Но ярость Налбандяна сейчас не могла помочь делу: госпожа Элпаз не собиралась уступать и заявила, что признает действительным только постановление Верховного суда о том, кому следует передать наследство Катаринэ Ходжамалян — посланнику Нахичевана-на-Дону Микаэлу Налбандяну или Тадеосу Бекназаряну, доверенному Габриэла Айвазовского.
Итак, буквально из ничего родилось еще одно судебное дело, наверняка потребующее незапланированных новых расходов…
Однако со всем этим все же можно было примириться, учитывая, что всевозможные неожиданности в делах подобного рода закономерны и неизбежны.
Микаэла вывел из себя другой случай, который словно поджидал своего часа.
Но вот наступил этот час, и один за другим всплыли многочисленные факты и свидетельства, говорящие о совершенно плачевном состоянии армянской общины в Индии…
Из-за равнодушия нахичеванских городских правителей и духовных деятелей армяне понесли двойной ущерб.
Прежде всего выяснилось, что многие из завещаний безвозвратно исчезли. И материальные потери, какими бы они ни были значительными, не шли ни в какое сравнение с тем громадным моральным ущербом, который понесли армяне, по нерадивости своей потеряв свидетельство чистоты и благородства помыслов своих индийских соотечественников…
Живя среди других народов, армяне, как убедился Микаэл Налбандян за четыре месяца в Калькутте, приобрели репутацию людей, которые и пальцем о палец не ударят даже ради защиты своих жизненных интересов. И все, кто повинен в подобном гибельном поведении, «достойны презрения будущих поколений», — в гневе писал Микаэл своему другу.
Но это была лишь явная всем сторона явления. А ведь существовала и другая, тайная и не менее гнусная…
Чем равнодушнее и беспечнее относились нахичеванцы к своим собственным интересам в отношении завещаний, тем большую активность проявляли некоторые авантюристы, чтобы присвоить эти почти дарованные деньги. И частично им это удалось. Среди таких ловкачей оказались Габриэл Айвазовский и Аковба Крчикян, родственник все того же Айвазовского. В свое время не без помощи этого Крчикяна была закрыта в Париже газета «Аревелк» Степана Воскана.
…Еще с юношеских лет узнал Микаэл Налбандян всевозможных богачей и «патриотов», покупающих и подкупающих нацию. Видел, как их презренная взятка достигает своей цели. Сейчас, годы спустя, он вновь сталкивался с фактами, когда те же или, почти те же богачи тайно пытались ограбить нацию — не без успеха. Они грабили, как разбойники с большой дороги, не принимая в расчет воли завещателей и не питая ни капли почтения к памяти этих добродетельных людей.
Ничего, успокаивал и утешал себя Налбандян. Ничего… Скоро, скоро уже выкроит он время в Париже, Константинополе или Лондоне, напишет обо всем этом, опубликует в «Юсисапайле» и отвесит очередную оплеуху этим людям, выступающим от имени нации и распинающимся о своем патриотизме…
В сентябре Верховный суд в бенгальской крепости Вильям рассмотрел иск посланца Нахичевана-на-Дону к председателю городского управления Калькутты Чарльзу Свинтону Хаггу о завещаниях индийских армян.
Ознакомившись с объяснениями Налбандяна, свидетельствами калькуттских армян Геворга Аветика, Ованеса Арутюна и Арутюна Маила и учтя также все доводы «за» и «против» адвокатов сторон, Верховный суд постановил, что истинными наследниками являются город Нахичеван-на-Дону и его учреждения, что именно Микаэл Налбандян является их единственным полномочным представителем и имеет право получить половицу всех доходов по завещаниям вплоть до 1861 года, ту же долю во все последующие годы, а также соответствующую долю из сумм, вырученных за продажу домов.
Все те деньги, которые можно было получить сразу, Микаэл взял с собой. Распорядиться остальными счетами и через Бенгальский банк перечислить их в Лондон на его имя Налбандян с согласия председателя городского управления господина Хагга уполномочил торговый дом Абгарянов. Микаэл также попросил Абгаряна выслать все документы на суммы дальнейших доходов, так как на основе их он в ближайшем будущем должен составить отчет и представить его общественному собранию города Нахичевана.
Конечно, можно было судиться еще и вернуть также в пропавшие суммы, однако Микаэл уже не мог терять драгоценное время. Да к тому же терять его попусту сейчас, ибо до окончания каникул Верховного суда ему нечего, абсолютно нечего делать в Калькутте…
Некогда могучая и влиятельная армянская община в Индии сейчас находилась в состоянии нравственного и морального упадка. То есть в том же положении, что и общины в Армянском округе, Константинополе, Париже, как повсюду в самой Армении…
С одной стороны — копились богатства, развивалась торговля и промышленность, а с другой — по было благотворительных учреждений, но было полезных обществ и предприятий, не было социальной жизни, практически не существовали общественные отношения… Не было жизни!..
