Суслов, когда принял отдел внешней политики ЦК, поддержал заведённую Панюшкиным традицию и сразу взялся за углублённое изучение немецкого языка. В РГАНИ сохранилась одна из его тетрадей для занятий. Она была начата 15 октября 1946 года, а закончена 23 мая 1947 года.
Другим заместителем заведующего отделом внешней политики ЦК высшее партруководство оставило Леонида Баранова. Он, конечно, не имел такого богатого дипломатического опыта, как Панюшкин. Но обладал своими достоинствами. Во-первых, Баранов знал регионы, в частности Южный Урал, и промышленность, а также особенности партийной и кадровой работы (до переезда в Москву он был секретарём Челябинского обкома партии и отвечал за развитие в области танкостроения). Во-вторых, его отличала тяга к учёбе. Он быстро схватывал информацию, так что короткий срок ему удалось понять специфику стран Восточной Европы, которые должны были стать в послевоенное время нашими ключевыми союзниками. А Суслову как раз и требовался способный организатор, разбиравшийся в особенностях создававшихся на Западе новых демократических режимов. Баранов должен был продолжить оказывать помощь в партийном строительстве в освобождённых от фашистов странах.
Кто ещё достался Суслову в отделе внешней политики от предшественников? Это руководитель секретариата отдела Тимофей Шуклин, помощник заведующего Александр Антипов, завсектором кадров Пантелеймон Гуляев, референт Григорий Шумейко и курировавшие Балканы Василий Мошетов, Тихоокеанский регион – Евгений Ковалёв, Америку – Борис Вронский, Британию – Николай Матковский, Юго-Восточную Азию – Иван Плышевский…
Далеко не все из них были профессионалами-международниками. Скажем, Шуклин, прежде помощник начальника отдела, отвечавшего в аппарате ЦК за подбор руководящих кадров для НКВД, собаку съел на документообороте. Вместе с ним работал и бывший журналист Мошетов. А Вронский начинал карьеру в Союзкино, но перед войной был переведён в ТАСС и направлен собкором этого агентства в Нью-Йорк.
Ещё раз подчеркну: многие назначенцы впервые переступили порог отдела внешней политики ЦК не представляя себе, что это такое – международные отношения. Они не имели ни необходимой страноведческой подготовки, ни дипломатических навыков. Плохо у большинства из них обстояли дела и с иностранными языками. Хотя были и исключения.
Например, поляк Плышевский имел прекрасное востоковедческое образование и в совершенстве владел японским и английским языками. Востоковедческое образование имел и Евгений Ковалёв. До перехода в аппарат ЦК он защитил диссертацию, стал кандидатом экономических наук и хорошо изучил китайский язык.
На что тут ещё следовало бы обратить внимание? Отдел внешней политики ЦК практически сразу с момента своего создания оказался в центре подковёрной борьбы. Практически все существовавшие в Кремле влиятельные группы захотели если не полностью поставить одно из ключевых подразделений ЦК под свой контроль, то хотя бы протолкнуть в него на значимые должности своих людей. Очень много сил к этому приложил Маленков. Он смог, в частности, сохранить на позиции завсекретариатом отдела внешней политики ЦК давно ориентировавшегося на него Шуклина. Но более всех преуспел Куусинен. Его человек – Борис Пономарёв – стал заместителем Суслова, а другой – Николай Матковский – получил под своё начало сектор Британской империи.
В работе Суслова на новом поприще выделяются четыре основных направления: коминтерновское наследие; внешнеполитическая пропаганда и надзор за органами этой пропаганды; связи с иностранными коммунистическими и рабочими партиями, включая их финансирование; подбор кадров для дипломатических и внешнеторговых учреждений.
Начнем с первого. Напомню: после упразднения в 1943 году Коминтерна подразделениям ЦК ВКП(б) было поручено опекать три специальных «номерных» института: 99, 100 и 205‐й.
Институт № 99 занимался в основном военнопленными. В войну он подготовил свыше восьми тысяч солдат и офицеров разных национальностей, которые составили костяк сформированных в Советском Союзе антифашистских частей чехословацкой и румынской армий. После Победы акценты в работе этого института сменились. Там появились четыре сектора: немецкий, австрийский, румынский и венгерский, в которых занимались почти четыреста военнопленных. Ещё около восьмисот обучались в немецком и австрийском секторах антифашистских курсов. Все эти люди должны были после возвращения на родину включиться в проведение в своих странах демократических реформ.
Пятого июня 1946 года Суслов просил у секретарей ЦК Жданова и Кузнецова разрешения объявить в двух лагерях МВД новый, восьмой по счёту, набор военнопленных: 500 человек для школы и 850 человек для курсов. Занятия он планировал начать 1 августа 1946 года, а сроки обучения увеличить до пяти месяцев в школе и до четырёх месяцев на курсах.
В учебный план входили основные вопросы диалектического и исторического материализма, основы политэкономии, краткий курс истории СССР, советское строительство, краткий курс истории своей страны (Германии, Румынии или какого-то другого государства), политическая карта мира, важнейшие вопросы текущей политики.
Возглавить всю эту работу Суслов хотел поручить новому директору института Павлу Романову, который впоследствии стал главным цензором страны.
