профсоюз рикш Лагора (точнее, один из таких: только Гривастых на целый мегаполис маловато будет, да и не позволил бы им магистрат подмять весь наземный транспорт), добыть три коляски труда не составило.
Довольно кликнуть своих же работяг — и вот они, рикша-роллы: езжай себе, куда надо'.
Куда интереснее источник, откуда бандиты добыли рабочий пневматический метатель. Этот вопрос остро интересовал Стражей как симптом того, что Гривастые опять зарвались.
Так-то метатели среднего калибра и выше — особенно пневматические, хотя остальные три типа тоже — входили в лист запретов. Самый писк по части оружия, которым негласно дозволялось владеть негражданам — обычное ближнего боя с элементарными зачарованиями. Такое просто изымалось. А вот замеченный Мийолом меч с Лёгким Рассечением подлежал не только изъятию: черносписочному, у которого такое изъяли, немедленно отсекали кисть ведущей руки либо, в порядке милости, только большой палец. (Свободно владеть полноценно зачарованным оружием — носить его и применять — могли лишь граждане синего списка. Серосписочным следовало предварительно выправить в магистрате, в отделе контроля вооружения, регистрацию).
Что до метателей, то среднекалиберные в черте города запрещались. Полностью. Для всех. Даже кланнеры не могли носить их и использовать открыто… ну, за пределами своих кварталов. В законодательстве по этой части, тоже унаследованном от Империи, все метатели среднего калибра и средней мощности (и выше) признавались орудиями убийства.
Даже Охотники очень редко пользовались ими — не в последнюю очередь потому, что метатели куда удобнее применять против людей, а не против магических зверей. И команды, которые вооружались метателями, сразу же привлекали повышенное внимание. В частности, Стражи Стен допрашивали членов таких команд после рейдов с особой тщательностью, могли не просто потребовать к досмотру добычу, а начать выяснять, где и как она была добыта, и так далее.
Против Воинов и особенно Мастеров Боя с метателями тоже не очень-то повоюешь. Разве что с особо мощными не пневматическими, разгоняющими снаряды до сверхзвуковых скоростей.
А вот маги, за редким исключением кратно более хлипкие, даже для дозвуковых выстрелов уязвимы. Особенно в городской черте, где как-то не принято таскать защитные артефакты и зачарованные кирасы. И так как маги с их потенциально долгой (и роскошной) жизнью не хотят ни оказаться внезапно застреленными, ни таскать повсюду защиту, ни оглядываться в поисках угроз — метатели запрещены.
Для всех, даже для них самих.
(Да и зачем они нужны магам? Вон, Мийол, призвав Направляющую Демоническую Ласку, легко устроит такой кровавый фарш, что ни с каким метателем не повторить. Разве что армейским крупнокалиберным, заряжая в него дорогие алхимические снаряды…)
Соответственно, коль скоро черносписочные охамели не просто зачарованное оружие таскать, а применять метатель, да против базилара Сарекси — то они уже явно нарываются на визит в места их обычной дислокации трёх-четырёх Мастеров Основ. Или одного Мастера Сил. После визита численность банды опять сократится на несколько сотен, что напомнит всем негражданам их место в экосистеме Лагора.
Правда, по утверждению пойманных, сами-то они совсем даже не охамели. И метателя-то они даже не касались, потому что седьмой в их кодле, тот самый стрелок, вообще не из Гривастых — нет-нет-нет, это один из нанимателей, это он стрелял, а банда вообще не при делах! Хоть всей Святой Семёркой поклянёмся и наипаче того — благостью Олмара!
Ещё одним острым вопросом, интересующим Стражей, оказалось…
— Простите, что⁈ — моргнул Мийол.
— Если это не так — просто скажите, что в вашем мезонете её нет.
—…вообще-то есть.
— А ты, — вставил мэтр Кемват, — умеешь удивлять. Ученик.
— Это не смешно! — насупился призыватель. — Да, Герея инь-Шелетидйид — мой гость, так что она действительно живёт в моём мезонете… эм… да, уже два месяца, — нешуточно удивился факту он. — Но это же не значит, что я… фрасс! Удерживать силой или принуждением принцессу клана Воинов — да не простого, а одного из сильнейших в Лагоре… как хотите, но это ещё глупее, чем стрелять из метателя в Средних кварталах!
Ехидный голосок в голове Мийола, похожий на карикатурно искажённый, писклявый голос отца, ввернул:
'Почти так же глупо, как забыть выяснить, почему это клановая принцесса уже два месяца как не жаждет общаться с роднёй… зато с истинно фанатичным упорством сутками напролёт сидит посреди площадки для медитаций.
Глупо, глупо, глупо-преглупо!'
— Удивлять умеешь, — повторил Кемват. — Похоже, пора и мне. Напроситься в гости. Раз наше занятие. Отменяется.
Тут уж места для манёвров не оставалось. Пришлось «приглашать в гости» и вис-Чарши, и пару Стражей: молчаливую долговязую особу в ранге Мастера Начал (одну из той пары, что прибежала на помощь и спугнула Гривастых) и такого же молчаливого, невесть где и как заработавшего перелом носа широкоплечего типа, больше похожего внешне на ещё одного бандита, чем на подмастерье. Последний быстро доставил всю группу на эй-лодке от крыши массива Ла до площадки для медитаций мийолова мезонета.
