нили в братской могиле. Оркестр играл «Марсельезу». Во время церемонии начался обстрел, но горожане не разошлись, пока церемония не закончилась54. До наступления темноты по городу и крепости было выпущено около 6 000 снарядов. Кронштадт долго не отвечал на огонь, но вечером орудия крепости и кораблей в течение часа обстреливали побережье Петергофа и Ораниенбаума и вызвали несколько пожаров. Ночью колонны войск вышли на лед залива и начали наступление. Впереди колонн бойцов в маскировочных халатах за проводниками-разведчиками шли штурмовые отряды с лестницами, досками, шестами для преодоления полыней и штурма укреплений. Сзади двигались на санях группы санитаров55.
Линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» в Кронштадтской гавани с разбитым льдом от попавших снарядов.
Кронштадт. Март 1921.
Фотография бр. Булла. [ГМПИР]
В просветах облаков выглядывала луна, но видимость была не более 500–600 метров. Прожекторы восставших освещали лед вокруг крепости. Когда их лучи приближались к идущим колоннам, красноармейцы ложились на лед, часто прямо в талую воду, державшуюся на его поверхности, затем снова вставали и продолжали движение. Маскировка, соблюдение полной тишины марша помогли колоннам атакующих достаточно близко подойти к крепости. С обнаружением штурмующих корабли и форты открыли огонь. Колонны рассыпались в цепи и пошли в атаку. При взрывах тяжелых снарядов образовывались большие полыньи, красноармейцы проваливались в них и тонули. Взрывы шрапнелей и пулеметный огонь также наносили большие потери атакующим. На ровном льду при свете прожекторов негде было укрыться, некоторые части остановились, залегли, но командирам и находившимся в рядах атакующих коммунистам удавалось поднимать цепи и продолжать наступление. Части сводной дивизии Южной группы войск быстро преодолели простреливаемое пространство, вышли на берег и ворвались в город с восточной стороны у Петроградской пристани. Восставшие контратаками потеснили их, но подошедшие по льду резервы позволили закрепиться, начались уличные бои. Некоторые дома стойко оборонялись восставшими, часто переходившими в контратаки, иногда окружая отдельные группы штурмующих56.
В боях участвовали рабочие, они вели огонь из винтовок с крыш и чердаков. Когда у восставших стал замечаться недостаток патронов, на помощь пришли кронштадтские женщины и подростки. Они собирали патроны у убитых красноармейцев и передавали своим мужьям, братьям, отцам. Прорвавшиеся в город отдельные группы наступавших сняли маскировочные халаты, и стало трудно разобраться, где свои, где чужие. С 5.00 артиллерия Красной армии вела огонь с южного берега. Крупнокалиберные орудия Красной Горки стреляли по гавани, где стояли линкоры. Артиллерия восставших вела огонь только по наступающим на льду. Несмотря на полыньи, разрывы снарядов, штурмующие упорно продвигались вперед. В полдень над городом появились самолеты и сбросили бомбы на линкоры в Средней гавани. Главная сила восставших – линейные корабли – стояли в гавани борт к борту и поэтому не могли использовать полностью всю мощь своей артиллерии. Один мог стрелять правым, другой – только левым бортом. Восставшие так и не сумели достаточно развести их из-за отсутствия ледокола. Кроме того, на «Севастополе» не было угля, и электроэнергия подавалась с «Петропавловска». Разведка Красной армии отмечала, что «Севастополь» стрелял значительно меньше и реже «Петропавловска»67.
Прорвавшиеся к Якорной площади части попали под сильный огонь и вынуждены были отойти к пристани. Используя дворы, подвалы и чердаки, восставшие часто выходили в тыл атакующих войск. После интенсивного артиллерийского обстрела крепости начался новый штурм Кронштадта. Большевики позднее пытались поэтизировать его. «Перед нами разыгралась картина красивого боя по своим внешним формам. Два ярких полукольца почти не потухающих выстрелов, грохот и треск рвущихся снарядов, визг их, сверлящий воздух, и вой отскакивающих от гладкой поверхности льда, вырастающие и рассыпающиеся столбы воды и льда от подводных взрывов, содрогание льда на общем фоне ночи – все это производило неизгладимое впечатление. Все, взятое вместе, больше воодушевляло, чем удручало», – вспоминал комкор В.К. Путна58.
Минский полк на привале в Мартышкино – на пути в Ораниенбаум. Деревня Мартышкино Ораниенбаумской волости Петергофского уезда. 14 марта 1921.
Фотография бр. Булла. [ГМПИР]
Штурмующие заняли около трети территории города. Продвижение было медленным, потому что в каждом доме приходилось проверять все помещения вплоть до комнат, особенно чердаки. К атакующим подходили подкрепления, в город прибыла полевая артиллерия69. С наступлением темноты орудийная канонада и перестрелка в городе стали затихать. Но затем около 20 часов штурмующие начали решительное наступление. Кронштадтский ревком принял решение оставить город и отойти на форты Риф, Обручев, Тотлебен. Некоторое количество участников восстания по жребию осталось прикрывать отход остальных. Ревком и штаб обороны разделились на две части. Первая во главе с Петриченко направилась на форт Обручев, чтобы принять на себя управление отступлением. Большинство гарнизона уже покинуло форт. Тогда часть ревкома приняла решение об уходе в Финляндию60.
