63 Он «умудрился» это сделать благодаря качествам личности и характера. Человек иронического склада, лишенный монархического фанатизма, свойственного многим офицерам, особенно в гвардии, он зарекомендовал себя перед солдатами как офицер интеллигентный, относившийся к ним весьма лояльно, корректно. Может показаться парадоксальным, но полковнику императорской лейб-гвардии Семеновского полка, командиру этого полка, имевшего с 1905 года репутацию самого контрреволюционного, монархического, в обстановке радикальной социалистической революции в России подлежавшего, казалось бы, расформированию в первую очередь, удалось установить прекрасные служебные взаимоотношения с М.С. Урицким (1873–1918) – одной из наиболее ненавистных для противников революции личностей. Как могло получиться, что гвардии Семеновский резервный полк, включая подавляющее большинство проэсеровски настроенных солдат и офицеров-монархистов, обнаруживших явную неприязнь к событиям Октябрьской революции в Петрограде и переходу власти в стране к Советам и большевикам, неприятие всего произошедшего, был сохранен большевистским «диктатором Петрограда», председателем Петроградской ЧК? Он сделал этот полк своей самой надежной опорой в упрочении советской власти в бывшей, ставшей революционной, столице империи. Одна фраза – оценка полка, данная Урицким, – кратко, но исчерпывающе объясняет этот парадокс: «Семеновцы – честные белогвардейцы». Убежденный и радикальный большевик, «левый коммунист» Урицкий, получивший юридическое образование в Киевском университете, достаточно интеллигентный и умный, являлся типичным большевиком-прагматиком. Эти свойства его личности и объясняют, почему он сумел в вопросе служебной целесообразности сохранения гвардии Семеновского полка найти взаимопонимание с полковником-монархистом и аристократом Бржозовским.
Начальник Петроградской ЧКМ.С. Урицкий.
Не позднее 29 августа 1918. [РГАСПИ]
Официально расформирование гвардии Семеновского полка было завершено 20 мая 1918 года на основании приказа Комиссариата Петроградской трудовой коммуны по военным делам за № 114 от 31 мая 1918 года64. Однако с началом осени ситуация для Бржозовского, как командира полка, и для полка внезапно резко изменилась в худшую сторону. 30 августа 1918 года студент Л.И. Каннегиссер застрелил Урицкого: событие, вызвавшее радость у всех открытых и скрытых противников большевистской революции, имело негативные последствия для полка и всего его личного состава65. Настроения в Семеновском полку существовали различные. Полковник Д.Д. Зуев полагал: «Сохранилось много кадрового офицерства, наружно перекрасившегося, очевидно, была крепкая социал-демократическая или эсеровская организация. Полк с фронта привез множество пулеметов, гранат, патронов и т. п. Полк открыто выступает на советской платформе, но находит себе удобный выход: оберегать революционный порядок и охранять Госбанк. Развитие этой политики привело к тому, что после полной ликвидации остатков гвардии Семеновский полк под наименованием – полк охраны им. т. Урицкого – существовал до весны 1919 года, когда перешел около деревни Выра на сторону Юденича»66.
Поклонный крест на Пулковских высотах в память о боях в период наступления войск Юденича на Петроград в сентябре 1919. Фотограф И.А. Карпенко.
[Архив И.А. Карпенко]
По воспоминаниям другого офицера-семеновца, бывшего полковника Л.В. Дренякина, арестованного в 1930 году, «во время встреч с 1918 по 1919 г. с офицерами Семеновского полка – Зайцевым Всеволодом, Орловым, Энгельгардтом, Гилыпером, Поповым, Эссеном, Поливановым и Бремером, они говорили: “Дальнейшее пребывание в Советской России становится невозможным. Власть, взятая большевиками, ведет к гибели родины. Чтобы не допустить этого, необходимо принять меры к тому, чтобы свергнуть Соввласть. Одним из практических методов для свержения Советской власти является непосредственная помощь белым”. Оказание помощи белым надеялись осуществить через переход на сторону белых: к Деникину на юг, в Финляндию и т. д.»67.
После прихода к власти большевиков офицерству пришлось делать выбор: уйти или остаться. С одной стороны, казалось невозможным служить под властью врагов империи, с другой – уйти, значило оставить армию в руках людей, в большинстве своем не имевших представления об управлении ею. Часть офицеров, не представляя себе сути и задач большевистской партии, полагала, что большевики, взяв власть, будут заинтересованы в сохранении армии. Иные же – и такие составляли большинство – стремились перейти на сторону создателей белых армий. Разумеется, в офицерской среде встречались и радикалы, симпатизировавшие большевикам. Но это были исключения.
