ась бабушке, но сама она не пожелала расставаться со своей избушкой! Даже слышать об этом не захотела, когда Микеш впервые привел ее в уютно обставленную, светлую горенку.
— Золотце мое, я очень тронута твоим вниманием, но никуда из своего домика не уйду. Ты не серчай на меня, просто я настолько привыкла к прежней горнице, что после нее мне всюду будет тоскливо. А чтобы не расстраивать тебя, мой родимый, я оставлю эту комнатку за собой и каждый день буду заходить сюда хоть на минуточку, чтобы поддерживать в ней порядок!
Умный котик согласился с бабушкой и не стал ее уговаривать, он понял, что не сможет ее переубедить. Итак, бабушка продолжала жить вместе с Мурлышкой в старом доме, в новый же приходила обычно три раза в день и следила там за порядком. Идти ей было недалеко. Сад нового дома находился по соседству с садиком старушки Швецовой, и первое, что сделал Микеш, — это калитку в их общем заборе. Микеш часто ходил по этому пути к бабушке, чтобы поболтать с ней о чем-нибудь или поиграть с Мурлышкой.
Не захотел переселяться из своей хижины и старый пастух дядюшка Малиновский, хоть Бобеш и упрашивал его отдохнуть наконец от общественной службы. Дядюшка пастух не пожелал расставаться с любимыми овечками и друзьями-соседями, с которыми каждый вечер толковал о том о сем на лавочке перед хибаркой.
Думаю, дорогие ребята, вы к тому же нисколько не удивитесь, узнав, что ни Бобеш, ни Пашик не разрешили дядюшке Малиновскому и бабушке взять в хлева новых козла и кабанчика. Оба друга решительно воспротивились этому, заявив, что пусть их прежние хлева стоят, как стояли; они нередко захаживали туда, чтобы в тиши вспомнить свою молодость. Частенько друзья навещали в них друг друга, и когда вместе с ними бывал там Микеш, то воспоминания на таких посиделках сыпались как из рога изобилия. Говорили они о том, как жилось им в прежние времена, как познакомились, научились человеческой речи, как потом странствовали. Вспоминали, сколько всяких веселых штучек откалывали они вместе с Пепиком и как часто сердил их сорванец Франта Кулдан. Память воскрешала им былое, прежние радости и забавы; то горе, которое испытали они после исчезновения Микеша, и ту огромную радость, какую он доставил им своим возвращением из странствий. Там же мечтали они о приезде на каникулы Пепика с Олюшкой, чтобы снова побыть друг возле друга. Иногда к их компании пристраивался Мурлышка. Раскрыв ротик от удивления, он внимательно слушал, какими удальцами были «дядюшки» Микеш, Пашик и Бобеш.
Впрочем, добряк Микеш не ограничился одним обустройством своих друзей-приятелей животных, подумал он и о других. Когда каким-нибудь малоимущим родителям приходилось отправляться на заработки, а оставить своих маленьких детей дома было не на кого, они со спокойным сердцем отводили их к Микешу в новый дом, зная, что уж там-то о них позаботятся. У Микеша ребятишкам позволялось все: играли они, где хотели; бегали и кувыркались в саду; катались на качелях и на тачке. Старый Швейда устроил для них кукольный театр, в котором показывал увлекательные веселые пьесы; когда же ребятам надоедало смотреть комедии, в их распоряжении были великолепные книжки с картинками.
В одной большой комнате дома их ждали всевозможные игрушки, мальчики и девочки могли выбирать из них какие угодно. Стоит ли удивляться, что туда прибегали дети со всей деревни.
Не забыл Микеш и о бездомных кошках с собаками. В новом доме они всегда находили приют и вкусную пищу. Там жили они до тех пор, пока кто-нибудь не забирал их к себе. Из всех наших друзей животных особенное внимание к страждущим проявляла обезьяна Качаба. Она с большим удовольствием разносила по деревне обеды для голодных собак и подавала работягам лошадям посыпанные солью ломтики хлеба. Зато теперь, в присутствии собак, никто не смел даже косо посмотреть в ее сторону, и горе тому, кто отважился бы обидеть Качабу. Микешу это очень нравилось.
Наш добрый котик неустанно размышлял, что бы еще устроить для блага обитателей и гостей в новом доме, и лишь когда осуществились все его мечты, которыми он грезил в ту пору, когда в цирк рекой потекли деньги, он позволил расслабиться и себе.
На отдыхе Микеш навещал бабушку, дядюшку Малиновского, других знакомых и соседей, однако охотнее всего он совершал прогулки с восхождением на невысокую скалу, откуда их новый окруженный садом дом был виден как на ладони.
Как-то однажды Микеш умиротворенно смотрел сверху на свое детище, наблюдал за ребятишками, играющими с его друзьями животными, и подумал вдруг о том, что сейчас в доме сидят, наверное, в одной из горенок бабушка, пан Клудский, старый Швейда и о чем-то разговаривают между собой. Котик счастливо улыбнулся и проговорил:
— Райская обитель!
С той поры Микеш часто повторял эти слова, и окружающие вскоре привыкли к ним настолько, что и сами начали называть новый дом не иначе, как «Райская обитель».
Как Микеш защищал принцессу
Трое наших друзей — Бобеш, Пашик и Микеш довольно часто бывали в гостях у бабушки. Побеседовав с ней немного, они усаживались на дворе возле старого хлева кабанчика и наблюдали за Мурлышкой, который, по своему обыкновению, крутил волчок, играл сам с собой в чижа или прокладывал в песке туннели. Большой радости при этом они не испытывали.
