<…>
Правильно говорит Леонид Ильич о том, что нет ответственности за подготовку материала со стороны Главной редакции многотомной истории, со стороны редакции тома. И нет контроля со стороны Института марксизма-ленинизма. В связи с этим возникает вопрос, как поступить дальше? Что касается содержания тома, то его в таком виде, как он представлен, нельзя признать удовлетворительным. Книга требует коренной переработки. Но нельзя это делать тем составом редакции тома, который есть. Надо внести коррективы и в состав Главной редакции, и в редакцию тома. Например, т.т. Ильичёв и Назаренко по своему служебному положению не могут принимать участия в работе редакции.
Что касается редакторов тома, то они не могут выполнить свою задачу и их следует заменить»[196].
Иными словами, XIX съезд КПСС имел очень большое значение, в том числе и для закрепления новых статусов тех же Суслова и Брежнева.
Первое заседание нового Президиума ЦК КПСС Сталин провёл 18 октября 1952 года. На нём Суслову как секретарю ЦК были поручены всего лишь «выезды в республиканские, краевые, областные парторганизации по заданиям Секретариата ЦК». Куратором кадровой политики стал его бывший подчинённый Николай Пегов. Оргработа переходила в ведение Аверкия Аристова. Пропаганда превращалась в вотчину бывшего комсомольского вожака Николая Михайлова. А Леонид Брежнев получал под свой контроль политорганы армии и флота.
Следующее заседание Президиума ЦК состоялось через два дня. На нём Сталин подверг резкой, пожалуй, разгромной критике положение дел в сфере идеологии, которую ещё недавно курировали Маленков и Суслов. Досталось прежде всего редактору «Правды» Ильичёву. «Для руководства всей идеологической работой партии, – указал вождь, – надо создать при Президиуме ЦК постоянную комиссию по идеологическим вопросам». Базой для печатной пропаганды марксизма должен стать журнал «Большевик», без несчастного Ильичёва в составе редколлегии. Той же комиссии надлежало взять под наблюдение журналы «Вопросы философии», «Вопросы экономики», «Вопросы истории» и, возможно, другие. «Пора покончить с позорной практикой перепечатки в теоретических журналах разных постановлений партии и правительства, ведь это значит плестись в хвосте событий». Особое внимание обратить на развенчание Америки, ибо «мы – мировая держава», и негоже нам «рыться в мелких вопросах». <…> В идеологическую комиссию Сталин предложил включить «Шепилова, Чеснокова, Румянцева, Юдина, Суслова»[197].
Суслов действительно вошёл в новую комиссию лишь на правах рядового члена. Исходя из этого, некоторые партаппаратчики пришли к выводу, что акции Суслова поползли вниз, а Шепилов, наоборот, стремительно стал укрепляться и вновь полез в верха. О росте его влияния говорило и то, что вскоре именно он сменил в «Правде» раздражавшего Сталина Ильичёва. Но означало ли это, что Суслов попал в опалу? Нет. Те партаппаратчики, которые поспешили присягать Шепилову, не знали, что по поручению Кремля все переговоры с Шепиловым о назначении в «Правду» проводил как раз Суслов, которому Сталин тоже готовил новую, более важную роль.
Всё решилось поздно вечером 17 ноября 1952 года. В своём кремлёвском кабинете Сталин объявил, что отныне в его отсутствие председательствовать на заседаниях Секретариата ЦК поочерёдно будут Маленков, Пегов и Суслов. К этим трёх секретаря ЦК переходило рассмотрение всех текущих вопросов. Своё решение вождь озвучил в присутствии довольно-таки большой группы приглашённых партработников. Шепилова в той группе не оказалось. Это к вопросу о том, кто в конце 1952 года стал определять внутрипартийную политику и чей политический вес тогда был больше: Суслова или Шепилова.
К слову, несколько ранее Сталин провёл ещё одно решение – о председательствующих в его отсутствие на заседаниях Бюро Президиума ЦК. Эта миссия возлагалась на Маленкова, Хрущёва и Булганина. В правительстве же подменять первое лицо должны были поочерёдно Берия, Первухин и Сабуров.
Что из этого следовало? Костяк власти в партии и стране после XIX партсъезда составляли, не считая Сталина, восемь человек: Маленков, Хрущёв, Булганин, Берия, Первухин, Сабуров, Суслов и Пегов.
Кстати, одному из этой восьмёрки – Суслову – 21 ноября 1952 года исполнилось пятьдесят лет. В связи с этим Президиум ЦК опросом поддержал проект указа о его награждении орденом Ленина[198].
Вернусь к Секретариату. Бюро Президиума ЦК постановило, что заседания Секретариата должны проходить «один раз в неделю и по мере необходимости в зависимости от срочности вопроса»[199]. Но в реальности после XIX съезда Секретариат ЦК в полном составе ни разу до самой смерти Сталина не собирался. Все решения принимались, как правило, опросом. Правда, при этом всё оформлялось протоколом. Но как? Вот протокол № 1 заседания Секретариата ЦК КПСС. В нём значатся почти полторы тысячи вопросов. Первый был опросом решён 18 октября, последний – 9 декабря 1952 года. А подписали этот протокол Маленков, Пегов и Суслов[200].
