кой губернии»[111].
По сведениям, которыми располагал В. И. Назимов, дворянские адреса для императора были составлены по указаниям Парижского центрального комитета и доставлены из Варшавы. «Адресы эти, — отмечал Назимов, — имеют целью заявить перед Европой единодушное домогательство всех этих губерний выразить форменный и явный протест против настоящего положения польской нации и против той системы и тех порядков, которые установлены правительством, и, по поводу такого протеста, поднять на первом европейском конгрессе вопрос о страдальческом положении 10 миллионов народонаселения, ожидающего терпеливо и с покорностью присоединения к своему отечеству, оставаясь до времени под скипетром того же самого монарха»[112].
По утверждению Назимова, план действий для предстоящих дворянских выборов был разработан гродненским предводителем дворянства графом Виктором Старжинским[113] по указаниям из Парижа, где находился центр польской эмиграции. Согласно этому плану, все другие дворянские корпорации Западного края, а именно Виленская, Гродненская, Ковенская, Витебская, Могилевская, Волынская и Киевская, должны последовать тому же примеру и выступить с прошением царю о присоединения этих губерний к Царству Польскому. Польский сословный ирредентизм должен был продолжаться вплоть «до получения от русского правительства удовлетворительного ответа на все требования дворянства»[114].
Император ознакомился с выводами, сделанными министром внутренних дел, и, несмотря на противоправные действия подольского дворянства, повелел допустить выборы в Минской губернии в ноябре 1862 г., а в Могилевской губернии в течение февраля или марта 1863 г.
Владимир Иванович Назимов. Виленский, гродненский и ковенский генерал-губернатор (1855–1863)
Дальнейшие события подтвердили правильность сведений, которыми располагал виленский генерал-губернатор. В ноябре 1862 г. Минское дворянское собрание, следуя примеру польских дворян Подольской губернии, выразило желание представить Александру II адрес с просьбой о присоединении Минской губернии к Царству Польскому. Адрес не был составлен, так как по высочайшему повелению минский губернатор предупредил губернского предводителя дворянства, что «представление подобного адреса является противозаконным». Поэтому минское дворянство ограничилось составлением и подписанием протокола, в котором говорилось о намерении составить адрес на высочайшее имя. Затем, по указанию Назимова, дворянские выборы были закрыты[115]. Но это не остановило начавшуюся борьбу дворян за «польское достояние», коим они считали земли Западного края[116].
Как деликатно отметила С. М. Самбук: «Польские помещики считали Польшу своей родиной, а Белоруссию и Литву — ее провинциями. Отход этих территорий от Польши и воссоединение их с Россией для них было только актом насилия. Польские помещики выступали за присоединение белорусских, литовских и украинских земель в административном отношении к Царству Польскому. Эти требования польских помещиков особенно ярко проявились в тех проектах адресов, которые они составляли и пытались подать на имя Александра II в 1861–1862 гг.»[117].
Согласованные действия лидеров польской ирреденты Северо-Западного и Юго-Западного края не остались незамеченными правительством. В итоге оно вынуждено было констатировать следующее: «Нельзя не заметить общей связи между всем, что делается в Западном крае. Если в некоторых отношениях Литва, белорусские и украинские губернии действуют отдельно и даже различно, например, при составлении проектов поземельных банков, то, во всяком случае, заметно, что на Юге тотчас и вполне известно все, что делается на Севере, и наоборот, и что в других отношениях между действиями Севера и Юга и польской партии в Белорусском крае обнаруживается систематическое единство; … везде старание заявлять принадлежность к польской народности и протестовать против непосредственной принадлежности к России»[118].
Сословную и этническую солидарность с региональным ирредентизмом продемонстрировало и дворянство Царства Польского, которое в сентябре 1862 г. заявило, что оно «до тех пор будет действовать против русского правительства, пока последнее не соединит с Царством Польским Литву, Белоруссию, Волынь, Подолию и Малороссию»[119].
Таким образом, российское дворянство «польского происхождения» накануне восстания 1863 г. недвусмысленно заявляло правительству о том, что идентичность региона не русская, а польская, и это обстоятельство требует воссоединения его с этнической Польшей. По утверждению А. В. Белецкого: «Более чем когда-либо оно находило желательным присоединение западных губерний России к Царству Польскому и объединение этих двух частей империи одинаковыми законами и учреждениями. При этом и освобожденные крестьяне не могли ускользнуть из-под власти помещиков»[120].