К утру 18 марта крепость оказалась в руках красноармейцев. Не последнюю роль сыграла и работа по «разложению» внутри рядов мятежников, предпринятая агентами ЧК и местными коммунистами. Им удалось внести раскол в команды восставших кораблей:
«Тухачевский: Бунт на “Петропавловске” и “Севастополе” оправдался, и моряки еще ночью помогли нам занять город. Старые матросы и коммунисты броненосцев арестовали командный состав и сдались нам. Форты “Красноармейский”, “Константин” и “Милютин” нами заняты, противник ушел ночью. Сейчас выясняется относительно форта “Риф”. Подсчет трофеев еще не сделан. В общем, полагаю, что наша гастроль здесь окончилась. Разрешите возвратиться восвояси. Тухачевский.
Главком: Ваша гастроль блестяще закончена, в чем я и не сомневался, когда привлекал Вас к сотрудничеству в этой истории, я бы просил Вас задержаться до выяснения с фортом “Риф”, что, вероятно, сегодня будет. Сейчас доложу Льву Давыдовичу [Троцкому] и вечером сообщу Вам ответ… Приму все меры, чтобы удовлетворить Ваше желание… Поздравляю еще раз. Крепко жму Вашу руку. Каменев.
Тухачевский: Покорно благодарю, все выполню»61.
Поговорив с Тухачевским, главком немедленно связался с председателем РВС Республики:
«Каменев: Только что по прямому проводу у меня состоялся разговор с Тухачевским. Он сказал, что его гастроль здесь окончилась, и просит разрешения убыть на Западный фронт.
Троцкий: Как, вы сказали, назвал Михаил Николаевич свое пребывание под Кронштадтом – гастролью?
Каменев: Да, так и сказал – гастроль.
Троцкий: Интересное сравнение, но для Тухачевского вполне объяснимое, он же увлекается игрой на скрипке, а в Кронштадте первая скрипка принадлежала ему. Передайте Михаилу Николаевичу мое поздравление и разрешение убыть к прежнему месту службы.
Каменев: Будет исполнено, Лев Давыдович»62.
Уже к полуночи 17 марта первые беженцы из Кронштадта появились на финском берегу у Терийоки. Утром следующего дня их поток значительно усилился63. 17 марта пограничный комендант подполковник Э. Хейнрике издал распоряжение задерживать и разоружать кронштадтцев, прибывающих к берегу. Выполнение распоряжения возлагалось на военных, полицейские и таможенные органы. Определялись пункты приема прибывших (Куоккала, Келломяки, имение Тойвола в Терийоки, Ваммелсуу и Лаутаранта близ Ино), откуда их следовало направлять в изоляционный лагерь у форта Ино, представитель которого в Терийоки, капитан Риндж, уже предпринял соответствующие меры64. Поток беженцев не иссякал до 20 марта. Финская пограничная стража поджидала их на берегу, разоружала или заставляла подбирать брошенные на льду винтовки и пулеметы. Всего, по сообщению эмигрантской газеты «Последние новости», было подобрано более 10 000 винтовок. Совместная советско-финляндская комиссия, образованная в Раяйоки сразу после подавления мятежа, занималась очисткой льда залива от трупов. Винтовки, пулеметы, боеприпасы и прочее военное имущество осели на финских военных складах65. На требование Я.А. Берзина вернуть Советской России государственное имущество, перемещенное беженцами в Финляндию, министр иностранных дел Финляндии Р. Холсти отвечал, что «оружие будет временно, в соответствии с принципами международного права убежища… сохранено как гарантия покрытия расходов, которые причинят упомянутые беженцы Финляндскому государству»66. Дальнейшие попытки советской стороны добиться возвращения оружия и прочего оказавшегося в Финляндии после Кронштадтского восстания имущества успехом не увенчались.
В общей сложности в Финляндии к концу марта 1921 года собрались около 8 000 беженцев из Кронштадта67, что составляло примерно половину общего числа участников восстания. Кронштадтский ревком во главе с С.М. Петриченко ушел в Финляндию в полном составе. Там же оказались все или почти все военные специалисты, примкнувшие к восставшим, в том числе А.Н. Козловский. Кронштадтские беженцы были интернированы в нескольких пунктах. Члены ревкома пребывали первоначально в терийокском карантине, а Петриченко в Ино68. Часть беженцев затем поместили в лагерь на острове Туркинсаари близ Выборга. Подавляющее большинство беженцев составляли солдаты и матросы, среди них насчитывалось лишь ничтожное количество гражданских лиц. Финские власти признавали нежелательным нахождение беженцев в пограничной полосе69. С.М. Петриченко 19 марта 1921 года обратился к пограничному коменданту с прошением о предоставлении беженцам из Кронштадта прав интернированных лиц70. Отметим, что с самого начала Министерство иностранных дел Финляндии рассматривало кронштадтских мятежников как «несомненных беженцев», нуждающихся в убежище. Однако содержание такого количества перемещенных лиц влекло за собой значительные расходы. Требовалось обеспечить их жильем, одеждой, питанием и охраной. Для губернских властей такие расходы оказались непосильными, поэтому заботу о кронштадтцах в Финляндии в первые месяцы взял на себя Американский Красный Крест, а правительство страны в срочном порядке выделило для организации работы изоляционных лагерей 250 000 марок Выборгской и 30 000 марок Миккельской губернии