Ещё раз смотрим, кто вместе с ним появился в кремлёвском кабинете вождя: три руководителя главных печатных органов страны. Может, Сталин собирался поручить им подготовку материалов об убийстве Кирова для печати? Но при чём тут Суслов? В 1934 году он к руководству советской печатью никакого отношения не имел. Вряд ли Сталин собирался что-либо поручать Суслову и по линии Комиссии советского контроля. В этой комиссии было немало людей рангом повыше Суслова. Значит, Суслов неофициально имел на тот момент больше полномочий, нежели его прямые начальники по линии КСК. Но какие? И что всё-таки вождь хотел ему поручить?
Направление М.А. Суслова в Чернигов. 1934 г. [РГАНИ]
А 25 января 1935 года страна узнала о новой трагедии: неожиданно умер руководитель Комиссии советского контроля Куйбышев. Официально утверждалось, что известный большевик скончался от закупорки тромбом правой коронарной артерии сердца. Но в коридорах шептались, что в реальности Куйбышева то ли убили, то ли отравили. А за что? Вряд ли за частые загулы. Тут было огромное поле для различных слухов.
Политбюро перераспределило подгруппы в Комиссии советского контроля 27 февраля 1935 года. Ключевую группу по оргвопросам возглавил З. Беленький. Вопросы внешней торговли перешли к другому бывшему подчинённому Ройзенмана В. Карпову, которого перед этим отозвали из Берлина. Самому Ройзенману досталась группа внутренней торговли.
Суслова эти перемены настолько насторожили, что он попытался сменить место работы: «Имею большое желание вернуться на преподавательскую работу, где я мог бы принести больше пользы для нашей партии»[42].
Против выступил Ройзенман. В мае 1935 года он в дополнение к группе внутренней торговли получил пост одного из заместителей председателя Комиссии советского контроля и значительно расширил зону своей деятельности. Видимо, ему вновь для чего-то понадобился и Суслов.
Материалы рассмотрения дела Суслова в ходе чистки партии. [РГАНИ]
Новые перемены произошли осенью 1935 года. С одной стороны, Политбюро освободило Ройзенмана от обязанностей руководителя группы внутренней торговли и кооперации КСК. Он остался только зампредом КСК. С другой – Кремль тогда же санкционировал создание некоей секретной комиссии при Бюро главного контрольного советского органа из восьми человек, во главе которой был поставлен… да, именно Ройзенман.
Посмотрим, кто еще вошёл в эту тайную группу.
Иван Богданов. В Комиссии советского контроля (КСК) он под руководством Михаила Ошвинцева занимался лесной и бумажной промышленностью, а до этого изучал состояние торговли и рабочего снабжения в стране.
Документы о проверке М.А. Суслова. 1935 г. [РГАНИ]
Иван Москвин. Когда-то он в аппарате ЦК руководил орграспротделом и, по слухам, дал дорогу будущему карателю старой гвардии Николаю Ежову. В КСК ему были поручены вопросы машиностроения. К слову, позже его обвинили в принадлежности к масонам.
Амаяк Назаретян. С весны 1922 по март 1924 года он ходил в помощниках Сталина. Но ещё важнее то, что весной 1934 года ему было поручено курировать в КСК административные учреждения, то есть правоохранителей. А через год на него замкнулись уже все оргвопросы по КСК.
Михаил Ошвинцев. Формально в аппарате КСК он являлся начальником Богданова. Но обратим внимание, что в своё время Ошвинцев был председателем Уральского облисполкома – как раз в тот момент, когда на Урале по поручению Кремля проходила масштабная чистка под руководством Ройзенмана. По некоторым данным, тот явно благоволил Ошвинцеву и в перспективе надеялся заменить им тогдашнего хозяина Урала Кабакова.
Владимир Романовский. Это был специалист в области связи, имевший обширные контакты в военных кругах. В КСК он потом руководил группой военного контроля.
Фёдор Сулковский. С марта 1934 года возглавлял в КСК группу финансов и учёта. Кстати, Суслов одно время вместе с его женой Р.Я. Бешер учился в аспирантуре РАНИОН.
Чем конкретно занялась эта комиссия, выяснить пока не удалось. В архивах какие-либо материалы, связанные с её работой, отсутствуют. Возможно, они где-то и есть, но до сих пор не рассекречены. Косвенные данные указывают на то, что группа Ройзенмана должна была проверить по всем линиям руководство спецслужб и разведки, а также армейскую верхушку. А чтобы усыпить бдительность чекистов и военных, Ройзенман вскоре официально к своей должности заместителя председателя Комиссии советского контроля получил в нагрузку пост руководителя специально созданной со штатом в 11 человек новой группы – строительства и стройматериалов.
Если Сталин действительно хотел бы поручить Ройзенману надзор за стройками, то зачем он тогда дал ему целую комиссию из кураторов административных, военных и финансовых органов? Наверняка группа строительства появилась в КСК для отвода глаз. Ройзенман должен был в первую очередь разобраться со спецслужбами и с армией.
Примечательно, что в секретную группу не вошли ни куратор внешней торговли В. Карпов, ни руководитель заграничной инспекции Н. Петруничев.
