Ускорить же организацию проверки ЕАК Суслов вынужден был после энергичного вмешательства чекистов. Именно Лубянка в какой-то момент почему-то решила вынести еврейскую проблематику на самый верх.
Новый министр госбезопасности Виктор Абакумов, отталкиваясь от справки начальника 2‐го Главного управления МГБ Е. Питовранова, 12 октября 1946 года доложил Сталину, что С. Михоэлс, И. Фефер, Л. Квитко, П. Маркин, Д. Бергельсон, Б. Шимелкович и И. Юзефович стали выступать в еврейской среде за создание еврейского государства на Ближнем Востоке и за разрешение свободного выезда евреев из Советского Союза.
Суслов, узнав про записку Абакумова, понял, что дальше затягивать проверку ЕАК опасно, и 19 ноября 1946 года направил на семнадцати страницах подробную записку о ЕАК сразу четырём секретарям ЦК: А. Жданову, А. Кузнецову, Н. Патоличеву и Г. Попову.
Суслов напомнил, что перед ЕАК в своё время была поставлена задача пропагандировать достижения нашей страны за рубежом. Но справился ли комитет с этим? Нет. «ЕАК, – доложил Суслов секретарям ЦК, – неправильно освещает роль и место еврейского населения в жизни СССР, показывая его жизнь оторвано от жизни других народов СССР и раздувая роль еврейского населения и особенно еврейских интеллигентов до такой степени, что создаётся неправильное впечатление о ведущей, если не решающей роли евреев во всех областях жизни СССР»[133]. Не удовлетворило Суслова и то, как ЕАК работал внутри нашей страны:
«При создании Еврейского антифашистского комитета не предусматривалось, чтобы этот Комитет имел какие-либо функции по работе среди еврейского населения СССР. Однако ЕАК явочным порядком развёртывает свою деятельность и внутри страны, причём эта его деятельность в данное время является не менее политически вредной, чем деятельность на заграницу. ЕАК ведёт обширную переписку с центральными и местными советско-партийными органами и получает значительное количество писем от еврейского населения. В письмах, получаемых ЕАК, имеются жалобы на неправильное отношение к евреям со стороны различных советских организаций. Авторы писем просят вмешательства Комитета. Ряд писем является анонимным. Некоторые из этих жалоб находят поддержку у Комитета»[134].
Вывод Суслова был таков: деятельность ЕАК как внутри страны, так и за границей приобретала всё более сионистско-националистический характер и потому являлась политически вредной.
Об оценках Суслова тут же стало известно многим активистам ЕАК. Несмотря на это, они продолжали по-прежнему с ним контактировать. К примеру, поэт Исаак Фефер все свои послания неизменно начинал обращением: «Дорогой Михаил Андреевич!»
В декабре 1946 года партаппарат поручил И. Феферу и С. Михоэлсу подготовить проект обращения к зарубежным еврейским организациям по поводу предстоявшего закрытия ЕАК. Сохранившиеся архивные документы позволяют утверждать, что ни Фефер, ни Михоэлс сильно этому не сопротивлялись.
В это время вновь обострилась ситуация на Ближнем Востоке. И у Сталина появился новый план. Он решил попытаться борьбу евреев Палестины против Великобритании использовать в своих целях. Вождь захотел будущее еврейское государство сделать проводником советского влияния. Соответственно, у Кремля вновь возникла нужда в ЕАК. И он тут же вновь превратился в очень полезную организацию.
Правда, политическая реабилитация ЕАК устроила далеко не всех. Интриги продолжились, но усердствовал не Суслов, а прежде всего министр государственной безопасности СССР Виктор Абакумов.
Тем не менее в конце горбачёвской перестройки именно Суслов был объявлен чуть ли не главным организатором гонений на евреев во второй половине 40‐х годов. Якобы это он инициировал репрессии. «Значительная группа советской интеллигенции, – утверждалось 25 декабря 1988 года в записке комиссии Политбюро ЦК КПСС, – была репрессирована в связи с деятельностью «Еврейского антифашистского комитета». Фактически инициатором этой расправы был М.А. Суслов. 26 ноября 1946 года он направил Сталину записку, в которой содержались клеветнические обвинения в адрес комитета. Эта записка послужила основанием для проведения следствия органами МГБ. По делу «Еврейского антифашистского комитета» было осуждено 140 человек, из них 23 – к высшей мере наказания, 20 человек – к 25 годам тюремного заключения»[135].
Нам, однако, не известно ни одного документа, на которые эти обвинения опирались.
Посмотрим теперь, как отдел внешней политики ЦК выстраивал связи с иностранными коммунистическими и рабочими партиями. Педантичный Суслов сразу завёл по большинству стран досье. Основу каждого составили подготовленные профильными секторами отдела короткие справки о политическом устройстве конкретного государства и имевшихся в стране политических партиях с объективками на лидеров, где обязательно указывалось их отношение к Советскому Союзу и к ВКП(б). Позже эти досье регулярно пополнялись материалами встреч и бесед Суслова с представителями зарубежных партий, а также вырезками из различных советских и иностранных газет с полезной информацией. По вырезкам Суслов отслеживал реакцию мировой и нашей общественности на те или иные события, происшедшие в интересовавших его странах и партиях.
