4. Стихи карандашом написанные, с изображением пред друзьями сердца человека бывшего влюбленным и потом охладевшего.
5. Книга на французском языке о лечебной силе паров напечатанная в 1836 году в типографии Плюшара.
6. Письмо поручика л.-п. московского полка Унковского, с приглашением бывать у него вместе с Раевским и с прочими его знакомыми в понедельники по вечерам.
7. Письмо родственника Пожогина, о присылке 25 рублей денег.
8. Письмо Энгельгардта, с посылкою билета в Благородное Собрание и с приглашением к себе.
9. Отрывок письма сестры о семейных делах.
10. Письмо Аркадия Столыпина, о семейных же делах.
11. Письмо бабки Лермонтова, Арсеньевой, о прибытии ее в Москву.
12. Письмо ее же, о семейных делах.
13. Письмо ее же, с приложением записки от г-жи Симанской, о семейных делах.
14. Письмо ее же, о семейных же делах.
15. Письмо ее же, с уведомлением о хозяйстве.
16. Письмо ее же, с приложением 2 т. руб. и письма деда его Столыпина с наставлением заниматься поэзиею, и не мечтать, что всех умнее.
17. Письмо родственника Пожогина, с уведомлением о переходе на службу из Финляндии в Россию.
18. Письмо прикащика Лермонтова, о хозяйстве.
20 февраля 1837-го.
Приложение V
(К стр. 356)
ВОПРОС 1. Как вас зовут? Сколько от роду лет, какой веры, и ежели христианской, то на исповеди и у Святого причастия бывали ль ежегодно?
ОТВЕТ. Зовут меня Михаил Юрьев, сын Лермонтов, от роду имею 25 лет, веры грекороссийской, на исповеди и у Святого причастия ежегодно бывал.
ВОПРОС 2. В службу Его Императорского Величества вступили вы которого года, месяца и откуда уроженец? имеете ль за собою недвижимое имение и где оно состоит?
ОТВЕТ. Время вступления моего в службу Его Императорского Величества видно из формулярного списка. Происхожу из дворянского звания, уроженец Московский. Недвижимого имения за мною нет.
ВОПРОС 3. Во время службы какими чинами и где происходили, на пред сего не бывали ль вы за что под судом и по оному, равно в без суда в каких штрафах и наказаниях?
ОТВЕТ. Службу начал с юнкерского чина л. – гв. в Гусарском полку, произведен в корнеты в сем же полку, из оного был переведен в Нижегородский Драгунский полк, потом л. – гв. Гродненский и, наконец, снова поступил л. – гв. в Гусарский полк, в коем состою ныне Поручиком. Под судом не был, а без суда подвергался штрафу, который значится в формулярном моем списке.
ВОПРОС 4. В письме вашем к г. Полковому командиру Генерал-майору Плаутину о произведенной вами с г. Барантом дуэли, все ли вы справедливо объяснили и утверждаете ли то письмо в полной силе, ныне в присутствии комиссии Военного Суда?
ОТВЕТ. В письме моем о дуэли я все изъяснил справедливо, содержание коего утверждаю в полной силе в присутствии военно-судной комиссии.
ВОПРОС 5. В дополнение вышесказанного письма вы должны объяснить присутствию Военно-Судной Комиссии: с чьего позволения находились вы в С.-Петербурге 18 числа прошедшего февраля; кто именно тот г. Барант, который требовал от вас на бале у графина Лаваль объяснения, по какому обстоятельству и какого рода объяснения требовал от вас г. Барант; когда же вы ему в том отказали, то в каких словах произнес он вам свой колкий ответ, а также в каком смысле заключалась и та колкость, которую вы ему возразили; слышал ли кто-либо из бывших на сказанном балу лиц о таковом вашем разговоре с г. Барантом, равно о вызове его и о том условии, по коему вы с ним произвели помянутую дуэль; был ли с вашей стороны при этом поединке секундант и почему вы тогда же не донесли о сем происшествии начальству?
ОТВЕТ. Находился я в Санкт-Петербурге 18 числа февраля с позволения Полкового командира; г. Эрнст Барант сын французского посланника при Дворе Его Императорского Величества. Обстоятельство по которому он требовал у меня объяснения состояло в том: правда ли что я будто говорил на его счет невыгодные вещи известной ему особе, которой он мне не назвал. Колкости же его и мои, в нашем разговоре, заключились в следующем смысле: Когда я на помянутый вопрос Г-на Баранта сказал, что никому не говорил о нем предосудительного, то его ответ выражал недоверчивость, ибо он прибавил, что все-таки, если переданные ему сплетни справедливы, то я поступил весьма дурно; на что я отвечал, что выговоров и советов не принимаю и нахожу его поведение весьма смешным и дерзким. – О нашем разговоре и о вызове Г-на Баранта никто из бывших на бале не слыхал сколько мне известно, равно и об условиях наших; а далее происходило то самое, что я показал в вышеупомянутом письме. Секундантом при нашем поединке с моей стороны был отставной поручик Л.-гв. Гусарского полка Столыпин; а не донес я о сем происшествии начальству единственно потому, что дуэль не имела никакого пагубного последствия.
