— В девяностые я несколько раз общался с Анатолием Александровичем Собчаком. Сейчас его принято ругательски ругать. Это несправедливо. Собчак заблуждался, находился в плену иллюзий — но не был инициатором уничтожения страны. Он даже пытался сохранить СССР, это я точно знаю. Другое дело, что, как и большинство интеллигенции, он в те годы запутался и наворотил немало ошибок. Но в то же время, он был неглупым человеком, талантливым юристом, сам пробился из простых адвокатов на вершины власти. И оказалось, что во власти ему некомфортно. Он не был жесток и, если воровал, то в меру и не по собственному почину, а по инерции, которая принята на нашем Олимпе. К артистам он относился не по-барски, а с искренним интересом и уважением. И в истории страны пытался разобраться, хотя был к тому времени почти стопроцентным либералом, а значит — человеком необъективным. Напомню, тогда его избрали мэром Санкт-Петербурга. Он любил свой город и неплохо его знал. И Собчак, представьте, мне рассказывал, что однажды, во время очередной косметической реставрации Петропавловского собора, он подошел к захоронению Александра I и попросил рабочих открыть его. Они открыли и саркофаг, и гроб. Гроб оказался пустой. Собчак говорил, что не стал тогда поднимать шум и почти никому об этом не рассказывал. Тоже хранил тайну. Почему? Хотел исследовать этот вопрос. Но его отвлекли другие дела, рутина, выборы, а вскоре он перестал быть мэром и заболел.
— Вы верите ему?
— В этом случае верю, несмотря на свое скептическое отношение к любым словам политиков. По крайней мере, хочется ему верить. Потому что не вижу особой выгоды — зачем ему было врать? Просто для красного словца? Он мог придумать что-нибудь похлеще. Кстати, он обещал мне разрешить обследование захоронения. Но мы оба не успели… Да, он был фантазером и краснобаем, но в этом случае, мне кажется, не врал. Но повторю еще раз: это, конечно, не стопроцентное доказательство, а только косвенное. Но ценное. Потому что я — живой свидетель, я действительно это слышал. Верю, что когда-нибудь мы проверим этот саркофаг и сами убедимся, фантазировал Анатолий Собчак или говорил правду. Я постараюсь получить разрешение. Нет в этом ничего антигосударственного. Надеюсь, позволят. Очень хочется все-таки вскрыть эту могилу. Я считаю, чем меньше на Земле тайн, тем лучше. Ведь это естественное стремление человека — раскрывать секреты прошлого, секреты природы и истории.
— И в Фёдора Кузьмича Вы всё-таки верите?
— Лев Толстой верил. А он немного лучше нас знал ту реальность. Ведь «Война и мир» — это об эпохе Александра I. Он интересовался им. И мой отец проявлял интерес к этой легенде, верил в то, что в человеке, даже в крупном политике, может проявиться совесть. Скажу прямо: император Александр, каким он предстаёт в официальных учебниках, мне неприятен. А Фёдору Кузьмичу трудно не симпатизировать. Он глубже понимал жизнь, понимал, что власть — не главное. Что это скорее обуза, чем счастье. Только мудрецы способны это понимать. Думаю, русская культура достойна такого царя. Сноба и пижона, ставшего мыслителем. Так бывает. И вообще — я верю в легенды. Еще раз повторю, народ правдивее придворных историков. Он запоминает только то, что запало в душу, без расчета, без мыслей о карьере. Может ли народ ошибаться? Конечно, может. Но все-таки недолго. Потом приходил осознание ошибки. А легенда о Фёдоре Кузьмиче живет уже полтора века и будет жить дольше. Давайте, по крайней мере, рассказывать об этом, пробуждать тех, кто совсем ничего не знает о судьбе императора, который всё-таки победил Наполеона…
— Я совсем не против.
— Тогда — вперёд! Любое знание начинается с сомнения. Только нужно оставаться честным, не подстраиваться под шаблон. Мы ведь сразу видем шаблонного дурасика. Человека, который мыслит только ради небольшой премии или ради минутной славы. А процесс познания должен приносить радость. Это же то самое вдохновение, о котором писал Пушкин. Его подделать нельзя. Если мы еще способны что-то исследовать, копаясь в фактах, документах, заглядывая в музеи и саркофаги — мы счастливые люди, мы не мертвы. Это касается не только отдельных людей, но и стран. Ни в коем случае нельзя костенеть, становиться непрошибаемым консерватором, для которого всё уже ясно, как пять копеек. И не существует открытий. Жалко мне таких людей. Кстати, их легко обманывать. Тем они и ценны для мирового сообщества.
— Как говорит профессор экономики Валентин Катасонов, самый ценный ресурс капиталистической экономики — это не доллар, не золото, не нефть, не акции, не наука. Самый ценный ресурс — это дурак. И будет сделано всё для того, чтобы сия золотая жила не останавливалась и преумножалась.
— Правильный человек, хотя и профессор экономики. Когда у нас учебники для 5–6 класса становятся примитивнее, чем буквари нашего времени, по которым учились первоклашки — трудно не увидеть за этим чей-то умысел. Если, конечно, мы сами не входим в этот ценный ресурс — то есть, не являемся патентованными дураками.
