Однако кого Агитпроп собирался провести? Все приглашённые редакторы были тёртыми калачами. Тот же Ермилов из «Литгазеты» не забыл, что предшествовало принятию в 1940 году постановления ЦК. Одна группа писателей объявила войну другой. Фадеев, поддержанный критиками Ермиловым и Кирпотиным, задался целью уничтожить научную школу венгерского исследователя Г. Лукача и журнал «Литературный критик». Однако сведение личных счётов было в 1940 году подано Фадеевым как идейная борьба с врагами партии.
Но с тех пор прошло семь с лишним лет. Лукач из Советского Союза давно уехал, а журнал «Литературный критик» ещё перед войной закрылся. Зачем же понадобилось возвращаться к вопросу об исполнении давнего постановления ЦК? Объясним. В январе 1948 года Константин Симонов напечатал в «Новом мире» повесть Владимира Добровольского «Трое в серых шинелях», которая рассказывала о недовольстве вернувшихся с войны фронтовиков. А потом на неё откликнулся в «Правде» Осип Резник. Но как откликнулся? По сути, разнёс Добровольского.
Рецензия Резника возмутила даже Сталина. По указанию вождя критика, а заодно и «Правду» поправил новый заведующий отделом литературы Агитпропа ЦК Николай Маслин. Он опубликовал в газете Агитпропа «Культура и жизнь» статью «Дубинка вместо критики», взяв повесть Добровольского под защиту.
В редакторских рядах перепалка газеты «Культура и жизнь» с «Правдой» вызвала переполох. Все стали искать тайный подтекст в статье Маслина. А самое главное – у ряда редакторов возник вопрос: так кому и чему теперь поклоняться – Константину Симонову, который дал «зелёную улицу» в чём-то упадочнической повести Добровольского, или Фёдору Панфёрову, открывшему в литературе нового героя – кавалера «Золотой Звезды» Семёна Бабаевского? Вот для чего потребовалось совещание редакторов – дать прессе чёткие и ясные установки.
Доклад на совещании сделал Леонид Ильичёв, который до перехода в Агитпроп редактировал вторую по значимости газету в стране – «Известия». Он привёл такие цифры: в 1947 году в стране вышло свыше тридцати тысяч книг, а наша пресса дала информацию лишь о нескольких сотнях, при этом зачастую впадала в необъективность. И что интересно: первым делом Ильичёв лягнул газеты за пафосные публикации о повести Константина Симонова «Дым Отечества». Как утверждал Ильичёв, эта повесть страдала существенными недостатками.
Всё бы ничего, если не одно «но». Все знали, что Симонов пользовался поддержкой Сталина. И вряд ли Ильичёв лягнул Симонова по своей воле. Это означало, что Симонов не уловил перемены в генеральной линии партии. Но в чём конкретно прокололся писатель? Ильичёв прямого ответа не дал, но все и так поняли. В повести «Дым Отечества» он неверно расставил акценты и допустил низкопоклонство перед Западом.
Так, значит, вот в чём заключался главный смысл созванного Сусловым совещания. Агитпроп посылал редакторам недвусмысленный сигнал: с одной стороны, усилить критику Запада, а с другой – отколоть от Симонова молодых писателей типа Добровольского.
Итоги Суслов подвёл так:
«Я думаю, что не проходит ни одной серьёзной критико-библиографической статьи в наших газетах, которая бы не читалась товарищем Сталиным. Больше того, товарищ Сталин находит время прочитать книги и статьи и сказать своё мнение о них, дать совет о книгах, по которым газеты ещё не выступали. Он опережает нашу печать в этом отношении, подсказывает, указывает нам направление постоянно и повседневно. Именно товарищ Сталин обратил внимание на ошибочную, заушательскую статью критика Резника о повести «Трое в серых шинелях». Товарищ Сталин обратил внимание на неправильное восхваление в печати взглядов Веселовского. Это ещё раз показывает, какое значение партия и лично товарищ Сталин придают критике и библиографии. <…> Дело критики и библиографии надо решительным образом раздуть сейчас и покончить с таким положением, когда у нас критика и библиография носят совершенно случайный характер и читатели не в состоянии ориентироваться в выходящей литературе и выбрать себе нужное произведение»[170].
Но вернемся к Шепилову, правой руке Суслова по Агитпропу. Тот свою ненадёжность вновь показал в апреле 1948 года. Дело было так. В Москве по линии Агитпропа готовился всесоюзный семинар лекторов. Шепилов включил в его программу доклад подчинявшегося ему заведующего отделом науки ЦК Юрия Жданова о положении в советской биологической науке. Скорее всего, он даже не поинтересовался ни планом доклада, ни его сутью. А зачем? Ведь Юрий Жданов появился в Агитпропе не с улицы. Его в аппарат ЦК пригласил главный кадровик партии Алексей Кузнецов. Это первое. И второе. Все знали, кто у завотделом науки ЦК отец – второй в партии человек Андрей Жданов. Правда, позже Шепилов утверждал, что «программу семинара… доложил М. Суслову как начальнику Агитпропа»[171].
А что произошло уже на семинаре? Юрий Жданов задел любимца вождя – борца с генетикой Лысенко. Хотя, по словам Шепилова, никакого перехода на личности не было: «Всё изложено было с большим тактом. Критика Лысенко велась в строгом научном плане. Доклад встречен был на семинаре с большим сочувствием».
