номинальным советским «президентом» Брежнев выбивал из дальнейшей борьбы за власть одного из самых серьёзных соперников.
Промежуточные итоги перераспределения власти Брежнев собирался закрепить весной 1966 года на XXIII съезде партии. По логике, основная тяжесть подготовки этого форума должна была лечь на Шелепина, который после избрания Подгорного новым советским «президентом» уже возомнил себя вторым в партии лицом. Зря, что ли, он перебрался на главный в здании ЦК пятый этаж и занял там кабинет по соседству с Брежневым? Однако Брежнев сделал ставку на более опытного в аппаратных делах Суслова. По сути, именно ему он отвёл роль главного дирижёра XXIII партсъезда.
Л.И. Брежнев беседует по телефону с космонавтами П. Беляевым и А. Леоновым. Справа от него – М.А. Суслов. 6 марта 1965 г. [РГАНИ]
Что конкретно зависело от Суслова? Начнём с главного. Он должен был помочь Брежневу расставить в подготовленном спичрайтерами докладе акценты по всем основным вопросам, а именно – в каком направлении будет развиваться страна, собирается ли «партия диктатуры пролетариата» продолжить строить общенародное государство, как будут развиваться отношения с капиталистическим миром, каковы перспективы курса на десталинизацию…
Каждая политическая группа пыталась навязать новому лидеру свою позицию. Возьмём идеологию. Заведующий отделом науки ЦК Сергей Трапезников, долгое время работавший помощником Брежнева, выступил за отказ от заявленного ещё Хрущёвым принципа мирного сосуществования государств с разными политическими системами. А историк Некрич опасался, что съезд мог бы проголосовать за полную политическую реабилитацию Сталина.
Суслов, за многие годы поднаторевший в закулисных войнах с различными интриганами, помог Брежневу сгладить существовавшие у разных групп противоречия, найти приемлемые формулировки и при этом сохранить принципы. В частности, один из старожилов Старой площади, международник Карен Брутенц, отметил, что Суслов «твёрдо и хитроумно отвёл претензии Трапезникова и К°, пытавшихся, используя близость к Брежневу, посягнуть на принцип мирного существования»[290].
Помимо готовившегося для Брежнева доклада, Суслов большое внимание уделил подбору людей, которых предстояло выпустить на съездовскую трибуну. Он понимал, что у Брежнева ещё не было того авторитета, который в разные годы имели в партии Сталин, Молотов и даже Хрущёв. Суслов лично собирался выступить в прениях, чтобы поддержать нового лидера. Однако в этом вопросе новый руководитель партии его не понял. По его убеждению, на съезде из партверхушки должен был блистать только один человек, и звали этого человека Леонид Ильич.
Похоже, этот эпизод вызвал в дальнейшем некую напряжённость в отношениях Брежнева и Суслова. Во всяком случае, идею переименования должности первого секретаря ЦК в пост генсека на съезде было поручено озвучить не Суслову, а главе московской делегации Егорычеву.
Вскоре после съезда, 16 мая 1966 года, Политбюро распределило между секретарями ЦК обязанности. Андрею Кириленко достались вопросы машиностроения, капитального строительства, транспорта и связи. В сферу Суслова по традиции попали внешнеполитические вопросы и загранкадры. Шелепину поручили курирование плановых и финансовых органов, а также лёгкой и пищевой промышленности, торговли и бытового обслуживания. И при этом Политбюро ни за кем официально не закрепило ведение текущих дел по Секретариату ЦК.
Без фиксации в протоколе Брежнев поначалу руководство Секретариатом ЦК поделил между Кириленко, Сусловым и Шелепиным. Но последнему он позволил провести лишь два заседания Секретариата – 19 и 25 июля 1966 года. Кириленко председательствовал на заседаниях Секретариата в 1966 году четыре раза, а Суслов – десять раз. Как говорится, почувствуйте разницу. Но, повторю, пока Брежнев не собирался передавать Секретариат ЦК под полный контроль Суслову. Холодок в их отношениях ещё не исчез.
Отодвигать же в сторону Брежнев начал Шелепина. Почему? Да потому, что тот со своими людьми стал плести интриги и вовсю вел вербовку партаппаратчиков.
Весной 1975 года работавший в 60‐х годах консультантом у Юрия Андропова Александр Бовин сильно расслабился в Доме кино и поведал сотруднику другого отдела ЦК – Анатолию Черняеву, как к нему подкатывали люди Шелепина. В дневнике за 26 апреля 1975 года Черняев записал: «Рассказал он мне такой эпизод из времён XXIII съезда, когда Шурик (Шелепин) был в центре внимания зарубежной прессы и слухов насчёт того, что Брежнев – это «временно», а грядёт «железный Шурик». Приходили, говорит, ко мне «его ребята» звать к себе. Нам, говорят, нужны умные люди. Что ты прилип к бровастому! Ему недолго было! А у нас всё уже почти в руках»[291].
Другой известный партаппаратчик – Георгий Куницын, занимавший в середине 60‐х годов должность заместителя заведующего отделом культуры ЦК, – признавался, что лично его на сторону Шелепина пытался привлечь коллега из отдела пропаганды ЦК Александр Яковлев.
