— Ловить зверей, — сказал Мийол, — помещать в ритуальные контуры и поить зельями.
Старик вздохнул, но возражать не стал. И включился в работу.
В экспериментах с пещерными слизнями быстро выделилось два направления. Хоть зелья-монотипы с жизнью и дёшевы, ну, на уровне экспертов и подмастерий магии, требуемые объёмы оказались всё же… великоваты. И по суммарной стоимости уже вполне чувствительны. Поэтому обретение нужного спиритуального свойства экспериментаторы попытались стимулировать ещё и ритуально, помещая слизней в контур, транслирующий свойство жизни. А уже от этого оставался один шаг до комбинированного воздействия. Ритуалом и зельем разом.
Правильно сформулированная и правильно решаемая задача даёт на выходе правильный результат. Уже после вторичной подстройки ритуала — предложенной, кстати, Риксом, внёсшим идею дополнить стимуляцию жизни комплементарным подавлением не-жизни — пещерные слизни начали медленно, но надёжно мутировать в магических зверей с нужным Атрибутом, давая неожиданно малый, как для неотработанного-то ритуала, процент отклонений. Свой вклад внёс и Ригар: он предложил обманчиво простую замену ритуала с постоянным давлением на пульсационный ритуал… только вот нужные перерасчёты пришлось делать Щетине, ибо у всех остальных не хватало знаний. А Мийол менял эликсиры и пользовался связанностью для тонкой балансировки контура.
При третьей версии ритуала скорость мутаций у слизней подскочила в разы, а вот процент отклонений — едва на треть.
— Это можно продать гномам, — сказал Старик Хит.
— А не покажется ли им это, мягко говоря, попыткой продать печатнику вечное перо? — не без скепсиса спросил Ригар, используя старое присловье подгорных мастеров. — Сам же говорил, что гномы целенаправленно выращивают слизней со свойством жизнь. В промышленных масштабах выращивают, массово! А мы тут велосипеды куём.
— Даже если так, никто не мешает навести справки. Через того же Гортуна.
Затяжка фишле. Задумчивое чесание подбородка.
И резюме:
— Мы тут довольно приличный объём работ провернули. Пульсационные ритуалы — это уровень верха подмастерской квалификации. Мийолова тонкая балансировка сэкономила месяцы, да и Рикс себя показал молодцом, впору почётным специалистом ритуалистики назначать! Плюс в кормовых зельях я подшаманил кое-что… не всем известное и уж точно не очевидное.
— Надеешься, что даже если отдельные решения гномы используют давно, то сумма всех наших решений окажется для них новой?
— Не особо, — Щетина махнул рукой. — Сочетаниями ритуалистики с алхимией удивить их мало кому удавалось. Я ставлю скорее на простоту и дешевизну этой вот… суммы решений. Чего-чего, а в финансах гномы разбираются как бы не лучше, чем в артефактах! Если мы выгадаем им хотя бы клат с сотни… для таких полезных разумных они и сами захотят быть полезны.
— Ну, давайте попробуем. Даже если мы действительно выковали
велосипед — кстати, отец, с тебя очередное объяснение! — попытка продать методику никому не повредит.
В отличие от Ригара, Мийол воспользовался вместо человеческого глагола «ковать» словом из кузура. Для людей ковка имела оттенок «магические, на грани мистики, манипуляции с редким и очень ценным материалом». Для гномов — «почётное, непростое, но довольно рядовое занятие». И вот этот второй вариант, на взгляд молодого мага, отражал суть дела существенно точнее.
Узнать бы ещё, что такое этот «велосипед»!
Забегая вперёд: вызванные из Сорок Пятого Гранита «племянники» Гортуна уже на второй день после того разговора пошастали (под присмотром) по залу, где пещерные слизни, ползая внутри ритуального контура и подъедая сдобренную зельями пищу, ускоренно эволюционировали в магических зверей. Расспросили экспериментаторов, получили на руки документы по теме, не исключая секретов и тонкостей. И убрались восвояси.
А на третьей неделе один из «племянников» вернулся с презентом конкретно от Гортуна. Мийол получил отметку благонадёжности первой степени, Рикс и Шак — второй, Ригар и Васаре — третьей. Но вот на вопрос о деньгах порученец только руками развёл: мол, непременно будут, но сколько точно — неизвестно, потому что ещё надо оценить «экономическую эффективность» и обсудить, какое распределение прибыли следует применить к конкретному случаю. Споры на такие темы, бывает, годами тянутся, если не вообще… гха… долго.
— Как же тогда удалось так быстро выправить документы о новых статусах?
— А, это дядюшкина инициатива, уважаемый Мийол. Он у нас следует путями Эргинда, а не Даррона, потому решает вопросы… быстро. Впрочем, иначе с его-то положением и нельзя.
— Положением?
— А, не обращайте внимания, это просто оговорка. Прошу простить мою болтливость!
Однако острый взгляд со стороны молодого гнома дал понять, что ничего простого в этих словах не было. Впрочем, говорить прямо он явно не собирался, догадки же… словно и сам Мийол не подозревал о своеобразии Гортуна, явно-не-просто-торговца! Что же до «путей Эргинда, а не Даррона» — так ведь ещё при их знакомстве дядюшка назвал себя «патриотом и прогрессистом» — в вечном же споре двух гномьих богов за внимание Матери Недр именно Эргинд Быстроглазый воплощает дерзание, поиски и риск.
