Проект обращает внимание на необходимость полностью восстановить значение кандидатского стажа.
В части мероприятий по политическому просвещению членов и кандидатов партии проект устанавливает обязательный минимум политических знаний для политически неподготовленных членов и кандидатов партии. Проект предусматривает издание учебной книги, содержащий этот минимум, к 1 ноября. Следует, видимо, подчеркнуть необходимость строжайшего контроля за тем, чтобы эта учебная книга действительно своевременно вышла, потому что в прошлом году в решении было записано поручение Управлению пропаганды издать такого рода брошюру по политграмоте, но её не подготовили.
Проект, далее, устанавливает порядок, по которому персональный состав коммунистов, для которых изучение политического минимума является обязательным, определяется первичной парторганизацией и утверждается райкомом.
Мы считаем, что никакого всеобщего экзамена, всеобщей проверки коммунистам для определения, кто должен изучать политграмоту, кто Краткий курс, кто произведения марксизма-ленинизма – не следует производить, и вопрос о том, кого посадить на изучение политграмоты, кого на изучение Краткого курса, кого на изучение классиков марксизма-ленинизма должна решить первичная партийная организация. Райком может поправить парторганизацию при утверждении.
Проект предусматривает, наконец, сдачу экзамена коммунистами, изучающими политграмоту, в объёме минимума в течение ближайших двух лет. Проект не затрагивает вопроса о формах политической учёбы и экзамене для коммунистов, имеющих уже элементарные политические знания и изучающих сейчас Краткий курс самостоятельно или произведения марксизма-ленинизма. Мы исходили из того, что для этих коммунистов, для нашей партийной интеллигенции сохраняется необходимость изучения Краткого курса, что сохраняются старые формы учёбы – кружки, самостоятельное изучение.
Может быть, следовало бы в предлагаемом проекте решения распространить метод экзаменационной проверки усвояемости материала для всех коммунистов, независимо в какой сети партпросвещения они производят изучение»[153].
Что после этого изменилось? Как доложили 17 сентября 1947 года Суслову, ряд организаций (в частности, в Казахстане, Грузии, Дагестане) стали расти чересчур бурно и принимать в партию чуть ли не всех подряд. А в других регионах партийное пополнение, напротив, резко сократилось. Скажем, в Азербайджане, Белоруссии, Вологде и Воронеже – в два раза. Суслов поручил своему заместителю Николаю Пегову проанализировать эту информацию. Тот вместо этого предложил указать обкомам на недостатки. И кому пыль пускалась в глаза? Какой толк был от этих указаний?
Другим приоритетом для Суслова и возглавляемого им управления по проверке парторганов стала работа судов чести. Как уже говорилось, создали их в прецедентном порядке для примерного наказания онкологов Григория Роскина и Нины Клюевой. Постановление по этому вопросу разрабатывалось под руководством Жданова и было утверждено 28 марта 1947 года.
Первый такой суд прошёл с 5 по 7 июня 1947 года в зале заседаний правительства. Организовывал его Агитпроп ЦК. Он подобрал общественного обвинителя – хирурга П. Куприянова. Сразу три важных чиновника – новый министр здравоохранения Е. Смирнов, начальник Агитпропа ЦК Г. Александров и генпрокурор К. Горшенин – взялись написать ему речь. Текст этой речи потом отредактировал лично Жданов. Но, похоже, устроенное над двумя учёными судилище Сталина не устроило. Возможно, он рассчитывал на больший эффект. Другими словами, начальник Агитпропа Георгий Александров оказался у Сталина под подозрением, и вождь задумался о том, не передать ли часть функций от него Суслову.
К слову, Сталин тут же санкционировал проведение второй «философской дискуссии» по работам Александрова. Руководителю Агитпропа было вменено то же, что и Клюевой с Роскиным: излишнее почтение к Западу и недооценка русских мыслителей. Наблюдать за ходом экзекуции над Александровым вождь отправил в том числе и Суслова. Экзекуция проходила почти десять дней, с 16 по 25 июня.
Суслов сразу догадался, чего ожидали от него в Кремле. Уже 1 июля 1947 года он представил свои соображения, как можно решить возникшие проблемы. Суслов предложил распропагандировать первое заседание суда чести и внёс на рассмотрение ЦК проект письма о политических итогах дела Клюевой и Роскина. Этим письмом он рассчитывал создать в стране обстановку нетерпимости к низкопоклонству перед Западом и раболепия перед «иностранщиной».