А что Суслов? До сих пор неизвестно, предложил ли Ройзенман ему техническое или какое-то иное сопровождение работы секретной группы или оставил его старшим контролёром в группе внутренней торговли, которой с октября 1935 года руководил Я.И. Гиндин. Сам Суслов никогда и нигде не пояснял, чем он конкретно занимался в КСК. Если у кого возникали вопросы, он отсылал к своим бывшим кураторам: «Партийную и советскую работу мою за это время (с 1934 по 1936 год. – В.О.), – сообщил он осенью 1937 года, – знает тот же т. Крылов С.А. (секретарь парткома Комиссии советского контроля. – В.О.), а также Ройзенман Б. (зам. предс. Комиссии советского контроля)»[43].
Ещё с начала 1936 года Ройзенман, видимо, в силу тяжёлой болезни, от многих дел в КСК стал отходить. Крылов постоянно отстаивать Суслова перед новыми руководителями КСК, вероятно, тоже не мог. Не поэтому ли Суслова всё чаще посещали мысли о возвращении к учёбе или к преподавательской работе?
Глава 4Перевод на Северный Кавказ
При уходе из Комиссии советского контроля Суслов получил справку: «Тов. Суслов М.А. работал в Комиссии Советского Контроля при СНК СССР в должности контролёра с окладом 650 руб. в месяц с 24 апр. 1931 г. по 13 августа 1936 г. Уволен с работы вследствие перехода на учёбу в ИКП»[44].
Подписал документ председатель КСК Николай Антипов.
Позже стало ясно, что Суслов поступил весьма дальновидно. Во-первых, уже в сентябре 1936 года Политбюро упразднило заграничную инспекцию КСК, с которой Суслов был тесно связан. Потом власть взялась за многих ответственных сотрудников аппарата КСК, с кем Суслову нередко приходилось иметь по работе контакты. Ошвинцев, Назаретян и Гиндин были объявлены вражескими агентами. Сулковскому не простили того, что его отец когда-то служил полицейским приставом в бывшей Ковенской губернии. Карпову вменили в вину исполнение поручений Рудзутака по закупке оружия…
Уцелели лишь единицы. Ройзенман в силу тяжёлой болезни уже мало на что влиял. Из знающих Суслова по КСК продолжал сохранять свои позиции, пожалуй, один Сергей Крылов. К слову, Суслов поддерживал потом с ним отношения целые десятилетия. В фондах РГАНИ хранятся несколько записных книжек Суслова разных лет с адресами и телефонами С.А. Крылова; в одной был указан адрес: Сивцев Вражек, дом 15/25, в другом – улица Серафимовича, дом 2, подъезд 4.
Анкета Суслова при поступлении в Институт красной профессуры. [РГАНИ]
Как протекала учёба Суслова в Институте красной профессуры, известно очень мало. В архивах пока удалось отыскать только несколько его конспектов. В конце 1936 – начале 1937 года Суслов для себя законспектировал, в частности, лекции А. Кона «Первоначальное капиталистическое накопление», Д. Розенберга о Давиде Риккардо, Л. Гатовского, Л. Мендельсона, доклады молодого философа Ф. Константинова и ещё нескольких других преподавателей.
Ещё сохранилась зачётка. Как выяснилось, все зачёты при переходе со второго курса на третий Суслов сдал прекрасно. По политэкономии, истории политэкономии и немецкому языку он получил оценки «отлично». Удостоверил эти отметки директор института Николай Константинов.
Кроме того, нашлась одна характеристика:
«СУСЛОВ М.А., член ВКП(б) с 1921 года, партбилет № 1219627. В парторганизации Экономического института красной профессуры состоит с сентября 1936 г. В работе организации принимает активное участие, член парткома. Дисциплинирован. Политических ошибок не имел. Партвзысканий не имеет. Для преподавательской работы подготовлен»[45].
Подписал эту характеристику секретарь парткома института Панов.
Заместитель директора экономического факультета Института красной профессуры Губарева предполагала на следующий учебный год прикрепить Суслова для педагогической работы к Высшей школе пропагандистов. Но заняться преподаванием Михаилу Суслову было не суждено. Борис Ройзенман хоть и тяжело болел, но успел передать своего бывшего сотрудника коллегам. По всей видимости, в экономическом институте красной профессуры его негласно опекали люди из окружения Сталина, прежде всего бывший однокурсник Лев Мехлис и Борис Двинский. Видимо, они-то во многом и изменили судьбу Суслова.
Роль Мехлиса, которого у нас давно рисуют в основном палачом, в продвижении Суслова пока не совсем прояснена. Больше материалов удалось выявить об участии Двинского.
В отличие от большинства других высокопоставленных сотрудников партаппарата, Двинский не принадлежал к профессиональным революционерам, не комиссарил и не служил в карательных органах. Он был одним из немногих, кто успел до Октябрьского переворота получить классическое образование на историко-филологическом факультете Московского университета. Большую часть Гражданской войны Двинский провёл в школах подмосковного Талдома. А в партию его приняли лишь в 1920 году, когда ему стукнуло уже двадцать шесть лет.