В общем, снова ничего нового, только подтверждение уже данного.
…задача получения первоуровневых магических зверей благополучно разрешилась. Зато тут же встала следующая задача. Даже две.
Первая, менее важная: доведение полученного материала до второго уровня. Учитывая, что для этого достаточно не очень сильно переработанного пульсационного ритуала и другого, но тоже монотипного зелья, — первая задача из творческой становится, скорее, технической.
А вот задача вторая…
— Итак, — подытожил Старик Хит, собрав на небольшой совет своего ученика и Ригара, — ты добился получения Атрибута, активировав Единение Крови. Трёхсимвольное заклинание второго уровня вот этой, — жест, указывающий на схему чар на листе бумаги, — структуры. Связь, Кровь, Сила. Простой и логичный концепт.
— Что же тебе не нравится, старик?
— Для начала, мне не нравится то, что твой фамильяр, Эшки, явилась на Вызов Магического Союзника. Потому что ты, ученик, приманил обладателя какого-никакого сознания, потому что вы заключили обоюдный договор или вроде того, потому что в той… м-м…
— Инициации, — подсказал Ригар.
— Хорошее слово, подходящее. Да. При инициации могло сыграть и наверняка сыграло роль то, что Эшки обладает связанностью — что явно облегчило ваш контакт и твою эволюцию. Если отсутствие важного свойства можно компенсировать довольно легко…
— Как?
— Не! Перебивай! Ученик! И не делай вид, будто резко отупел. Дорастить наших слизней до третьего уровня, наделяя связанностью, вот и решение! Да. Так… о чём я? Нет! Молчи!
— Молчу.
— Конечно, — вступил Ригар, — отсутствие хотя бы зачаточного сознания у слизней в нашем случае — очень неприятная и серьёзная трудность. Только есть и трудность посерьёзнее.
— Необратимость, — мрачно кивнул Мийол. — У нас нет возможности ставить опыты и оттачивать неотработанную методику на… добровольцах. Нам требуется достичь успеха сразу, без ошибок, потому что поправить ошибочную привязку… — он покачал головой.
О самой серьёзной из трудностей привязки фамильяра, пусть и угрожающей только Щетине с Ригаром, не Васаре, — никто вообще не стал упоминать. Она просто повисла над столом, словно беременная холодным дождём туча.
И давила. Непрерывно. Навязчиво.
— Посмотрите на это с другой стороны. Ты, сын, изобрёл совершенно сумасшедшую штуку. Ты пошёл на огромный, непросчитанный риск. В одиночку. Посреди диколесья. Без подстраховки. Без подготовки. Как при каком-нибудь проклятом прыжке веры…
— Что такое прыжок веры? — немедля оживился Мийол.
— Это когда покидаешь надёжную опору и знаешь, что дальше есть другая… хотя скорее просто надеешься, что есть… но не видишь её. Прыжок вслепую. И не отвлекайся. Так… ты, сын, добился успеха. Один, на голой удаче…
Старик Хит вскинулся, словно хотел что-то сказать — но промолчал.
— …а теперь нас много. Мы можем призвать на помощь ритуалы, расчёты, зелья. У нас есть время, чтобы всё продумать и закрепить, сведя роль слепой удачи к нулю. Поэтому я считаю, что теперь наши шансы на успех много выше, чем были у тебя. Главное — не спешить и работать с холодной головой. Последовательно, тщательно, продуманно.
Оспаривать эти слова никто, разумеется, не стал.
И даже мрачная незримая туча, словно подхваченная свежим ветром, растворилась вдали… но не исчезла вовсе. Просто затаилась.
А в конце потемнения третьего дня от того разговора, когда Мийол уже засыпал, изрядно вымотанный двадцатиминутным заплывом, но более-менее отогревшийся под двойным покровом из покрывала и обработанной шкуры Кошмарного Медведя (да, именно того самого), начало его отдыха прервали. Сперва ощущения, доносимые связанностью, потом аурное чутьё, что сильно прибавило в дальности после специальных тренировок… а потом и чуткий слух Охотника начал сигналить — с-с, ты слышишь? Оттуда сюда кто-то крадётся!
Притом слух ловил шаги лишь одной пары ног, а вот магические чувства предрекали двух гостей. Точнее, гостий.
Губы Мийола сами собой задрожали, одновременно разъезжаясь в неудержимой улыбке.
— Братик! — не голос, лишь шелест из-за угла коридора. — Ты спишь?
— Сплю, — шёпотом согласился он.
— К стенке носом отвернись!
— Отвернулся.
— Не смотри!
— Не смотрю.
— Честно-честно не смотришь?
— Совсем честно. Давай, Васька, смелей!
Васаре запыхтела. Но скорее показательно, чем по-настоящему возмущённо.
Это от Ригара пошло такое необычное сокращение; наследники имперцев сократили бы её имя скорее до Саре, Сар или Сарь. При этом самой носительнице имени льстило, что «Васька на языке одной очень, очень далёкой страны — ласковое, домашнее сокращение имени Василиса, что дословно означает Императрица». А вот то, что «Васька — это ещё частое имя для домашней кошки… или кота», ей, напротив, не нравилось: Васаре считала кошек ленивыми, самолюбивыми, неприятными, да ещё и жестокими созданиями, чуть ли не полной своей противоположностью.