Притязания польского дворянства Северо-Западного края монопольно представлять свои сословные интересы в качестве приоритетных для всего населения региона наглядно проявились в одной из записок, направленных в МВД в феврале 1862 г. Текст этой записки свидетельствует также о ретроспективном характере дворянских требований. Если польский ирредентизм апеллировал к территориальным решениям Люблинской унии 1569 г., то закономерным следствием такого подхода стали требования восстановления правовых норм, которые действовали в Великом княжестве Литовском.
Так, в политических проектах, разрабатываемых дворянством, появляются положения о восстановлении в крае действия Литовского статута 1588 г., в котором утверждались исключительные привилегии шляхты, господствующего положения Римско-католической церкви и др.
Тем самым дворянские лидеры польской ирреденты стремились воссоздать старые и сформировать новые социальные институты, необходимые для этнической и политической мобилизации польского меньшинства Северо-Западного края.
Автор записки, вероятно, это был граф Виктор Старжинский, писал, что правительство теряет поддержку среди «образованных классов» Литвы. Впрочем, вернуть доверие местного дворянства правительство сможет, если выполнит ряд следующих условий: 1. Восстановление Литовского статута; 2. Восстановление прежних прав Римско-католической церкви; 3. Восстановление Виленского университета и учебного округа; 4. Замещение большего числа должностей местными уроженцами, ближе знающими условия края; 5. Утверждение кредитного общества, устав которого уже представлен; 6. Открытие дворянских собраний, приостановленных по случаю объявления губерний на осадном положении[121].
В это же время правительству стало известно о предводителе дворянства Рогачевского уезда Могилевской губернии Богуше, в деле которого выявилось «стремление белорусского дворянства присоединиться к Литве с восстановлением в крае Литовского статута и официальности польского языка»[122].
Политические требования польского дворянства, выдвинутые накануне восстания, стали проявлением недовольства теми уступками, которые были сделаны императором Александром II во второй половине 50-х гг.
Следует отметить, что эта политика была детищем генерал-губернатора В. И. Назимова, который в соответствии с указом императора Александра II вступил в управление литовскими губерниями 21 февраля 1856 г.[123]
Шаги, сделанные навстречу польскому дворянству Северо-Западного края, воплотились в серии законодательных актов. В 1856 г. была объявлена амнистия политическим преступникам, осужденным за участие в польском восстании 1830–1831 гг. Дальнейшие события показали политическую ошибочность этого гуманного решения. По словам генерал-майора А. Л. Потапова, «последовавшая в 1856 году амнистия представила новый элемент для польской пропаганды. Этот залог человеколюбия и примирения обращен был в орудие измены, ибо последствия доказали, что из рядов эмиграции вышли самые рьяные агитаторы»[124].
Тогда же Высочайшим указом от 29 марта 1856 г. в губерниях Западного края было снято военное положение. Затем последовал указ, прекращавший действие исключительного закона от 12 октября 1835 г., в силу которого дворяне, имевшие служебный стаж менее 10 лет, не имели права быть избранными на должности, представленные выбору дворянства.
26 августа 1856 г. император отменил ограничительные законы, стеснявшие уроженцев западных губерний в служебной деятельности, подчинив их общероссийским правилам поступления на гражданскую службу. «Мы не сомневаемся, — говорилось в указе, — что сей новый знак нашего доверия будет для дворян новым побуждением посвящать себя службе государственной с тем постоянным усердием, каким всегда отличалось благородное российское дворянство».
Император Александр II
В 1857 и 1858 гг. император Александр II удовлетворил целый ряд ходатайств дворянства Виленской, Ковенской и Гродненской губерний. 20 апреля 1857 г. было разрешено ввести в программу учебных заведений Виленского учебного округа преподавание польского языка. В этом же году было разрешено печатание в России сочинений А. Мицкевича. В 1858 г. правительство предоставило полякам право занимать должности учителей в средних учебных заведениях. В ноябре 1858 г. Виленский музей древностей вместе с состоявшей при ней Археологической комиссией с согласия императора был принят под августейшее покровительство наследника цесаревича.