На бортах леталки, кстати, красовался выжженный символ, для всех Рубежных Городов общий: семь соединённых краями шестиугольников со вписанными в них кругами и символами, слагающимися в надпись «Гар Тебо» — что в переводе с письменного мистического и означало «Стража Стен». Так что появление хозяина на таком транспорте вызвало небольшой ажиотаж.
В первую очередь именно у Гереи, которой пришлось прервать стоячую медитацию и отойти к левой теплице, чтобы эй-лодке было куда опуститься.
— Что произошло? — спросила она, переводя взгляд с Мийола на Кемвата и обратно.
— Ну, для начала позволь представить: перед вами, почтенные — моя уважаемая гостья, Герея инь-Шелетидйид, спасённая из Лагеря-под-Холмом, который недавно разорила орда нагхаас, — сказав это, призыватель сошёл с борта леталки на землю своего мезонета, развернулся и завершил церемонию взаимного представления. — Что же до твоего вопроса, — добавил он, — то, кратко говоря, рядом с массивом Ла, где я регулярно бываю ради тренировок под руководством глубокоуважаемого мэтра Кемвата, на меня напали.
— Кто? — пуще прежнего напряглась принцесса.
— Черносписочные. Точнее, члены банды Гривастых: шесть штук. По утверждению той пары из их числа, которую удалось изловить, некие «высочайшие господа» с кожей точно такой же красной, как твоя, наняли «самолучшую ладонь бойцов». Не подумай — не для убийства, нет. Предполагалось, что «обнаглевшего фуска», то есть меня, всего лишь «поучат уму-разуму» при помощи дубин и боевых шестов. В общем, побьют. Аккуратно, но сильно.
Брови Гереи поползли вверх.
— Зачем?
— А это и есть самое весёлое, — хмыкнул призыватель. — Поименованные «высочайшие господа» подобным интересным способом хотели намекнуть, что я как-то слишком долго держу в гостях некую инь-Шелетидйид. После сеанса, х-ха, «обучения уму-разуму» Гривастые должны были передать мне, чтобы я, цитирую: «Перестал мять сиськи кузины Гереи и отпустил её в клан обратно, да поскорее». Как тебе это, уважаемая гостья? И да, почтенные: я ничего не напутал?
— Ничего, — фыркнул мэтр Кемват, нимало не собираясь скрывать, что сложившаяся ситуация его забавляет. — Изложено точно. Без купюр.
— Ну так что ты на это скажешь? Хочешь обратно в клан?
— Нет.
— А почему?
— Потому что, — вместо инь-Шелетидйид ответил вис-Чарши, сбрасывая насмешливость, как цикада кожу, — конденсация не удаётся. Угадал?
Алхимик 15: конец и начало
— Да, — сразу же ответил сам себе мэтр Кемват, пронизывая её взглядом глаз, очень похожих на глаза Никасси, сразу выдающих тесное родство. Точно такой же серый лёд с лучами бледной синевы. — Вижу, что так.
Весьма видная и фигуристая (не как Урма, а сугубо в смысле мышечного рельефа: женственностью в традиционном понимании особенности родного клана Герею обделили), рослая, довольно скудно облачённая девица под этим взглядом сперва даже как бы съёжилась…
Но быстро опомнилась, распрямилась и сверкнула глазами в ответ:
— Шелетидйид — не Таруйид. Я бы охотно ещё лет десять и более не пыталась возвыситься до мастерства, готовясь и углубляя понимание… но мне приходится жертвовать прочностью своего основания! И даже теперь… подонки! — отвернувшись и глядя куда-то вдаль, пробормотала она почти беззвучно (но не для Полоза Фокусировки Шёпота). — Нет — пхуры!
От последнего слова — вообще-то совершенно неподобающего воспитанной девице, а уж для воспитанной клановой девицы неподобающего семикратно — и на миг исказившихся черт Гереи полыхнуло какой-то животной, подсердечной ненавистью.
Конечно, такой явный выход из себя нёс урон личной репутации. Для чуткого слуха и зорких глаз как минимум мэтра Кемвата, вполне способного читать по губам, инь-Шелетидйид моментально превратилась именно в ту, кем, собственно, и являлась: малолетку, слишком слабую для своего статуса… слабую умом и волей.
Но ей, как подозревал Мийол, на мнение посторонних было плевать.
А ему самому ноющие рёбра изрядно убавили лояльности к ней.
— Герея, — окликнул он, — не могла бы ты подтвердить перед почтенными, что не коварному похитителю юниц принадлежит твоя сердечная свобода?
— Что?
— Подтверди, что ты здесь по своей воле и выбору.
Переход от поэтических цитат к юридической терминологии сработал. Ну, или принцесса просто взяла себя в руки, вернувшись из пространств воображения:
— А что, были сомнения? Но ладно. Подтверждаю! Официально, при свидетелях, пребывая в трезвости и здравии, заявляю: базилар Мийол эр-Сарекси — радушный хозяин, благонамеренный и щедрый. Я же — гость в доме его по своему желанию и выбору; Садгин Хозяин Недр да отвернётся от меня, если слова эти лживы!
— Услышано, оценено, признано, — буркнул широкоплечий подмастерье.