Неловко, стыдно и противно.
Да ещё, по сути, на пустом месте. Не то что без внятной причины, но даже без серьёзного повода для вот этого всего.
Фрасс.
— Покорнейше прошу достопочтенного мага укрыть алоцветы ночной тишиной!
Звонкий голос, подумал Мийол. Да, голос звонкий, женский, сильный, а метафора древняя. Архаичная даже. Поверье гласит, что алоцветы (на самом деле — не то пионы необычайные, не то маки нагие, не то вовсе один из подвидов кровоцветных орхидей; какие именно реальные цветы послужили прототипом для легендарных алоцветов, что спустя сезон украсили поле не менее легендарного Стайирского побоища, мнения знатоков расходятся) раскрывают свои ядовитые бутоны лишь при дневном освещении. Ну и да: растут они сугубо на почве, что перед тем впитала пролитую кровь и «прану, окрашенную смертью».
Отсюда пошёл целый ряд устойчивых выражений, связанных с агрессией…
— Не собирался ни выращивать алоцветы, ни озарять их ярым сиянием, — отозвался в тон призыватель, не сходя с места и не стараясь повысить голос, покуда вывернувшее из-за ближайшего павильона трио шагало к воротам. Причём успешно совмещая малосовместимое: не самый медленный темп ходьбы и впечатление, что никто никуда не спешит. — Как по мне, всё недавно здесь произошедшее — это сплошное, хм… недоразумение. Малозначительное притом.
— Уверяю достопочтенного: любые вопросы можно разрешить за трапезой близнецов.
«И снова апелляция к древности. Жили-были в клане Сутомор братья-близнецы, но так уж случилось, что разошлись Пути их; и стал один из них Воином, второй магом сделался, и многие годы не виделись они… очень старая история.
Но главное — с хорошим концом.
Да, эта особа любит непрямую речь…
Продолжить подыгрывать? Что ж, почему бы и нет?»
— Когда подобная иве въяве и подобная осоке втайне предлагает гостю соль, клубни и воду из чистого истока — лишь со скверной породнившийся отвергнет сие. Представлюсь в третий раз: я — Мийол… маг-подмастерье, базилар гильдии Сарекси.
На лёгкий, но вполне приязненный малый поклон «подобная иве», замерев шагах в двадцати, ответила пятисекундным одинарным поклоном харьятт. Пара её спутников, что характерно, не поленились на тот же срок присесть в чокха.
Учитывая различия в статусе — вполне объяснимо и правильно.
— Зрелому мёду подобны речи почтенного мага. — «Ага. От избытка почтительности ушла, но ловко: цитированием поэзии. Проверяет границы доступного?» — Я Ллаэнэ ил-Стахор, шуйца Старшего Школы — почтенного Семь Сосен. Знакомство с вами — честь для скромной близящейся.
Надо заметить, что Ллаэнэ, судя по ощущениям, обладала шестым рангом, притом отнюдь не вчера достигнутым. На вид-то ей мало кто дал бы больше тридцати, да и то в основном из-за манеры речи; а больше тридцати пяти — пожалуй, не дал никто. Однако призыватель предполагал, что на деле шуйца Старшего (способная, кстати, того же Гворома скрутить в аккуратный тюк и не запыхаться) куда старше. Вероятно, раза этак в два от того, как выглядит.
Меж тем помимо отточенной пластики движений, свойственной всем Воинам, третью сверху персону в официальной иерархии Стахор украшали дорогой шёлковый халат с вышитыми белым по синему драконами, сверкающий натуральным серебром медальон на серебряной же цепочке… и упрятанная под халатом зачарованная кираса. Свита — пара зверовидных, выше неё на голову и чуть не вдвое шире здоровяков — добавляла внешней внушительности; но поскольку оба ощущались средними достигшими, аккурат между пиковым четвёртым и начальным пятым рангами, на расклад сил они влияли мало.
Воистину «подобная иве въяве и осоке втайне». Древние метафоры не только поэтичны, они обычно ещё и весьма точны.
Меж тем диалог молодого залётного мага с архаично-дипломатичной красавицей («однако мэтру Никасси она всё равно уступает, — мимолётный, но уверенный вердикт, — во всём») успешно скользнул мимо традиционных этикетных расшаркиваний…
И уткнулся в тупик.
Искомый Воин во время краткого и малоприятного для Мийола знакомства имел четвёртый ранг. Так себе шишка, если с нынешних высот посмотреть — но всё-таки достигший; да и среди Стражей Стены пост занимал довольно значимый. Ллаэнэ не могла не знать этого ил-Стахор, тут и без эмпатии всё яснее ясного… но при этом она упорно отказывалась говорить о нём что-либо конкретное.
— Почему нельзя просто позвать его для беседы? — не выдержал призыватель. — Или вы тут все скопом считаете, будто я — зверодемон и на месте, без разговоров его задеру?
Шуйца сделала шокированный вид, рассыпав веером очередные метафоры, всячески стараясь подчеркнуть, что миролюбие и благорасположение гостя не вызывает сомнений…
Тщетно.
«Да, считают. Очень уж ситуация шаблонная: обиженный юнец набрался силушки и резво принялся сводить счёты… не особо сообразуясь с тем, сколь велик старый счёт и сообразно ли ему задуманное наказание.
В самом деле обидеться, что ли?»