— Ума не приложу, как нам быть с этим несмышленышем; что из него получится?! — однажды сказал Бобеш. — Не растет, не крепнет; все такой же нытик, как и в ту пору, когда Пепик принес его домой!
— Ничего из него не выйдет, попомните мое слово! — проворчал Пашик и махнул ножкой в сторону Мурлышки, как бы посылая его ко всем чертикам. — Он годится лишь для того, чтобы развлекать бабушку. А пойди он на заработки, по примеру нас троих, так и вовсе бы, пожалуй, сгинул. Думаю, он не добрался бы даже до кирпичной мастерской, схватила бы его первая попавшаяся ворона и унесла бы куда-нибудь подальше.
— Рано пока делать выводы! — вступился за Мурлышку Микеш. — Может, он всех нас перещеголяет. Вспомните, как однажды он почти до самого дома дотащил для бабушки цикорий от Сейка. И не его вина, что упал он вместе с ним в пруд Новака, ведь тогда за ним гнался злющий барбос Марысека.
Но Пашик не унимался:
— А я говорю, не будет от него толку. Вспомни-ка, Микеш, чем ты занимался в его годы; сколько всяких проделок на нашем с тобой счету. Вспомни, что ты умел, и сравни себя с этим ковыряющимся в песке несмышленышем.
Тут Пашик крикнул Мурлышке:
— Спасайся, Мурлышка! Воробей хочет тебя съесть!
После этого Бобеш с Пашиком засмеялись, а Мурлышка, перестав играть, в самом деле пустился наутек к дому. Тем временем в горнице бабушка сосредоточенно штопала какие-то вещи, но она сразу поняла, что Мурлышка чем-то удручен. Обычно котик влетал в горницу как на крыльях, прыгал с одного места на другое и то и дело спрашивал ее о чем-либо. Сейчас же он забился в уголок и сидел там словно в воду опущенный. Бабушку удивляло его молчание, несколько раз она взглядывала на него поверх очков, а потом заботливо поинтересовалась:
— Что случилось, касатик? Тебя никто не обидел, уж не захворал ли ты часом? А может, ты просто забегался или выпил чего холодного?
— Нет, милая бабушка, ничего плохого со мной не случилось. Но мне обидно, что дядюшки Пашик и Бобеш постоянно смеются надо мной, обзывают нытиком и несмышленышем и говорят, будто из меня никогда не получится такого удальца, как дядя Микеш! — пожаловался бабушке расстроенный до слез Мурлышка.
— Не горюй, касатик! — утешала бабушка своего любимца. — Я поговорю с Пашиком, и он больше не будет над тобой смеяться. Пусть бы лучше вспомнил, как сам боялся ехать на заработки. Да и твой дядюшка Микеш далеко не сразу стал таким удальцом; он тоже нередко совершал глупости. Поди сюда, присядь рядышком, я расскажу тебе, что произошло с ним однажды, когда к нам приехал кукольный театр.
С этой минуты Мурлышка уже не хныкал. Он очень любил кукольный театр, часто посещал его, и к тому же у него самого дома был такой игрушечный театрик. Мурлышка мигом разыскал свою табуреточку и, устроившись на ней, уставился на бабушку горящими от любопытства глазками.
И бабушка начала свой рассказ.
— Однажды вечером Микеш сидел вот на этой скамейке и смотрел в окно. По дороге из нижней части деревни в сторону площади гурьбой шли ребятишки, и его заинтересовало, куда они направляются. Микеш решил расспросить их, вышел во двор, и тут ребята закричали:
«Микеш, пошли с нами смотреть комедию! В полдень на площадь приехали артисты и пообещали вечером показать „У Булачеков“ кукольный спектакль!» До того дня Микеш никогда не видел подобных спектаклей и сказал ребятам, что с большим удовольствием отправится вместе с ними на площадь. Он вернулся в горницу за деньгами на билет и потом побежал догонять детей. Ему очень хотелось посмотреть комедию. Марженка Франтакова сразу взяла его за лапку, чтобы какой-нибудь нетерпеливый мальчишка не сшиб котика на бегу, и повела в трактир «У Булачеков», в зале которого была установлена сцена. Марженка с Микешем купили билеты и сели в первом ряду прямо перед занавесом, чтобы видеть все как можно лучше. Занавес был еще задернут, и на нем красовался нарисованный старинный замок, что стоял на высоком холме. Бока сцены украшали холсты с изображениями цветов, и Микеш столь увлеченно рассматривал всю эту красоту, что даже не заметил, как зал постепенно заполнился детьми и взрослыми. Стало очень шумно. Возле сцены, за обтянутой брезентом перегородкой, играла, ворча и поскрипывая, старая шарманка; детвора жарко спорила о том, что покажут сейчас комедианты, и лишь мужчины невозмутимо покуривали свои трубки около стола. Но вот шарманка умолкла, позади занавеса прозвенел колокольчик, и публика успокоилась. После второго звонка колокольчика занавес наконец раздвинулся. Микеш так и обомлел. На сцене он увидел королевские покои, сам король восседал перед зрителями на троне, а возле него стояла принцесса. Поскольку прежде Микеш никогда не бывал в кукольном театре, он был очень удивлен тем, что на свете существуют такие крохотные люди. Фигурки двигались и разговаривали, стало быть, для нег