вечность…
Мы показали «Бориса Годунова» 25 апреля 2011 года в кинотеатре «Художественный». Володя Мирзоев поднялся на сцену один и попросил всех почтить память великого русского актера Михаила Козакова, который ушел от нас тремя днями раньше, 22 апреля 2011-го. Если я о чем и жалею, так это о том, что мы не показали ему готовый фильм, его последнюю значительную и прекрасную работу.
И хочу сказать спасибо судьбе, что дала мне такой шанс – прикоснуться к великой Игре, к Мастеру и Человеку.
«…благослови, Господь, Своих рабов!..»
Юрий Рост«Он был азартен и наивен»[40]
Он был великий интерпретатор поэзии. Слова могли быть хороши или гениальны. Он был вровень с ними.