Однако Сталина уже сама попытка покритиковать Лысенко привела в неописуемую ярость. Он немедленно собрал Политбюро и в завершение гневной тирады выдал решение: «Нет, этого так оставить нельзя. Надо поручить специальной комиссии ЦК разобраться с делом. Надо примерно наказать виновных. Не Юрия Жданова, он ещё молодой и неопытный. Наказать надо «отцов»: Жданова (он показал мундштуком трубки на Андрея Александровича) и Шепилова. Надо составить развёрнутое решение ЦК»[172].
Почему Сталин в число виновных «отцов» не включил Суслова? Это до сих пор остаётся загадкой. Похоже, что Шепилов в своих мемуарах что-то недоговорил. Возможно, у Суслова изначально была другая позиция, которую Жданов-младший и Шепилов, прикрывшись именем Жданова-старшего, проигнорировали.
Всё это время Сталин продолжал наблюдать за тем, как адаптировался к новым условиям реформированный партаппарат. Напомню, в чём была суть осуществлённой весной 1946 года перестройки. Сталин отказался от отраслевых отделов ЦК. За основу он взял функциональный принцип. По его мнению, партаппарат должен был взять на себя распределение кадров и пропагандистское обеспечение избранного властью курса. Все функции по управлению конкретными отраслями вождь передал правительству и министерствам. Но сложившаяся в стране система к таким резким переменам оказалась не готова. Многие министерства стали пробуксовывать. Это привело Сталина к мысли, что некоторые управленческие реформы были затеяны преждевременно. Не поэтому ли он решил отыграть назад и восстановить в ЦК отраслевые отделы?
К проработке вопросов, связанных с новой реформой партаппарата, Сталин приступил, видимо, в начале 1948 года. Какие-то вещи он вынес сначала на обсуждение в узком кругу. Одно из таких обсуждений прошло в феврале 1948 года с участием Михаила Суслова.
Суслов зафиксировал указания вождя:
«Реорганизовать работу Секретариата <ЦК ВКП(б)>
Две задачи: кадры и проверка исполнения.
Секретариат должен иметь 10–11 секретарей ЦК.
1. Одному секретарю дать общее руководство и кроме того заботу о воспитании партийных кадров. Ему же поручить проверку исполнения пост. ЦК и Совмина (предупреждать прорывы).
2. Второму дать агитпроп, культуру, кадры этой системы и проверку решений.
3‐му. Связь с иностр<анными> партиями. Иметь досье, папки по деятелям иностр. партий. Изучить.
4. Изучать и давать сигналы по кадрам промышленности. Проверять исполнение.
5. Кадры и проверка исполнения по сель<скому> х<озяйст>ву.
6. Транспорты всех видов.
7. Торговля и финансы.
8. По чекистск<ой> работе. Кадры и проверка исполн<ения>. Кого выдвигают? Почему опытных освобождают (а молодые ещё не умеют). Надо знающих.
9. Кадры по военным делам и следить.
10. По внешним делам. М<истерст>во ин. дел и МВТ.
11. Секретарь. Зам. первого.
М.б., отдельно иметь секретаря по профсоюзам и КСМ.
Серьёзно продумать, чтобы избавиться от шпионов и дураков.
Зам. Министров по кадрам – ликвидировать. Ответственными за кадры сделать министров. Управления по кадрам м-в сократить, м.б. иметь отделы или секретариаты»[173].
Суслов в своей записной книжке перечислил названные Сталиным кандидатуры, при этом фамилии Андрианова и Ефремова зачеркнул. Вопрос: почему? Не потому ли, что вождь в ходе обсуждения отказался от дальнейшей поддержки этих функционеров?
«1. Промышленность – Черноусов,
Андрианов,
Ефремов.
2. Транспорт – Пономаренко,
Черноусов.
3. Сельское хозяйство – Скворцов,
Игнатьев.
4. Торговля – Пегов.
5. Чекистские дела – Никитин.
6. Военные дела – Голиков,
Шатилов,
Захаров,
Штыков.
7. Внешние дела – Шаталин,
Андреев.
8. Профсоюзы и КСМ (комсомол. – В.О.) – Пегов».
Кроме того, в сделанных Сусловым записях фигурировали также фамилии Попова, Кабанова, Комарова и Беляева, три фамилии разобрать пока не удалось.
Фамилия Суслова в списке возможных руководящих кандидатур не светилась. Более того, обсуждалась возможность передачи международных дел в ведение или Николая Шаталина, который считался человеком Маленкова, или заместителя начальника управления кадров ЦК Евгения Андреева, отвечавшего раньше за подбор дипломатов и руководителей внешней торговли. Но это вовсе не означало, что Сталин Суслова в обновлённом Секретариате ЦК не видел. Если б он в нём разочаровался, то вряд ли позвал на совещание.
Не исключено, что Сталин рассматривал Суслова в качестве секретаря, который будет осуществлять общее руководство. Почему Суслова, а, к примеру, не Жданова? Да потому, что Жданов всё чаще болел и уже не мог тянуть огромный воз не только по управлению всем партаппаратом, но даже по надзору за пропагандой. Быстро сдувался и Кузнецов.