23/III. В 10 ч. утра делегация посетила могилу Карла Маркса и Женни Маркс, возложила цветы. Незабываемые минуты, неизгладимое впечатление. Потрясающе скромная могила <…>
23 марта. Одна группа делегации посещала Би-би-си и киностудию. Другая посетила в качестве гостей (публика) Палату общин и Палату лордов.
В Палате лордов сидели на галёрке в центре <…>
Из 640 членов П<алаты> О<бщин> присутствовало не более 200 ч. По англ<ийской> конст<итуции> наличие 40 членов П.О. даёт ей право принимать любые законопроекты. В течение часа (с 2.30 до 3.30) члены Пр<авительст>ва отвечали на вопросы. В числе первых из них были вопросы о Литве антисоветск. содержания <…> Не в пику ли нашей делегации <…>
25/III. Днём б<ольшая> часть делегации была гостем англ<ийской> армии и посетила в окрестностях Лондона танковую школу, пехотное училище и кадетские корпуса. Делегация принималась гостеприимно. В кад. корпусах в честь делегации был поднят советский флаг и был организован парад кадетов.
С 6 до 7 ч. делегация в составе 8 чел., по приглашению У. Черчилля нанесла ему визит в доме Гайд Парк, 10, на котором присутствовали: Черчилль, его жена, дочь и сестра Иден <…> и какой-то маршал-старик. Отправляясь на визит, мы договорились меж собой: т. к. позиция Черчилля нам сов<ершенно> ясна, никакой инициативы в постановке пол<итических> вопросов не проявлять, а в случае его инициативы и <нрзб> выпадов, дать ему отпор. Но, как мы и ожидали, Черчилль этой инициативы не проявил. Черчилль произнёс несколько тостов: за Сталина – вождя русского народа и одного из чемпионов победы над нацизмом, за рус<ский> народ, за русскую армию, за доблесть и военное мастерство, за мин<истров> ин. дел всех времён Молотова и Идена, которые, несмотря на разногласия, умели договариваться. Иден произнёс тост за англо-сов<етский> договор, кот<орый> д<олжен> стать постоянным.
Черчилль дважды подходил ко мне, рассказав об эпизодах его встреч с т. Сталиным.
«Сталину очень присуще чувство юмора», – заявил между прочим Черчилль. Выглядит Черчилль стариком, много стоять не может, глаза оловянные и <нрзб>, словно гноятся.
27 марта. Посещение Лондонского у<ниверсите>та. Осмотрели часть гл. здания, построенного перед войной <…>
При отъезде из У<ниверсите>та студенты вышли на балкон и возгласами приветствовали нашу группу депутатов. Во время пребывания делегации на Университете развевался советский флаг.
28 марта. Группа в 16 депутатов провела весь день в Оксфорде, остальные т.т. во главе с т. Кузнецовым ездили в г. Стратфорд (родина Шекспира) <…>
29 марта.
т. Кузнецов занимался профсоюзными делами <…>
31 марта одна часть делегации осматривала доки Лондонского порта. Громадное предприятие, растянувшееся по обеим сторонам Темзы от Гринвича на десятки километров <…>
1 апреля
Одна группа посетила Университет в Кембридже. Другая – М<инистерст>во Пищевой пром<ышленности> (карт. система) и М-во торговли <…>
Вечером приём в честь делегации, организ<ованный> сов<етским> посольством <…>
2 апреля
Утром группа во главе с т. Шария посетила М-во соц. страхования <…>
3 апреля. Делегация присутствовала на прощальном завтраке, устроенном в честь её Лорд-Канцлером и Спикером <…>
6/IV. 9 ч. утра. Отъезд из Эдинбурга в Глазко. Над главн<ом> прав<ительственном> здании Шотландии развевались советский, шотланд<ский> и брит<анский> флаги <…>
8 апреля. Делегация на катере проехала по р. Клайд <…>
9 апреля. Пресс-конференция. Прошла удовлетворительно. Заявление делегация подготовила заранее, послав проект его т.т. Молотову и Жданову.
Та часть заявления делегации, в которой говорилось о поджигателях войны, крайне не понравилась представителям <нрзб>.
10 апреля.
Вечер встречи делегации в сов<етском> посольстве в Лондоне. Мой доклад о послевоенном хоз<яйственном> стро<ительст>ве в СССР. Выступления т.т. Кузнецова, Фадеева, Шария.
11 апреля. В 8 ч. вылетели на сов. самолёте из Лондона. В аэропорт пришли <нрзб> шпики и секретарь спикера. Элиот не явился, видимо, обидевшись на заявление делегации Верх. Совета о поджигателях войны. Значит, попали в точку <…>
В 2.30 прилетели в Берлин. Лететь в Москву уже поздно.
Вечером были в Берл<инском> театре – Метрополь, смотрели оперетту «Шанхайские ночи».
12/IV. В 7.10 утра вылетели в Москву»[142].