И Микаэл Налбандян приготовился к отъезду.
Но нет, ему оставалось выполнить еще два дела — на первый взгляд вроде незначительных. Но решив их, Микаэл но мог пуститься в путь.
Он был уверен, что если сам не напомнит, то соотечественникам его даже в голову не придет почтить благодарностью память Масеха Бабаджаняна. Значит, прежде всего нужно выяснить, где находится могила этого истинного патриота.
«Настоятелю Калькуттской церкви св. Назарета г-ну Карапету Вртанесяну.
Уважаемый святой отец!
Прошу у Вас сведений о том, где покоится прах Массха Бабаджаняна, который скончался в 1797 году от рождества Христова.
Честь имею обратиться к Вам, уважаемый святой отец, с этим письмом, дабы соблагоизволили Вы дать достоверные сведения об этом.
Прошу принять мои искренние уверения в неизменном к Вам уважении.
Остаюсь Вашим покорным слугой
Карапет Вртанесян добросовестно ответил Налбандяну, тщательно описав в письме, где и которая именно из могил принадлежит Масеху Бабаджаняну.
Описание такое необходимо, чтобы нахичеванцы установили на его могиле хотя бы скромный памятник с благодарственной надписью.
За несколько дней до отъезда Микаэл выполнил и второе дело.
Он купил носорога.
И поручил, чтобы носорога отправили в Москву.
Ибо именно в те времена открылся Московский зоологический сад, а посланный из далекой страны Индии носорог не только доставит радость детишкам, по и окажется полезным объектом для научных наблюдений, которые проводились там в области акклиматизации.
Забегая вперед, скажем, что нахичеванцы через несколько лет выполнили волю Налбандяна, и на могиле Масеха Бабаджаняна был поставлен памятник.
А в Московском зоопарке долгие годы жил купленный Налбандяном носорог…
Итак, благополучно завершив все свои дела, Налбандян 26 сентября 1861 года отплыл из Калькутты на пароходе «Коломбо».
Вопроса — в Лондон пли в Константинополь ему направиться — уже не возникало. Длительные и нудные судебные тяжбы расстроили все его предварительные планы.
И сейчас он направлялся в Константинополь.
Сейчас это было необходимостью номер один.
Необходимостью номер два был «обмен индийских рупий на итальянские банкноты, как посоветовал ему Джузеппе Мадзини», — сообщает Очевидец.
Сейчас он снова спешил.
Но чем больше он спешил, тем ближе становилась трагическая развязка…
ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
В середине ноября я прибыл в Константинополь по своему частному делу: отправить носорога в Россию и закончить докладную записку по армянскому вопросу для русского посла.
…Армяне во всей Турции настроены в пользу России, и если со стороны русского правительства будет оказана им хотя бы небольшая помощь, то правительства Франции и Англии лишатся возможности воздействовать на армян.
В Константинополе его встретили с ликованием…
«Господин Микаэл Налбандян, молодой человек из Нового Нахичевана, кандидат Петербургского университета, любимый и верный друг всех нас и армянского народа, прибыл из Индии в нашу столицу, — сообщала «Мегу». — Господин Налбандян почти из могилы вырвал права Нового Нахичевана, во славу завещателей и своего гордого патриотизма… Выражаем свою радость по случаю блестящего успеха господина Налбандяна и от имени нации выражаем ему свою глубокую благодарность. Через несколько дней господин Налбандян отбудет из нашего города в Лондон для завершения своей миссии».
Арутюну Свачьяну действительно удалось представить дело так, будто причиной бурной радости друзей был только успех Налбандяна с индийским наследством. Наивные люди и впрямь могли поверить, что Налбандян, передохнув несколько дней в Константинополе, отправится в Лондон, чтобы выполнить последние формальности. А оттуда, как писал Свачьян в газете, Микаэл должен был вернуться в Нахичеван-на-Дону, «дабы представить официальный отчет перед народом, избравшим его своим доверенным уполномоченным».
Разумеется, он должен отправиться в Нахичеван, чтобы отчитаться перед общественным собранием. Это сообщение не подлежало сомнению.
Но вовсе не несколько дней пробудет он в Константинополе, а в Лондоне отнюдь не будет рваться в Россию, но даже в России у Налбандяна найдется сначала в Петербурге немало дел, прежде чем поехать в Нахичеван!
Значит, Арутюн Свачьян намеренно опубликовал неверные сведения?
Несомненно!
Дело в том, что уже назревали события и в Европе, и в России. Как настоящий общенациональный деятель, Микаэл Налбандян спешил сейчас слить воедино и направить в общее русло восточную и западную части армянского народа. Насильственно разделенные мечом завоевателя, не имея единой и общей программы национального прогресса и спасения, эти две ветви армянского народа кое-как поддерживали свое существование мелкими страстями, мелкими интересами и великой общей трагедией разобщенной нации.