Пострадавшего внимательно осмотрели в свете фонарика. Взмах острого клыка сороконожки вскрыл кожу и мышцы на груди до самой кости, и Амар наверняка потерял немало крови. Да еще и получил изрядную дозу яда — вон, вся грудь им заляпана. Совершенно неясно, сколько этого яда успело попасть в кровь и какими могут быть последствия.
Сингх в бреду лишь слепо отбивался от своих товарищей. Дыхание его участилось и стало поверхностным.
— Жжет… — простонал он.
— Амар, послушай меня. Ты получил серьезное отравление, — втолковывал ему Питер.
— Надо срочно уходить!
— Сейчас тебе нужен полный покой.
— Нет!
Раненый стал вырываться с такой силой, что на помощь Дженсену пришлось прийти всем остальным.
— Вон оно ползет! — стонал Сингх. — Сейчас будет здесь!
— Да кто?
— Мы все умрем! — выкрикнул Амар и опять стал вырываться.
Все крепко держали его, пытаясь успокоить.
Питер знал, что яд многоножек пока не особо изучен наукой. Ни сыворотки, ни какого-то другого противоядия от таких укусов просто не существует. Дженсен опасался, что токсин может вызвать остановку дыхания. Рядом симптомов отравление ядом сороконожки очень походило на бешенство. Амар испытывал приступы гиперестезии — повышенной болевой чувствительности, а все окружающее воспринимал тоже чрезмерно чутко. Все звуки казались ему слишком громкими, он болезненно съеживался даже при малейшем прикосновении к коже и все время пытался сорвать с себя одеяло, повторяя: «Жжет, ой как жжет!»
Питер ненадолго включил фонарик, чтобы еще раз осмотреть Сингха.
— Выключи! — тут же завопил тот, отмахиваясь обеими руками. Так, еще и светобоязнь. Глаза наполнены слезами, стекающими по лицу, хотя он не плачет. Но хуже всего эта навязчивая убежденность в том, что он обречен. Вбил себе в голову, что в любой момент произойдет нечто ужасное. Только и стонет: «Надо уходить! Вон оно! Сейчас будет здесь!», но так и не говорит, что это за «оно».
— Бежим! — опять выкрикнул Амар и сделал попытку выбраться из дупла и выпрыгнуть вниз. Дженсен и все остальные терпеливо боролись с ним, держа его за руки и за ноги. Не хватало еще, чтоб он и впрямь спрыгнул с дерева в ночь.
Амар Сингх долго еще вырывался и несвязно бормотал, но ближе к утру немного поутих. Состояние его вроде как стабилизировалось. Или, наверное, он просто вымотался, устал. Питер счел это добрым знаком. Надо надеяться, что он все-таки выкарабкается.
— Я сейчас умру, — прошептал Амар.
— Умрешь, но только не сейчас. Когда-нибудь потом, — отозвался Дженсен.
— Я потерял веру. Когда я был маленьким, то верил в реинкарнацию. А теперь знаю, что никакой жизни после смерти не существует.
— Это яд в тебе говорит, Амар.
— Я стольким в своей жизни причинил зло! Стольких обидел! Теперь уже никак не исправишь.
— Да ладно тебе, Амар! Никому ты зла не причинил.
Питер очень надеялся, что голос у него звучит достаточно убедительно.
Все это происходило в полной темноте, поскольку включать фонарики они так и не осмеливались. Эрика Молл жутко боялась темноты еще с детства, и под бессвязное бормотание Сингха страх этот навалился на нее с новой силой. Страдания Амара терзали Эрику куда сильнее, чем всех остальных. Она крепилась-крепилась, но потом все-таки расплакалась. И никак не могла прекратить.
— Кто-нибудь заткнет эту бабу в конце-то концов?! — взвизгнул Дэнни Мино. — Мало того, что Амар спятил, так теперь еще и такое слушать прикажете? Эти сопли действуют мне на нервы!
И он тут же принялся ожесточенно скрести обеими руками физиономию, пощипывать себя за нос, то и дело залезая в него пальцами.
Питер обратил внимание, что Дэнни тоже далеко не в порядке, но неотложного внимания требовала в первую очередь Эрика. Обняв рыдающую девушку за плечи, Дженсен погладил ее по волосам. Они вроде как любовники, но любовь тут сейчас ни при чем. Это вопрос выживания. Нужно просто не дать всем этим людям пропасть ни за грош.
Молл затянула молитву по-немецки:
— Vater unser im Himmel…
— Обращается к Богу, когда наука обломалась, — фыркнул Мино.
— Да много ли ты знаешь о Боге? — бросил ему Хаттер.
— Ровно сколько и ты, Рик.
Остальные пробовали спать. Мох был теплым и пушистым, а жуткая схватка со сколопендрой отобрала у студентов последние силы. Заснуть все побаивались, но постепенно сон все-таки взял их одного за другим в свои мягкие руки.
Глава 24
Гонолулу, Китайский квартал.
30 октября, 11:30
Сидя за столиком закусочной под названием «Пальчики оближешь» в самом центре Гонолулу, лейтенант Дэн Ватанабэ благоговейно подносил ко рту «спам-суши» — в отличие от обычных суши, вместо рыбы к плитке спрессованного риса ленточкой водорослей был аккуратно примотан кусочек консервированной ветчины «Спам»[7]. Откусил кусочек. Сухие водоросли, рис и чуть поджаренная солоноватая ветчинка вкупе со всевозможными специями сложились на языке в такую вкусовую комбинацию, какую не отведаешь нигде кроме Гавайев.