По возвращении в Москву три главных лица советской делегации – Василий Кузнецов, Михаил Суслов и Александр Фадеев – подготовили 16‐страничный отчёт. В нём утверждалось, что рабочий класс Англии живет плохо. Авторы отчёта упрекали английских организаторов поездки: мол, специально для советских депутатов англичане устроили несколько «потёмкинских деревень». Правда была такова, что многие рабочие в Англии жили намного лучше, чем даже наша элита, что Суслов признать побоялся. Зато отметил, что деловые круги ратовали за расширение торговых связей с Советским Союзом, поскольку им это выгодно.
В отчёте советской делегации много внимания было уделено литературной и культурной жизни писателей. Отчасти это объяснялось тем, что в нашу делегацию входили генсек Союза советских писателей Александр Фадеев и четыре других литератора. Суслов ситуацию на литературном фронте оценил как кризисную и отметил лишь Бернарда Шоу и Пристли, заявив, что других известных писателей в Англии не осталось – мол, все эмигрировали в Америку. Это было далеко не так.
По-хорошему, Суслову стоило бы поездить по всей Европе, чтобы лучше понять и оценить наши отношения с другими странами, а также набраться опыта международной деятельности. Но Кремль пошёл по другому пути. Его чаще стали звать на встречи кремлёвских руководителей с главами иностранных делегаций.
Говоря об отделе внешней политики ЦК, стоит заметить, что на него было возложено и немало деликатных миссий, связанных с проведением за пределами нашей страны разведки, а также с финансированием иностранных партий. Правда, эта деятельность до сих пор не изучена. Многие документы на эту тему продолжают сохранять гриф «Совершенно секретно».
Тем не менее кое-что известно. Что именно? Как выясняется, для выполнения деликатных поручений отдел внешней политики ЦК не раз прибегал к помощи спецслужб. Но ставка при этом делалась не на Лубянку. Партаппаратчики предпочитали в таких вопросах опираться на кадровых сотрудников ГРУ из Минобороны. Подтверждением этому служит направленная 25 июня 1946 года Сусловым записка заместителю министра Вооружённых сил Булганину. Сославшись на Жданова, Суслов просил его дать указание руководству ГРУ принять участие в налаживании курьерских связей отдела внешней политики ЦК с братскими компартиями в других странах[143].
Два слова о роли Суслова в кадровой политике на дипломатическом фронте в 1946‐м и первой половине 1947 года. Она пока ещё была очень незначительной. Скажем, почти все ключевые назначения в системе МИДа тогда исходили в основном от Молотова. Суслов что-либо отменить или хотя бы скорректировать в назначениях послов или атташе мог далеко не всегда. У него ещё не было соответствующего политического веса.
Но он накапливался. Перейдя весной 1946 года в аппарат ЦК, Суслов приобрёл новый и очень важный опыт. Во-первых, заметно расширился его кругозор. До этого Суслов знал в основном о том, что творилось в СССР. Теперь у него появилась объективная информация о процессах, которые развивались в других странах. Во-вторых, Суслов научился ведению международных дел. И в-третьих, в его руках оказались многие нити, пущенные по всему миру нашей партией.
В общем, Суслов быстро превратился в одного из самых информированных в стране людей, а значит, он становился весьма влиятельной фигурой.
Глава 8Надзиратель за партийными органами
В мае 1947 года Суслов был очень занят подготовкой доклада для оргбюро ЦК по проблемам Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС). Проведённая отделом внешней политики проверка этой организации вскрыла там очень много нарушений. А главное – аппарат важной на фронте внешнеполитической пропаганды сам заразился западничеством.
Утром 22 мая Суслов направил Жданову записку о том, что сотрудники ВОКС учреждения тайком смотрели зарубежные фильмы. «При проверке работы ВОКС установлено, – сообщил он, – что ВОКС без соответствующего на то разрешения МИД СССР систематически берёт для просмотра зарубежные фильмы в английском, французском, итальянском посольствах. В английском посольстве фильмы получает также и Министерство угольной промышленности западных районов СССР. ВОКС получил из английского посольства в 1946 году 14 фильмов, в 1947 году – 11». Жданов потом это сообщение переадресовал Молотову.
На документе осталась его помета: «Мне кажется, т. Суслов прав». С таким выводом согласился и министр иностранных дел. «Т. Суслов, конечно, прав, – отметил он, – а ВОКС оказался в роли сводника наших людей с иностранными посольствами и их пособником».
После такого донесения следовало ожидать серьёзнейшей чистки аппарата ВОКС. Но вместо намечавшегося заседания Оргбюро с разбором деятельности ВОКС Сталин поздно вечером 22 мая провёл встречу так называемой семёрки – комиссии по внешним делам при Политбюро, которая не раз выполняла, по сути, функции всего Политбюро, и неожиданно для присутствовавших вынес вопрос об утверждении Михаила Суслова секретарём ЦК ВКП(б) и начальником управления по проверке парторганов ЦК.
Из материалов М.А. Суслова к заседанию Оргбюро ЦК ВКП(б). 1947 г. [РГАНИ]
Чем было вызвано это решение? Почему Сталин вдруг задался целью плотно погрузить Суслова во внутрипартийные дела? И кто вместо Суслова должен был заняться в ЦК вопросами внешней политики? Не означало ли это, что Молотов всё-таки добился своего и окончательно забрал всю международную проблематику себе, подчинив, по сути, один из отделов ЦК Министерству иностранных дел?