Институт № 100, созданный в своё время на базе коминтерновского отдела спецсвязи, должен был, как и прежде, продолжить заниматься техническим обеспечением сотрудничества с зарубежными партиями. Его после кадрового чекиста Морозова возглавил бывший смершевец Максим Прудников.
Очень много внимания потребовал к себе и институт № 205, которым после отъезда в Чехословакию Бедржиха Геминдера стал руководить Николай Пухлов. Главное богатство этой конторы составляли материалы на работников иностранных компартий. В его архиве хранились 125 тысяч досье. И в них содержались не только биографические справки, но и компромат.
Разобравшись с коминтерновским наследием, Суслов составил перечень вопросов для внесения на рассмотрение ЦК ВКП(б). Он планировал своим аппаратом изучить 15 тем, которые следует перечислить:
Записка директора института № 205 Б. Гелиндера М. Суслову с резолюцией М. Суслова. 1946 г. [РГАСПИ]
«1. О положении с кадрами международников в системе Совинформбюро, ТАСС, ВОКС, ВЦСПС и Инорадио.
2. Состояние подготовки кадров в системе Министерства иностранных дел (подготовить совместно с Управлением кадров).
3. Мероприятия о коренном улучшении работы Совинформбюро (готовится совместно с Управлением пропаганды и Управлением кадров).
4. О работе ТАСС.
5. О работе Инорадио Всесоюзного Радиокомитета.
6. О работе ВОКС’а.
7. О работе Объединения «Международная книга».
8. О работе Инторгкино.
9. О работе Всеславянского комитета.
10. О работе Международного отдела ВЦСПС.
11. О порядке ознакомления с бюллетенем Бюро информации ЦК ВКП(б).
12. О мероприятиях в связи с созывом Славянского Конгресса в Белграде.
13. Мероприятия по усилению культурных связей с:
а) Румынией
б) Венгрией
в) Австрией
г) Албанией
д) Польшей.
14. Об усилении советской пропаганды в Германии.
15. О мерах по улучшению изучения иностранных языков в институтах иностранных языков (готовится совместно с Управлением кадров)»[123].
Похоже, планы Суслова очень сильно встревожили некоторую часть советского руководства, в частности двух членов Политбюро – Молотова и Берию. Но совсем отменить их даже Берия оказался не в силах, поскольку они получили одобрение как минимум другого члена Политбюро – Жданова. И тогда у недовольных активностью Суслова появилась мысль каким-то образом скомпрометировать его в глазах вождя. Как нельзя вовремя поступило заявление от сменщика Суслова в Вильнюсе Владимира Щербакова. Новый председатель Бюро ЦК ВКП(б) по Литве 6 сентября 1946 года сообщил в Москву:
«Во время проверки материалов о непартийном поведении бывшего зам. Председателя бюро ЦК ВКП(б) по Литве т. Ковалёва мне стали известны факты недостойного поведения т. Суслова М.А.
Пользуясь бесконтрольностью, жена т. Суслова набирала в лимитном продуктовом магазине непомерно большое количество нормированных продуктов, сбывала их на рынке, обменивала на вещи и мебель.
Только в одном магазине в апреле – мае м<еся>цах т. Суслова взяла 131 кгр. сахару, 55 кгр. конфет и шоколаду, 50 кгр. мыла, 156 кгр. мясных и колбасных изделий и т. д., всего на сумму 8000 рублей, при лимите 1500 руб. в месяц.
Об этих излишествах и недостойном поведении семьи т. Суслова знали отдельные работники бюро ЦК ВКП(б) по Литве т.т. Ковалёв, Ткаченко, Колосков и др.»[124].
Жданов выяснил, что проверку в Литве проводил контролёр Комиссии партконтроля при ЦК ВКП(б) Сидоров. А ему на неправильные, скажем так, поступки жены Суслова указали сотрудник органов госбезопасности Колосков, который был прикомандирован к В. Щербакову, жена бывшего заместителя Суслова Ф. Ковалёва и тёща уполномоченного МВД и МГБ по Литве Ткаченко. Сидоров доносил «о нескольких случаях задержания органами милиции на рынке у частных лавочек Сусловой (с шофёром т. Клюжевым)», причем жена Суслова «всегда носила продукты на базар лично сама, никому не доверяла». В довершение всего, «при выезде из Вильнюса жена т. Суслова увезла на 22 тыс. рублей мебели, которая числилась за бюро ЦК ВКП(б) по Литве. Поэтому он вынужден был счёт на эту мебель послать в Управление делами ЦК ВКП(б)»[125].
Дальше были затребованы объяснения уже от жены Суслова. Она подробно расписала все семейные доходы и траты, назвав показания против нее ложью и гнусной клеветой: «На базарах в г. Вильнюсе я вообще бывала очень редко и никогда органами милиции не задерживалась», а «мебель в количестве 26 предметов на сумму 20 050 р. была передана на баланс управления делами ЦК ВКП(б). Эта мебель находится во временном пользовании у нас в кв. 23 по Старо-Конюшенному пер. д. № 19, но числится она на балансе управления делами ЦК ВКП(б). Оставшуюся мебель я сдала зав. секретариатом бюро ЦК ВКП(б) по Литве»