Постановление по письму в Кремле приняли 16 июля 1947 года. В нём всем предлагалось сделать ряд выводов. В письме говорилось:
«1. Поскольку низкопоклонство и раболепие перед буржуазной культурой Запада имеет известное распространение, важнейшей задачей партии является воспитание советской интеллигенции в духе советского патриотизма, преданности интересам советского государства, в духе воспитания несгибаемой воли и характера, в духе способности противостоять любому коварному приёму иностранных разведок, готовности в любых условиях и любой ценой защищать интересы и честь советского государства. Партийные организации должны неустанно разъяснять нашим людям указание товарища Сталина, что даже «последний советский гражданин, свободный от цепи капитала, стоит головой выше любого зарубежного высокопоставленного чинуши, влачащего на плечах ярмо капиталистического рабства».
2. Огромное значение, как показывает опыт, в деле воспитания советского патриотизма приобретают Суды чести. Сочетание разбора конкретных поступков людей с политической и воспитательной работой в процессе суда, широкая публичность Судов чести придают огромную моральную силу судебному процессу и делают из Судов чести мощный рычаг нашего политического воздействия, с которым не могут сравниться пропагандистские кампании общего, отвлечённого типа. Это значит, что в лице Судов чести найдена новая и притом острая и действенная форма воспитания нашей интеллигенции, которую необходимо поощрять и развивать.
3. Дело Клюевой и Роскина вскрыло также, что среди некоторых работников нашего государственного аппарата, в том числе и руководящих, имеют место нетерпимое притупление бдительности, благодушие и ротозейство. Перед лицом враждебного капиталистического окружения некоторые наши работники ведут себя не как государственные политические деятели, а как беспринципные аполитичные деляги, утратившие большевистский облик, готовые попасть в сети и оказать любую услугу иностранному разведчику ради пары льстивых, ласковых слов. Если мы хотим, чтобы нас уважали и считались с нами, мы должны прежде всего уважать самих себя. Задача заключается в том, чтобы наши люди научились держать себя с достоинством, как подобает советским людям.
4. Дело Клюевой и Роскина вскрыло также слабость партийно-политической работы в министерствах. Эта работа ведётся от случая к случаю, связана главным образом с юбилейными датами и кампаниями, проходит мимо действительно важных фактов жизни министерств и не нацелена на задачи подлинно большевистского воспитания работников министерств. С этим серьёзным недостатком в работе парторганизаций министерств надо самым решительным образом покончить»[154].
Суслову было поручено определить, в какие адреса это письмо разослать. Он составил список из 9029 министерств, ведомств и организаций. Перед этим Секретариат ЦК распорядился увеличить количество судов чести в ведомствах до тридцати пяти. Кстати, один из таких судов позднее был создан в аппарате ЦК.
Напомню: текст письма по делу Клюевой и Роскина ЦК утвердил 16 июля. Потом были суды чести над руководством Гидрометеослужбы, других ведомств и даже над некоторыми сотрудниками аппарата ЦК.
Параллельно с организацией судов чести все органы власти начали искать в подчинённых им учреждениях факты низкопоклонства перед Западом. Не отставал и партаппарат. Пегов 29 августа 1947 года доложил Суслову, что в Отделении технических наук Академии наук некоторые учёные, угодничая перед иностранцами, слишком часто ссылались на работы зарубежных учёных…
На записке Суслов оставил помету, что факты угодничества перед иностранщиной имели место также в редакциях «Агрономического журнала» и «Математического сборника». Исходя из этого, он высказал начальнику Агитпропа Александрову предложение: не следует ли внести соответствующие предложения в Секретариат ЦК вообще по журналам Академии наук?[155]
В оправдание Суслова можно только одно сказать: он никогда не требовал расправ, арестов и смертной казни. Если уж совсем нельзя было отвертеться от рассмотрения скользких дел, то тогда им предлагалось в качестве наказания отругать виновников по партийной линии и в крайнем случае выгнать из партии и с работы, но не лишать свободы.
Впрочем, суды чести так и не стали неотъемлемой частью системы по контролю за аппаратом партийных и государственных органов. На системной основе этим занимались совсем другие органы. К ним относилось, в частности, Управление ЦК, возглавляемое Сусловым. А в этом управлении особая роль отводилась институту инспекторов ЦК. Правда, предшественник Суслова на посту начальника управления по проверке парторганов Патоличев так и не смог наладить чёткую работу этого института. И Суслов должен был переломить ситуацию.
Первое совещание с инспекторами ЦК Суслов провёл 31 июля 1947 года. Выступая, он подчеркнул:
«1. Институт инспекторов ЦК ВКП(б) в составе Управления по проверке партийных органов ЦК ВКП(б) создан по инициативе товарища Сталина решением Политбюро от 2 августа 1946 года.
Институт инспекторов ЦК ВКП(б) создан одновременно с реорганизацией Организационно-инструкторского отдела ЦК в Управление по проверке партийных органов. Задачи, поставленные Политбюро перед Управлением по проверке партийных органов, являются вместе с тем и задачам инспекторов ЦК ВКП(б).