ВОПРОС 6. В вышеозначенных ответных пунктах самую ли истинную правду вы показали?
ОТВЕТ. В вышеозначенных ответных пунктах я показал самую истинную правду.
(К стр. 371).
ВОПРОС 1. Из вышеупомянутого вашего объяснения, Военно-судная комиссия между прочим усматривает что вы 22 числа сего месяца содержавшись на Арсенальной Гауптвахте, приглашали к себе чрез неслужащего Дворянина Графа Браницкого 2-го, Барона Эрнеста де Баранта, для личных объяснений в новых неудовольствиях, с коим и виделись в 8 часов вечера в коридоре караульного дома, куда вышли вы будто за нуждою не спрашивая караульного офицера и без конвоя, как всегда делали до сего; но как вам должно быть известно правило: что без разрешения коменданта и без ведома караульного офицера, никто к арестованным офицерам и вообще к арестантам, не должен быть допущен, то по сему обстоятельству комиссия спрашивает вас: по какому поводу, вопреки сказанного запрещения, вы решились пригласить г-на Баранта на свидание с ним в коридоре караульного дома? с которого времени и по какому уважению вы могли выходить за нуждою и в коридор без конвоя?
Чрез кого именно вы узнали, что Барон де Барант говорит в городе о несправедливом будто вашем показании касательно происходившей между вами с ним дуэли? – Когда и каким посредством вы могли письменно сноситься с Графом Браницким 2-м и просить его, чтобы он сказал г-ну Баранту о вашем желании с ним видеться лично, и где имеет жительство помянутый Граф? Наконец кто был тогда караульный офицер, без ведома коего вы имели свидание с Барантом? видел ли кто-либо из караульных воинских чинов таковое ваше с ним свидание, а если того им нельзя было видеть, то почему именно?
Вопросы сии.
ОТВЕТ. Пригласил я Г-на Баранта ибо слышал, что он оскорбляется моим показанием.
Выходил я за нуждою без конвою с тех пор как находился под арестом, без ведома караульных офицеров полагая что они мне в том откажут, и выбирая время когда караульный офицер находился на платформе.
Узнал я о том, что Г-н Барант говорил в городе будто недоволен моим показанием – от родных кои были допущены ко мне с позволения коменданта, в разные времена.
Сносился я с графом Браницким 2-м письменно чрез своего крепостного человека Андрея Иванова, а живет оный на Сергиевской улице в доме Графини Хвостовой на квартире родственницы моей Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, Граф Браницкий 2 имеет жительство на Невском проспекте в собственном доме.
Караульный офицер того числа был гвардейского Экипажа, кто именно не помню.
Видел ли кто мое свидание с г-м Барантом сего я не знаю, ибо не заметил присутствовал ли кто-нибудь вблизи нас. К сим ответам моим подписуюсь Лейб гвардии Гусарского полка
ВОПРОС 2. Все вышеписанное по истинной ли правде вы показали, а также справедливо ли описано Вами помянутое объяснение 25 марта, по чьему требованию вы его писали и утверждаете ли оное в полной силе в присутствии Военно-Судной комиссии?
ОТВЕТ. Все вышеписанное показал по истинной правде; также справедливо мною написано объяснение 25 марта, которое отбирал от меня С.-Петербургский Плац-Майор флигель-адъютант барон Зальц; и утверждаю оное в присутствии военно-судной комиссии.
Приложение VI
(См. биографию стр. 279, примечание)
«Соглашаясь на напечатание избранных тобою его бумаг, которые я берегу, как лучшие мои воспоминания, я считаю необходимым к избранному тобою письму его, писанному ко мне в Петрозаводск, присовокупить мои объяснения. В этом письме Мишель, между прочим, написал, что я пострадал через него.
Я всегда был убежден, что Мишель напрасно исключительно себе приписывает маленькую мою катастрофу в Петербурге в 1837 году. Объяснения, которые Михаил Юрьевич был вынужден дать своим судьям, допрашивавшим о мнимых соучастниках в появлении стихов на смерть Пушкина, – составлены им вовсе не в том тоне, чтобы сложить на меня какую-нибудь ответственность и во всякое другое время не отозвались бы резко на ходе моей службы; но, к несчастию моему и Мишеля, я был тогда в странных отношениях к одному из служащих лиц. Понятия юриста, студента Московского университета часто вовлекали меня в несогласия с окружавшими меня служаками, и я, зная свою полезность, не раз смело просил отставки. Мне уступали, и я оставался на службе при своих убеждениях; но когда Лермонтов произнес пред судом мое имя, служаки этим воспользовались, аттестовали меня непокорным и ходатайствовали