Большая часть вносимых на Секретариат ЦК вопросов касалась изменений в структуре и штатах отделов ЦК, кадровых назначений и рассмотрения всевозможных жалоб. Крупные вопросы поднимали крайне редко. Скажем, 17 декабря 1952 года секретари ЦК дали ряд поручений по записке Вологодского обкома партии о мерах помощи строительству Череповецкого металлургического завода.
Кстати, протоколы Президиума ЦК в этом плане не сильно отличались от протоколов Секретариата ЦК. Они тоже во многом напоминали сводки о перемещениях номенклатурных работников.
Означало ли это, что высшие партийные органы после XIX съезда партии полностью отстранились от участия в управлении страной и не имели никакого отношения к формированию внутренней и внешней политики страны? Конечно же, нет. Просто изменились методы работы партаппарата.
С какого-то момента на Старой площади стало неписаным правилом практически все крупные вопросы оформлять соответствующими записками профильных отделов ЦК. Скажем, заведующий отделом школ ЦК П. Зимин осенью 1952 года поднял в своей записке проблемы низкого качества школьных учебников. Из представленных им материалов напрашивался вывод о необходимости перестройки всей системы народного образования. Другую записку подал заведующий отделом экономических и исторических наук и вузов ЦК Алексей Румянцев. Он констатировал проблемы в сфере подготовки кадров для высшей школы. Что было дальше? С этими записками вкруговую знакомились несколько секретарей ЦК, прежде всего Маленков, Суслов и Пегов. По некоторым вопросам кто-то из секретарей сразу давал поручения тем или иным ведомствам. Но если они требовали более основательного изучения и целого комплекса мер, то уже Суслов оформлял от имени Секретариата ЦК создание комиссии, которая должна была подготовить чуть ли не целую программу по развитию определённой сферы.
В феврале 1953 года во властных группировках вновь стал муссироваться еврейский вопрос. Один из сотрудников аппарата ЦК Николай Поляков позже рассказывал, будто Кремль даже разработал некую операцию по выселению евреев на Дальний Восток и начал готовить к этой акции эшелоны (эти рассказы с чужих слов позже привёл в своём очерке журналист З. Шейнис). Якобы Сталин дал команду создать специальную комиссию. Вроде бы эту комиссию возглавил Суслов, а Поляков стал её секретарём. Косвенно эту версию подтвердил в 1970 году в разговорах с Я.Я. Этингером Николай Булганин. Якобы в середине марта планировалось вынести смертные приговоры «врачам-убийцам», а потом осуществить выселение евреев. «По словам Булганина, – читаем Этингера, – главным организатором «дела врачей» и намечаемых антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов».
Однако дотошный исследователь данного вопроса Геннадий Костырченко, которого нельзя заподозрить в симпатиях к Суслову, перелопатил тысячи архивных документов и никаких подтверждений всему этому не нашёл.
После удаления из Кремля Власика и Поскрёбышева, а также разгрома руководства Министерства госбезопасности следовало ждать кадровых чисток и в других структурах власти. Нет сомнения, что Сталин готовил последний и решающий передел власти. Явно зашатались кресла под Берией, Молотовым, Микояном… Не совсем ясны были перспективы Маленкова и Хрущёва…
Но кто помогал Сталину в последние недели его жизни готовить последнюю кадровую реформу? Главные помощники до сих пор неизвестны. Можно лишь говорить о возможном участии в подготовке некоторых предложений нового министра госбезопасности Семёна Игнатьева, Николая Пегова, Леонида Брежнева и ещё трёх-четырёх человек. Наверняка в какие-то планы был тогда посвящён и Суслов, и, наверное, кое-что и он делал в этом направлении.
Остановил это движение внезапный удар, случившийся со Сталиным. Поздно вечером 1 марта охрана обнаружила своего хозяина бездвижно лежащим на кунцевской даче в малой столовой. Вождь не мог говорить, но находился ещё в сознании. Ему необходима была срочная врачебная помощь. Однако Кремль разрешил вызвать докторов лишь утром второго дня.
В десять утра 2 марта – ещё при полуживом вожде – начался и передел власти. Маленков и Берия, игнорируя молодое пополнение Президиума ЦК, созвали неуставное бюро главного парторгана. Старая гвардия явно торопилась. Уже на следующий день – 3 марта – оно постановило срочно созвать пленум ЦК.
К слову, в Российском госархиве новейшей истории (РГАНИ) до сих пор исследователям не выдаются протоколы заседаний Бюро Президиума ЦК № 9—12 за первые числа марта 1953 года. Историкам пока доступны лишь протокол № 13 за 4–5 марта 1953 года. Что в этом документе зафиксировано?
Во-первых, состав участников заседания. Из членов Бюро Президиума присутствовали Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Первухин, Сабуров и Хрущёв, из рядовых членов Президиума были приглашены Микоян, Молотов и Шверник. Как видим, ставка делалась в основном на старую гвардию. Большинство введённых Сталиным на XIX партсъезде в высший парторган новичков никто на это заседание не п