Кстати, по поводу Яковлева. Многие исследователи до сих пор убеждены, что в 60‐х годах Яковлев состоял в клане Шелепина и именно поэтому его в начале 1973 года убрали из аппарата ЦК, хотя на Старой площади это удаление было подано как наказание за ошибочную статью «Против антиисторизма». Однако Сергей Кургинян в нашей беседе в июне 2022 года настаивал на другом: Яковлев был прежде всего человеком Суслова. Если это так, он был глазами и ушами Суслова в команде Шелепина. Другими словами, Яковлев оказался как бы двойным агентом. Тогда почему Суслов за него не вступился в начале 1973 года? Возможно, тогда ещё не пришло время раскрывать все карты. Факт: Суслов не позволил задвинуть Яковлева куда-то на периферию, как это планировалось некоторыми функционерами. Он пробил назначение Яковлева послом в довольно важную для нас страну – в Канаду – и потом не раз защищал его от нападок председателя КГБ Андропова.
Ни Бовин, ни Куницын уговорам не поддались. Неплохо зная людей Шелепина, они не верили, что за ними могло быть будущее. Шелепинцы пытались завербовать в свои ряды не только аппаратчиков среднего звена. Они обхаживали и фигуры покрупней, в частности Анастаса Микояна, о чем он сам впоследствии поведал в книге «Так было».
Люди Шелепина, уверенные в своей победе, вели себя крайне неаккуратно. Многие их шаги стали известны новому заведующему общим отделом ЦК Константину Черненко. Он, естественно, обо всём подробно проинформировал Брежнева. Разгневавшись, генсек дал указание разработать меры по нейтрализации Шелепина и всей его команды. Перед Черненко и новым главным партийным кадровиком Капитоновым была поставлена задача выдавить связанных с Шелепиным функционеров не только из аппарата ЦК, но и из всех министерств, ведомств и ведущих органов печати.
Из записей М.А. Суслова об А.Н. Яковлеве на Секретариате ЦК КПСС. 1973 г. [РГАНИ]
Тем не менее затеянная генсеком чистка рикошетом ударила и по Суслову. Ведь что получилось? После прихода Брежнева к власти он столько потратил сил, чтобы добиться воссоздания отдела информации ЦК, а генсек через пару лет приказал эту структуру упразднить. Но она ведь была крайне необходима для усиления внешнеполитической пропаганды. К тому же этот отдел возглавил неслучайный человек – Дмитрий Шевлягин, который понимал Суслова с полуслова. Но Брежнев посчитал, что в этом отделе собралось чересчур много людей, которые по прошлой работе были связаны с Шелепиным.
Периодически у Брежнева возникали сомнения и в лояльности Суслова. Не случайно он время от времени устраивал ему разного рода проверки с одной лишь целью: выяснить, появились ли у того амбиции стать партийным вождём.
Одну из таких проверок Брежнев организовал 10 ноября 1966 года. После обсуждения на заседании Политбюро плановых вопросов, он неожиданно для всех присутствовавших обратился к проблемам идеологии. Генсек заявил, что партаппарат мало сделал в сфере кино, литературы и искусства. Он обрушился на писателей, занявшихся под благовидными предлогами развенчанием славного прошлого страны. В частности, досталось Константину Симонову за его дневник «Сто дней войны», который, по мнению Брежнева, заводил народ в какие-то дебри. Заодно генсек высказал непонимание, почему до сих пор не появился учебник по истории партии.
Материалы М.А. Суслова к встрече с дочерью Сталина Светланой Аллилуевой. 1966 г. [РГАНИ]
Брежневу тут же подыграл Демичев, которому полтора года назад было поручено вместо Ильичёва вести вопросы пропаганды, культуры и науки. Он прошёлся и по писателям, которые, по его подсчётам, образовали три враждебные группы, и по журналам, обругав «Новый мир», и по кино, предложив срочно уволить председателя Госкино Романова. Но генсек его одёрнул. «Я, – подчеркнул Брежнев, – никого в личном плане не критиковал».
Некоторые члены Политбюро после этой ремарки растерялись. Они так и не поняли, ради чего Брежнев завёл разговор об идеологии. Взявший после Демичева слово Суслов признался: «Я не подготовлен к подробному разбору во всех аспектах состояния идеологической работы». Неподготовленными оказались к такому разговору также Андропов, Шелепин, Кириленко, другие члены высшего руководства.
И чего добился Брежнев своим экспромтом? А вот чего. Ему важно было нащупать слабые места у других руководителей страны и перед всем Политбюро выставить того же Суслова в не совсем приглядном виде. Он как бы говорил: видите, человек метит на вторую роль в партии, а не знаком даже с нынешним состоянием идеологической работы. И ведь Суслов стерпел все упрёки и намёки, не стал возражать и чего-то добиваться. Он продемонстрировал полную послушность Брежневу, что и требовалось генсеку, ибо он исподволь готовил новую кадровую революцию, а без послушных аппаратчиков высокого ранга её провести было невозможно.
Решающие шаги Брежнев предпринял весной 1967 года. Сначала он удалил из КГБ близкого Шелепину Семичастного. А помог ему в этом как раз Суслов, что потом отметил в своих мемуарах и сам пострадавший. Потом из Московского горкома партии был убран Егорычев. Кстати, и тут не обошлось без Суслова, который провёл в Московском горкоме пленум по замене Егорычева на Гришина. А уже осенью генсек поставил точку и в судьбе Шелепина, сплавив опасного конкурента в ничего не решавшие профсоюзы.