Армия стала ареной острой политической борьбы. Образование в войсках солдатских комитетов явилось значительным шагом углубления в воинской среде классовой дифференциации, вовлечения солдатских масс в политическую борьбу. «Проблема власти была основной у Ленина и у всех следовавших за ним. Это отличало большевиков от всех других революционеров. И они создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Но организовать власть, подчинить себе рабоче-крестьянские массы нельзя одной силой оружия, чистым насилием… Большевизм вошел в русскую жизнь, как в высшей степени милитаризованная сила»68.
Зимой 1917–1918 годов и весной, когда миллионные солдатские массы хлынули с фронта в тыл, по всем дорогам, особенно вдоль железнодорожных путей, пошла невиданная еще волна бесчинств и насилия. Офицеры, даже давно снявшие погоны, становились, естественно, первыми жертвами расправ, стоило только случайному проходимцу заподозрить их принадлежность к офицерскому корпусу. Множеству офицеров, пробиравшихся к своим семьям, так и не суждено было до них добраться. Опасность угрожала им всюду – от разгулявшейся толпы на станциях, от местных большевистских комендантов, исполкомов, чрезвычайных комиссий и т. д., наконец, от любого, пожелавшего доказать преданность новой власти, от солдат, которым могла показаться подозрительной чья-то слишком «интеллигентная» внешность. У Тухачевского этот «недостаток» был ярко выраженным. Но он, несмотря на «чуждый», аристократический облик и подчеркнуто непролетарские манеры, видимо, умел находить общий язык с простым народом.
«Михаил Николаевич уехал на фронт и снова вернулся приблизительно в декабре. Была зима, лежал снег. Мы остались в тот год на зиму в деревне. Крестьяне с. Вражского на сходе постановили выдать нам хозяйство из имения нашего дяди, в память нашего отца и бабушки, как они добавили, – вспоминала Елизавета Тухачевская. – Мы занимались хозяйством. Еще по привычке отапливали весь дом, что требовало много дров. Приходилось ежедневно ездить в лес за дровами. Миша ездил с нами всякий раз, спиливал деревья, распиливал их и колол. Всю тяжелую работу он брал на себя, нам же, девочкам, оставлял все, что полегче. В этот приезд он ежедневно занимался с нами, и весь месяц, который он прожил тогда во Вражском, прошел незаметно и весело, и помню, как нас огорчило его решение снова уехать. Предполагаю, что он уехал в начале января»69.
«В начале 1918 года я прибыл в Москву и по рекомендации партийных товарищей начал сотрудничать в Военном Отделе ВЦИК у тов. Енукидзе»70, – писал Тухачевский в «Записке о жизни». Заведовавший Военным отделом ВЦИК А.С. Енукидзе – один из крупнейших партийных функционеров первых послереволюционных лет, имевший репутацию опытного агитатора в военной среде. Этот опыт он приобрел в период Февральской революции, когда вел пропагандистскую работу в армейских частях Петроградского гарнизона. Он стал первым большевистским начальником Михаила Тухачевского. В функции Военного отдела ВЦИК входили подготовка законодательных актов по вопросам военного строительства и общее руководство военной деятельностью Советов.
К началу 1918 года у большевиков было лишь около двух тысяч офицеров, причем преимущественно младших, добровольно перешедших к ним на службу, в основном в звании от прапорщика до штабс-капитана. Разумеется, такими силами не имело смысла пытаться не только сохранить захваченную путем переворота власть, но даже защитить столицу. И тогда, в январе 1918 года, большевики впервые обратились к военспецам. Инициатива этого принадлежит Л.Д. Троцкому, поддержанному В.И. Лениным. Именно Троцким написаны первое обращение к офицерам русской армии с призывом принять участие в защите независимости Родины71 и (позже, весной) постановление Наркомвоена (Троцкий возглавил его 14 марта 1918 года) о широком привлечении в армию бывших офицеров и генералов под контролем военных комиссаров.
Председатель РВС, нарком по военным и морским делам Л.Д. Троцкий.
1920-е. [ГМПИР]
28 января 1918 года был издан декрет о создании Красной армии, он гласил:
«Старая армия служила орудием классового угнетения трудящихся буржуазией. С переходом власти к трудящимся и эксплуатируемым классам возникла необходимость создания новой армии, которая явится оплотом Советской власти в настоящем, фундаментом для замены постоянной армии всенародным вооружением в ближайшем будущем и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе.
I
Ввиду этого Совет Народных Комиссаров постановляет: организовать новую армию под названием “Рабоче-Крестьянская Красная Армия”, на следующих основаниях:
1) Рабоче-Крестьянская Красная Армия создается из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс.
2) Доступ в ее ряды открыт для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет. В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма. Для вступления в ряды Красной Армии необходимы рекомендации: войсковых комитетов или общественных демократических организаций, стоящих на платформе Советской власти, партийных или профессиональных организаций или, по крайней мере, двух членов этих организаций. При вступлении целыми частями требуется круговая порука всех и поименное голосование.