Ллаэнэ ил-Стахор тем временем гнула свою линию перед хмуро молчащим Мийолом — и плавно привела эту линию к приглашению на территорию Боевой Школы. Для той самой трапезы близнецов. Мол, она обязана встретить почтенного мага честь по чести, никак не может упустить выпавший шанс для более близкого общения…
— Нет.
— Почтенный? — ахнула шуйца.
— Я не собирался задерживаться в Хуране, — объяснил призыватель. — Коль скоро то единственное дело, ради которого я направил сюда яхту, не может быть завершено, у меня более нет причин тратить ещё больше времени… впустую. Так что — всех благ и прощайте.
Коротко кивнув, он развернулся прочь.
— Но неужели наша Школа вообще никаким образом не может быть полезной для вас?
Мийол приостановился.
— Я уже объяснял, что — вернее, кто — мне нужен. И я понимаю, что значит… отказ. Нет нужды в более долгих и подробных объяснениях. Прощайте.
— Достопочтенный!
«Вернулась к исходной преувеличенной почтительности. Ха! Поздновато…»
— Я… могу провести вас к Эриму ил-Стахор! Бывшему восьмому старшине Стражей Стены Хурана! Уложу в котомку и флаг, и послание. — «Иначе говоря: приму полную ответственность». — Но… сперва я бы хотела узнать суть ваших к нему претензий. Простите!
Призыватель вновь развернулся к Ллаэнэ лицом.
— Вам будет достаточно моего повторного уверения, что при любом исходе с моей стороны — а также со стороны любого из моих спутников — за то дело трёхлетней давности никому из ил-Стахор не грозят ни гибель, ни даже просто раны?
Довольно оскорбительное заявление, притом сразу по нескольким причинам (Воинам ли бояться «просто ран»?). Но шуйце пришлось проглотить это и согласиться без новых условий. В конце концов, несмотря на всю внешнюю почтительность — даже не просто преувеличенную, а скорее раздутую, ибо на достопочтенного Мийол тянул единственно уровнем силы — Боевая Школа вообще и конкретно Ллаэнэ приняли призывателя с выраженной неприязнью. Даже обещание провести к нужному человеку он, по факту, чуть ли не шантажом вырвал.
Впрочем, вскоре многое прояснилось.
…вслед за шуйцей Старшего призыватель прибыл в медицинское крыло, где и обнаружил старого знакомца, встречи с которым искал. Правда, узнал его не с первого взгляда и даже не со второго. Очень уж мало поседевший, нездорово располневший калека, откатившийся в ранге до среднего растущего, имел общего с собою самим во время знакомства.
А вот Мийола он узнал легко. Профессиональная память на лица, не иначе. Да и разницу в изменившемся статусе ощутил тоже… только вот даже тени почтения не проявил.
— Ты никак тот воришка? Точно. Радуешься моей беде, небось? Радуйся!
Ллаэнэ напружинилась… но промолчала. Призыватель буркнул:
— Не радуюсь.
— А ты радуйся! Хорошо рассмотрел? Может, мне встать и покрутиться?
— Не обязательно.
— А я всё же встану! Вот так… и вот так… и покручусь ещё… смотришь? Радуешься?
Мийол, разумеется, не радовался. Хотя и взгляда не отводил. Смотрел, как Эрим ил-Стахор «крутится» вокруг костыля, что подмышкой слева, как у шаткой оси, шоркая непослушными ногами. Не будь он Воином — вовсе не мог бы стоять, ибо самая серьёзная из его травм — не та, что лишила Эрима правой руки и не менее чем пары рёбер, перекосив грудную клетку. Самая серьёзная травма повредила ему спинной мозг.
Нижнюю часть тела калека передвигал исключительно через управление праной. Через затратный и неудобный волевой контроль.
— Ну, воришка, как тебе? Нравится?
— Достопочтенный, не извольте…
— Что-о-о? Этот сопляк — достопочтенный?! Щенок, вор, пузырь дутый! У кого только свою магию спёр, как исхитрился?
— Эрим! — мольба на грани стона.
— А ты меня не затыкай, шуйца! Или уж заткни так, чтоб с концами!
— Ты же герой, — почти шепчет Ллаэнэ. — Ты ведь…
— Я полутруп! Получеловек! И…
Мийол надавил своей аурой. Калеке вполне хватило, чтобы рухнуть обратно на высокое — ради удобства больного — ложе и временно лишиться голоса.
— Если хочешь избавиться от двойственности, — сказал призыватель негромко, — не ищи чужой помощи. Жить или умереть — решай сам. Не пытайся переложить решение на других.
Развернувшись, Мийол покинул палату.
— Достопочтенный, позвольте…
— Стоп.
Вздохнув, маг развернулся лицом к Ллаэнэ. Снова вздохнул, покачал головой. Свернул ауру до привычного минимума. Сказал:
— У меня не было и нет претензий к вашей Боевой Школе. Некоторые претензии у меня были к… Эриму ил-Стахор. Но ни требовать, ни просить у него я ничего не буду. Рассказывать о сути того старого дела — тоже. Я слышал, как вы назвали его героем, и не очерню его репутацию. Захочет — расскажет, не захочет… его право.
— Он действительно герой! Если бы не…
— Стоп ещё раз. Я верю, что Эрим пострадал в бою за правое дело. Правда, не хочу знать, что именно он там насовершал. Его героизм волнует меня не больше, чем его некогда волновала правда обо мне. О «воришке». Моё дело в Хуране завершено. Прощайте.