ренции ССОД. 1967 г. [РИА «Новости»]
Знал ли всё это Брежнев? Разумеется. Он хоть и частенько болел, но за всем пристально наблюдал и вожжей не отпускал.
Какие выводы генсек сделал? Первое. Он ещё раз убедился, что Суслов не собирался его подменять и уж тем более не претендовал на лидерство. Суслова вполне устраивала роль второго человека. Исходя из этого, Брежнев стал искать форму, как, не меняя устав партии и официально не вводя посто второго секретаря ЦК, закрепить создавшееся положение дел. И придумал интересный выход.
Газета «Правда» 6 марта 1976 года проинформировала своих читателей, что состоявшийся сразу после закрытия XXV съезда первый пленум нового состава ЦК выбрал высшее руководство.
«Секретарями ЦК КПСС, – сообщила «Правда», – избраны товарищи Брежнев Л.И, Суслов М.А., Кириленко А.П., Кулаков Ф.Д., Устинов Д.Ф., Пономарёв Б.Н., Капитонов И.В., Долгих В.И., Катушев К.Ф., Зимянин М.В., Черненко К.У.».
Что в этой информации было необычного? Ведь генсек и раньше всегда указывался первым. Но остальные-то секретари ЦК много лет указывались в алфавитном порядке. То есть после Брежнева «Правда» должна была упомянуть Долгих. Может быть, на сей раз в верхах решили перечислить сначала секретарей ЦК, вошедших в Политбюро, затем тех, кто получил статус кандидатов в члены Политбюро, и уж потом «рядовых» секретарей ЦК? Но смотрите: в каком порядке «Правда» разместила «рядовых» секретарей: Капитонов, Долгих, Катушев, Зимянин, Черненко. Тут тоже алфавитный принцип не был соблюдён.
Записка главного редактора газеты «Правда» М.В. Зимянина секретарю ЦК КПСС М.А. Суслову о писателе Л.М. Леонове. 1967 г. [РГАНИ]
Так что же всё это означало? Только одно: Кремль таким необычным способом давал всем понять, кто в партийной иерархии какое занял место. Первое место оставалось, естественно, за Брежневым. Второе закреплялось за Сусловым. А Андрею Кириленко была отдана третья позиция.
Запись просьб и поручений генсека Суслову из Ялты. 1976 г. [РГАНИ]
Спустя три недели, 27 апреля, Политбюро окончательно распределило обязанности между секретарями ЦК. Суслову была поручена организация работы Секретариата ЦК и идеологических отделов, а также замещение генсека на заседаниях Политбюро в его отсутствие. За Кириленко осталось курирование отделов машиностроения, строительства, транспорта и связи, плановых и финансовых органов, торговли и бытового обслуживания.
Самое время подробнее остановиться на работе Секретариата ЦК и роли в нём Суслова. В брежневскую эпоху этот орган функционировал по регламенту, разработанному Черненко. Ещё в 1967 году он составил целую инструкцию «О порядке подготовки заседаний, представления документов и ознакомления с постановлениями Секретариата ЦК». Согласно этому внутрипартийному документу, все ведомства все свои просьбы предварительно излагали соответствующим отделам ЦК. Те готовили записки с проектами постановлений ЦК на 4–5 страницах, а секретари ЦК на своих еженедельных заседаниях всё это рассматривали.
Все вопросы в партаппарате делились на несколько категорий. Главными считались плановые, то есть те, которые попадали в план работы Секретариата ЦК на то или иное полугодие. Обычно их набиралось от тридцати до сорока. Но полностью эти планы никогда не выполнялись, что очень злило Суслова. Вот только один пример. Подводя итоги работы Секретариата ЦК за 2‐е полугодие 1967 года, Суслов заявил: «Очень многие вопросы не выполнены, хотя отделы брали в своё время обязательство подготовить их. Видимо, надо проявлять больше активности. Если записываешь в план вопрос, то нужно его готовить»[309].
В другую категорию входили вопросы, которые подбрасывала сама жизнь. А ещё много внимания занимали кадры: назначения, перемещения, отставки. Ведь в номенклатуру ЦК входило до двадцати тысяч должностей. И попробуйте за всем этим хозяйством уследить.
В общем, дел хватало. Только с 9 апреля 1966 по 9 апреля 1971 года, в 23‐м созыве Секретариат ЦК провёл 127 заседаний, рассмотрев на них 2796 вопросов. Это не считая 18 187 вопросов, решённых путём опроса.
После XXIV партсъезда эти показатели существенно возросли: за 24‐й созыв, с апреля 1971 по март 1976 года состоялись 205 заседаний Секретариата ЦК. За эти пять лет Секретариат рассмотрел 26 987 вопросов, из них на заседаниях 4808, путём голосования 16 740 и 5561 вопрос был решён без оформления протокола – через записки на согласие секретарей ЦК.