Полицейский не спеша прожевал лакомство, наслаждаясь вкусом и ароматом. Во время Второй мировой простецкие консервы марки «Спам», давно ставшей именем нарицательным, завозили на Гавайи буквально целыми пароходами. Можно сказать, что американские солдаты на одном только спаме и одолели врага: спам и атомная бомба были полной гарантией американской победы. Пока солдаты воевали, народ на Гавайях успел основательно пристраститься к заморскому консервированному продукту, и теперь эта любовь, похоже, не умрет никогда. Вдобавок Дэн Ватанабэ считал эти консервы отличным стимулятором умственной деятельности. Вот и сейчас, работая над сложным делом, он решил предварительно хорошенько прочистить мозги старой доброй прессованной ветчиной из банки.
Задачка действительно была не из простых. Он уже всю голову сломал, пытаясь найти какие-то концы в деле об исчезновении одного из ведущих руководителей компании «Наниджен». Означенный руководитель, Эрик Дженсен, предположительно утонул в районе Макапуу-пойнт, когда его заглохший катер снесло в зону сильного прибоя. Однако тело так и не было обнаружено. В заливе Молокаи между Макапуу-пойнт и одноименным островом архипелага полным-полно белых акул, так что тело вполне могли и просто съесть. Но все-таки с наибольшей вероятностью его должно было выбросить где-то в районе Коко-хед — специалисты уже прикинули направление и силу господствующих ветров и течений. Но оно все равно куда-то делось. Непонятно. А потом, вскоре после происшествия с Эриком, на Гавайи заявляется его брат, Питер Дженсен.
И тоже бесследно исчезает.
Недавно в полицию Гонолулу поступил телефонный звонок от начальника службы безопасности «Наниджен», Дональда Макеле, который заявил о пропаже семи студентов-дипломников из Массачусетса, а также одного из ведущих руководителей «Наниджен» по имени Элисон Ф. Бендер. Среди пропавших студентов — Питер Дженсен. Студенты вели с «Наниджен» переговоры насчет своего будущего трудоустройства. Означенные восемь пропавших, включая эту самую Бендер, вечером куда-то уехали и до сих пор не вернулись.
Звонок Дона Макеле перевели на службу поиска пропавших без вести департамента полиции города Гонолулу. Оформили честь по чести заявление, включили соответствующее сообщение в ежедневную сводку. Ватанабэ, просматривая ее утром, сразу обратил на него внимание. Выходит, пропали уже двое руководителей «Наниджен» — Эрик Дженсен и Элисон Бендер. Плюс семеро студентов.
Итого девять, и все так или иначе связаны с «Наниджен». Так вот просто взяли и испарились.
Конечно, на Гавайях и без того регулярно кто-нибудь пропадает, особенно молодежь. Туристы, так их… С прибоем шутки плохи. Тем более когда бухой или обкуренный. Навидались мы таких — так обдолбаются, что даже имя-фамилию не могут вспомнить. А то еще сорвутся вдруг на Кауай вертолетом или в горы с рюкзачками бродить — а в башку и не приходит, что надо бы и дружков-родственничков известить. Но чтобы сразу девять человек, да еще и все из одной фирмы? Причем в разных местах и при совершенно разных обстоятельствах?
Дэн Ватанабэ залпом допил черный кофе и прикончил суши. Его терзало какое-то неприятное предчувствие, смешанное с чисто профессиональным интересом. Коп прямо носом чуял — пахло очередным уголовным делом. Причем висяком.
— Подлить? — Рядом возникла Мисти, официантка, с кофейником в руке.
— Нет, спасибо.
Кофе тоже был местный — «Кона», и такой крепкий, чтобы даже с одной чашечки все в голове мигом вставало на свои места.
— Десерт, Дэн? У нас сегодня кокосовый тортик по-гавайски.
— Мисти, ты хочешь, чтоб я лопнул? Не, я сегодня на спаме, спасибо.
Официантка оставила на столе счет, и полицейский уставился за окно. Мимо брела пожилая китаянка с магазинной тележкой, полной всевозможных покупок, среди которых была завернутая в газету большая рыбина с торчащим из обертки хвостом. Вдоль по улице быстро пронеслась темная тень от облака, ненадолго накрывшая прохожих. То солнце шпарит, то вдруг тучи, то опять просвет — обычная погодка для Оаху. Пассат, так его, это из-за него каждый раз такая вот катавасия. То дождь, то солнце. Над горами сейчас небось радуга.
Дэн нацепил темные очки и не спеша двинулся в сторону управления полиции, ощупывая языком зубы. Черт, опять в этом спаме жилка попалась. Пока лейтенант добирался до своего кабинета, он успел все хорошенько обдумать.
Решил, что начинать надо с «Наниджен».
Только по-тихому.
Вопрос довольно щепетильный. «Наниджен» — компания богатая, директор большая шишка. Как знать, наверняка и к властям вхож. В общем, времени уйдет вагон. А ведь еще и текучка висит — тот совершенно дикий случай с тремя мертвецами в адвокатской конторе. Тоже массовка: адвокат Вилли Фонг, частный детектив Маркос Родригес и какой-то неопознанный азиат. Причина смерти — обильное кровотечение от многочисленных порезов, полученных неизвестно как в запертом изнутри кабинете Фонга. Короче говоря, с «запуткой Вилли Фонга», как Дэн предпочитал называть это дело про себя, придется пока подождать. Все равно никаких подвижек в ближайшее время не предвидится.