А что касается переселения царя в Томск — я его хорошо понимаю. Много раз бывал в Сибири, рискну сказать, что знаю ее. И места там красивейшие. Там всегда обретаешь здоровье и силы. Не то, что в болотистом Петербурге, при всем его очаровании. А Александра и совесть заела, и жена ему надоела. Причин уйти у него было много. Не одна и не две.
— А почему никто другой в нашей истории не последовал его примеру? Ведь шапка Мономаха тяжела.
— Во-первых, мы еще не всё достоверно знаем. А во-вторых и в-главных, власть — это наркотик, на который подсаживаются надолго. Пока она не съест человека до костей. Всем советую избегать этого опасного наркотика. Он, в конечном итоге, принесет мало радости, а заберет вашу душу и свободу. Есть у меня и третий ответ, с которого, может быть, следовало начинать. Был в истории России великий правитель, который отказался от власти и ушел в скиты, в тихую праведную жизнь. Для своего времени он был гораздо более яркой фигурой, чем Александр I. Это Вещий Олег. Кстати, между ними немало общего. Как называли Александра после победы над Наполеоном? Благословенным. А это в христианской терминологии почти то же самое, что в языческой — Вещий. Правда, способностями пророка Александр Павлович не обладал и, как политик, уступал Олегу. Но Олег тоже, состарившись, но всё еще находясь в зените власти, отдал княжеский трон сыну своего давно умершего друга Рюрика — Игорю. И доживал свои годы вдалеке от политических центров. Быть может, стал жрецом. Игорь оказался менее крепким правителем, чем Олег и Рюрик. Он, как известно, погиб в междоусобной войне, о которой сложено немало легенд. Но ведь и преемник Александра — Николай I — закончил свое правление неудачно, поражением в Крымской войне, когда почти вся Европа навалилась на Россию и у страны не хватило сил, чтобы сопротивляться. Да, это было тяжелое поражение, после которого, на мой взгляд, Российская империя не могла не распасться. И я уверен, что сам император Николай I не просто умер, а покончил с собой. По воспитанию он был офицером, не мог смириться с таким крахом.
— Вы проводите прямую линию от падения Севастополя к 1917 году?
— По-моему, это очевидно. Проиграть такую войну — это не мелочь. Это был крах идеологии. После него мало кто верил в Россию. Только немногие и не слишком взвешенные патриоты. А для студентов, даже для церковных семинаристов лежал один путь — в революцию. Чтобы изменить ту гнилую систему, которая не давала народа образования, а к тому же еще и войну проиграла. Когда появились народовольцы? Сразу после поражения в Крымской войне. Так что, по результатам деятельности, Николай Павлович оказался еще менее удачливым правителем, чем погибший от руки древлянина Игорь Рюрикович.
Бывают ли цари освободителями?
Поговорим о царе Александре II. Жизнелюб, реформатор, ученик поэта Василия Жуковского. Он и сегодня не может не интересовать потомков.
— Как вы относитесь к царю, которого принято называть броским словом «освободитель»?
— Он был светлым, талантливым человеком. И главное — хотел быть полезным народу. За что, собственно, его и убили! Но меня всегда интересовало, почему мало кто из историков уделял внимание дружбе Александра II с американским президентом Линкольном.
— Это была именно дружба?
— Конечно, насколько она возможна среди политиков. В Калифорнии сохранились могилы русских моряков времен войны Юга и Севера. Когда мне их показали, я был очень удивлен. Русские сражались на стороне армии северян, то есть — за Линкольна! Как это случилось? Линкольну на войну против Юга обещали деньги английские банкиры. В то время они, мечтая стать рулевыми всея Земли, решили сначала перевести на ручное управление молодую, быстро богатеющую, мощную Америку, а потом уже расправиться с вечно непокорной Россией — в том числе, на этот раз и с американской помощью.
— А чего они ждали от Линкольна?
— Они выдвинули ему условие. Да, мы дадим тебе деньги на вооружение, на то, чтобы создать мощную армию и победить Юг. Но деньги эти должны оставаться нашими, вы, американские президенты, когда вам захочется еще повоевать, будете их просить у нас, а мы подумаем, насколько это нам выгодно.
Линкольн искренне мечтал покончить с рабовладельчеством в Америке раз и навсегда. Конечно, он был человеком передовых взглядов, идей… Ему как-то не по себе было перед всем миром, что последнее рабовладельчество на Земле сохранилось в стране, которая выбрала его президентом.
Император Александр II
— В этом он и схож с нашим Александром Николаевичем?
— Не только в этом. Не торопитесь. Линкольн понимал истинные цели английских «ротшильдов». Стоило ему принять их предложение, и Америка, избавившись от рабства на Юге, сама становилась рабой английских корпораций. И Линкольн поступил как настоящий патриот — он от хитроумного предложения отказался!
Правда, потом пожалел об этом. Ведь война уже началась, и северяне поначалу проигрывали.