Общую схему внесения и рассмотрения вопросов на Секретариате как-то обрисовал помощник председателя КГБ Юрия Андропова Игорь Синицин. В своих мемуарах он писал: «За несколько лет работы в аппарате ЦК у меня сложилась общая картина, как этот механизм работал. Прежде всего, вопреку закрепленному в Уставе КПСС принципу коллективного руководства, высший орган правящей партии принимал решения для всей страны исходя из мнения трёх-четырёх членов партийного ареопага. Первичная инициатива исходила при этом от одного-двух секретарей ЦК, мнения которых далее не подвергались сомнениям. Важным, но не уставным мотором аппарата был общий отдел, формально остававшийся лишь технической канцелярией Центрального комитета.
Удостоверение М.А. Суслова – члена ЦК КПСС. [РГАНИ]
Далее к подготовке вопроса и решению его на секретариате подключался весь аппарат ЦК, который, в свою очередь, снова требовал бумаги от заинтересованных ведомств. Бумаги совершали свой оборот, обрастая визами заведующих секторами, заведующих отделами, министров, глав многочисленных ведомств, иногда по многу раз будучи переработанными. При этом партийные функционеры пытались руководить крупными специалистами.
Затем «готовый», то есть приглаженный и беззубый, чтобы никого не обидеть или, не дай бог, выйти за рамки предполагаемого понимания этого вопроса высшим начальством документ передавался помощникам Брежнева, Суслова или Кириленко для определения реакции их шефов на возможное решение.
После этого проект решения и пояснения к нему ставились на секретариате. Там при обсуждении господствовала точка зрения тех же Суслова, Кириленко, а позже, в его бытность секретарём ЦК, Дмитрия Фёдоровича Устинова. Остальные секретари ЦК, как правило, «не возникали»[310].
Синицин, явно указавший на второе место Суслова в партийной иерархии, не касался того, чем отличались заседания Политбюро и Секретариата ЦК. Это сделал Александр Яковлев, также отметивший ведущую роль Суслова: «Власть у него была несусветная. На Политбюро ходили, как на праздник. Там ничего не случалось: хихоньки и хахоньки, Брежнева заведут, и он давай про молодость и про охоту рассказывать. А на Секретариатах Суслов обрывал любого, кто на миллиметр отклонялся в сторону от темы: «Вы по существу докладывайте, товарищ». Когда Суслов был в отъезде, за него Секретариаты вёл Андрей Павлович Кириленко. Так Суслов, возвращаясь, первым делом, отменял скопом все решения, принятые без него. Он был очень самостоятельным в принятии решений на Секретариате. Ни с кем не советуясь, объявлял: «Решать будем так!» Когда некоторые хитрецы говорили, что другое решение согласовано с Брежневым, отмахивался и отвечал: «Я договорюсь». А боялись его прежде всего потому, что кадровые решения он принимал очень резко».
Естественно, я не буду здесь останавливаться на всех восьмидесяти с лишним тысячах вопросах, рассмотренных на Секретариате ЦК с участием Суслова с 1966 по 1982 год. Да и нет в этом надобности. Изложу лишь некоторые, которые могут дать представление о стиле работы Суслова и о том, какие вопросы он выносил на обсуждение Кремля.
Первое. В 70‐х годах Суслов пытался держать под своим контролем все вопросы, связанные с политическим устройством советского общества. Он вникал во всё, что касалось разработки новой Конституции СССР и создания нового гимна страны. Нередко именно с его подачи происходило разграничение компетенций партийных и советских органов. В зону его пристального внимания входили и проблемы партийного строительства.
Правда, несмотря на существенное расширение полномочий, Суслов не всё мог определять и решать в одиночку. По некоторым важным вопросам как внутренней, так и внешней политики его позиции расходились с мнениями Кириленко, Громыко, Андропова и ряда других влиятельных членов Политбюро. Находились несогласные и в аппарате ЦК. Но открыто высказывать сомнения в правильности курса Суслова там иногда позволяли себе лишь те сотрудники, которые имели прямой выход на Брежнева.
Впрочем, и Суслов был не так прост. Он со сталинских времён поднаторел в интригах. Когда возникала опасность принятия на заседании Секретариата ЦК неугодного ему решения, он до голосования успевал вбросить другие предложения: или поручить ещё раз проработать тот или иной вопрос кому-нибудь из секретарей ЦК, или обратиться за советом к Брежневу. А кто мог возразить против обращения к генсеку? Другое дело, что Брежнев не всегда безоговорочно поддерживал только Суслова. В каких-то вещах точка зрения, скажем, Громыко выглядела для него наиболее убедительной. И публично выступать против воли Брежнева Суслов никогда себе не позволял. Но по мелочам он потом укусить того же Громыко не забывал. Именно Суслов после подписания в Хельсинки знаменитых договорённостей вычеркнул первого заместителя Громыко Ковалёва из списка людей, которые должны были получить золотую звезду Героя Социалистического Труда.
Второе. Безусловно, для народа всё-таки самым важным была не структура центрального партаппарата, которая в 70‐х годах вызывала столь много споров между Сусловым и Кириленко, а более насущные вопросы: наличие хлеба, мяса, одежды… Надо было в первую очередь ускоренно развивать экономику. Однако Секретариат ЦК во второй половине 70‐х годов (да и раньше) крайне редко рассматривал крупные инфраструктурные проекты, которые могли бы стать локомотивами в промышленности и сельском хозяйстве.