Все эти досье теперь хранятся в РГАНИ. В другом архиве – РГАСПИ – отложились материалы, позволяющие понять, как наш партаппарат пытался отстроить политические партии в странах так называемой народной демократии.
Возьмём Румынию. Там существовала серьёзная угроза перехвата власти буржуазной реакцией. На это весь март и апрель 1946 года обращал внимание Москвы начальник 7‐го управления Главного политуправления Вооружённых сил СССР Михаил Бурцев, отвечавший за контрпропаганду. Шестого мая 1946 года генерал доложил Суслову: «…обострилась борьба внутри ряда демократических партий, входящих в народно-демократический фронт»[136]. Особую тревогу у Бурцева вызывало положение дел в социал-демократической партии Румынии.
Суслов дал указание разобраться во всём заведующему профильным сектором отдела внешней политики ЦК Василию Мошетову. Но что мог тот предпринять из Москвы? По идее, в первую очередь урегулированием возникших политических проблем должны были заняться наше посольство в Бухаресте и Союзная контрольная комиссия в Румынии. Но, как выяснилось, наш посол Сергей Кавтарадзе и заместитель председателя Союзной комиссии генерал-полковник Иван Сусайков, участвовавший летом 1944 года в аресте румынского маршала Иона Антонеску, терпеть не могли друг друга. Причем ни министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов, ни министр Вооружённых сил СССР Николай Булганин урезонить зарвавшихся эмиссаров то ли не могли, то ли не хотели. Каждая сторона руководствовалась не столько общегосударственными, сколько ведомственными интересами и личными амбициями.
Спустя полтора месяца Суслов решил делегировать в Бухарест своего заместителя Баранова. Но, как выяснилось, отправляться Баранову в Румынию в качестве сотрудника аппарата ЦК было нежелательно. Пришлось для него готовить специальную легенду. Ну прямо как в разведке. Суслов 20 июня 1946 года предложил Жданову оформить командировку «через Главное Политическое Управление Министерства вооружённых сил СССР, послав т. Баранова вместе с начальником 7‐го Управления генерал-майором т. Бурцевым или работником его аппарата»[137].
По возвращении из Бухареста Баранов подтвердил, что существовала опасность потерять Румынию. А как удержать эту страну в сфере советского влияния? 8 августа 1946 года Суслов направил Жданову записку с изложением целого комплекса мер, которые, по его мнению, могли бы усилить советское влияние в стране. Он предложил в кратчайшие сроки открыть в Бухаресте дом советско-румынской дружбы и институт русского языка и культуры, направить в Бухарест армейский ансамбль песни и пляски и артистов Большого театра, организовать соревнования с участием советских футбольных команд и много что ещё[138].
Дальше Суслов стал тщательно отслеживать ход подготовки к первым общенациональным в Румынии выборам. Он понимал, что коммунисты могли получить в румынском парламенте лишь 15, ну максимум 20 %, но никак не больше, а это не позволило бы им сформировать правительство. Поэтому Суслов нацелил соответствующий сектор своего отдела на кропотливую работу (в основном теневого характера) с другими политическими партиями Румынии левого толка. Отдел внешней политики нашего ЦК должен был помочь сколотить в Румынии левый блок, который поддержал бы ориентировавшегося на Москву Петра Грозу. И чтобы левые партии в сумме точно взяли бы верх, Суслов рекомендовал добиться разрешения участвовать в румынских выборах военным и госслужащим (одно только это могло бы дополнительно принести левым силам до миллиона голосов).
Правда, всё сильно подпортить могла продажная местная пресса. Советские эмиссары получили указание провести с бухарестскими редакциями соответствующую работу. Румынским газетам за соответствующую плату было предложено воздержаться от критики созданного в 1945 году правительства Грозу и лояльно отнестись к левым силам.
Сами выборы проходили 21 ноября 1946 года. Суслов ежечасно интересовался ходом голосования. Уже около трёх ночи генерал Сусайков ему по ВЧ доложил, что румынские коммунисты получали из 414 мест лишь около 70 мандатов. Но всему блоку демократических партий доставалось 348 мест. Другими словами, блок получал право на формирование правительства, чего и хотела Москва. А дальнейшее было уже делом техники: организовать всё так, чтобы блок левых партий Румынии перешёл под контроль коммунистов. И именно коммунисты вскоре провели в новое румынское правительство на ключевую должность министра национальной экономики своего ставленника Георгиу-Дежа, который первым делом национализировал в стране банковскую систему. Коммунисты потом сменили на своих людей и руководство национальной обороны. Они же существенно ослабили, а затем и полностью ликвидировали в стране институт монархии.