— Ощущения необычные, — чуть улыбнувшись, сказала Люда. — Долго не тренировалась. Сейчас придётся наверстывать упущенное.
— Скажи, а легко ли вообще выходить после летнего отпуска?
— Нелегко. А если честно, так очень трудно. Малейший отдых — тело отвыкает от нагрузок, — Люда вдруг отпустила себя, решив говорить правду, и сразу почувствовала себя намного спокойнее.
— Хорошо. А скажи, ты уже определилась с новыми программами? Под какую музыку ты будешь выступать? — улыбнувшись, спросила журналистка.
Люда на миг замялась. Это был очень тонкий и очень коварный вопрос — даже Люда, никогда не бродившая по джунглям большого спорта, почувствовала, что необходимо сказать «нет», даже если ты и знаешь, под что именно будешь кататься.
Ведь если скажешь широким массам, то узнает и твой соперник, который может предпринять попытку перебить тебя своей программой. Например, поставив её на такую же музыку, но только в другой, более выгодной аранжировке. Или подсмотреть твои оригинальные фишки, тайком снятые инсайдерами на катке. Поэтому тайну о поставленных программах топовые фигуристы хранили до контрольного проката сборной, который всегда проходил в конце августа. На них-то широкой публике и представлялись будущие шедевры.
Было, конечно же, нечто подобное и у Левковцева — в конце августа проводились открытые прокаты секции фигурного катания, на которых мог присутствовать каждый желающий: тренеры, спортсмены, родители, посторонние люди и, естественно, чиновники из комитета по физкультуре и спорту города Екатинска.
Увидев, что Стольникова сомневается в ответе, Бронгауз незаметно зашёл сзади основной камеры и отрицательно покачал головой, призывая фигуристку ничего не говорить. Эмма это увидела, но ничего не сказала, только слегка улыбнулась. Потом продолжила:
— А не могла бы ты сказать нашим зрителям и своим фанатам, какие у тебя планы на этот сезон?
— Самые обычные у меня планы, — смущённо сказала Лада. — Хорошо кататься.
— Это прекрасно, — улыбнулась Эмма. — Ну что ж, дорогие друзья, как вы видите, работа на катке «Хрустальная звезда» кипит. Фигуристы готовятся к новым вершинам своего мастерства и будут продолжать радовать нас своими прокатами. Так пожелаем же Арене Стольниковой чистых прокатов и гладкого льда. И больших спортивных свершений.
— Спасибо! — вежливо сказала Люда. — Всё будет хорошо.
— Вот на этой позитивной ноте мы закончим интервью с олимпийской чемпионкой и чемпионкой мира Ариной Стольниковой, — радостно сказала Эмма и, выждав секунд 10, махнула рукой операторам, чтоб сворачивали работу.
Люда хотела уже подойти к тренеру, чтобы спросить, что делать, но неожиданно Эмма сама обратилась к ней:
— Ариша, нам для начальной и финальной вставки нужно, чтобы ты исполнила на льду нечто своё, коронное и легко узнаваемое.
Люда с тоской посмотрела на лёд. Ну что им показать? К сожалению, она ничего не знала…
Глава 18Чудеса на катке
Бронгауз, видя, что Людмила стоит в затруднении, подошёл к ней и слегка потрогал за плечо:
— Аря, ты в порядке? Что застыла?
— Я не знаю, что мне делать! — неуверенно ответила Люда. — Они сказали очень неопределённо. Что значит «сделай то, что у тебя лучше всего получается»? Что мне конкретно-то делать?
Людмила рассвирепела, нахмурила брови и блеснула голубыми глазами, снизу вверх в упор уставившись на Бронгауза.
«Какая-то она непривычная. Так, глядишь, и настроится на нужный лад», — с удивлением подумал тренер.
— Хорошо, я тебя понял, — кивнул головой Бронгауз. — В общем, надевай коньки, и от правого борта до левого проедешь хореографическую дорожку. Сначала «кораблик», потом «гидроблейд», под конец «ина-бауэр».
— Что? Всё сразу? — с недоумением спросила Люда. В её время эти позиции считались трудными, и выполняли их считанные единицы. Например, Соколовская… А большинство одногруппников не выполняли эти позиции по одной простой причине — они дополнительно не оценивались, и влияли лишь на зрелищность. Зато сил на эти выкрутасы тратилось много. Люда в хореографической дорожке обычно ехала простой ласточкой, потом делала несколько оборотов в «карандаше», и, как правило, этого хватало.
— Да, всё сразу, — согласился Бронгауз. — Но это ещё не всё. Доедешь до левого борта, там развернёшься и посредине катка исполнишь прыжок во вращение через бедуинский. Позиции — либела, кольцо и бильман. Всё ясно?
— Всё ясно, — согласилась Людмила и пошла надевать коньки на лавочку, стоявшую у калитки. Напротив лавки, у бортика, стоял большой старый пошарпанный стол с двумя стульями. На нём тренеры вели записи тренировок и включали музыку. На столе лежали блокноты с ручками и стояла маленькая пузатая магнитола, от которой шёл толстый шнур к стойке рядом с лавкой, на которой находились несколько мигающих индикаторами блоков усилителя.
Почти такая же система аудиосигнала была и на ледовой арене в ДЮСШОР Екатинска, только вместо современной магнитолы там стояла крутая двухкассетная дека «Нота-205». Играла эта приставка очень чисто и качественно. Когда не было тренера, втихаря ставили «Модерн», «Фэнси», «Сандру» и прочий модный дискач. Играло офигеть! Чисто и мощно! Ещё бы! Усилителями были несколько «Амфитонов» высшего класса.
«А чё оно не играет-то?» — неожиданно подумала Людмила, присаживаясь рядом с усилителями и с интересом уставившись на них. Большие блоки светились разноцветными лампочками, прыгали огоньки уровня сигнала на виртуальном частотном эквалайзере, нагрузка на них от магнитолы шла, а звука не было. «Почему так?» — Люда протянула руку к большому светящемуся регулятору и осторожно повернула его на пару делений. Нарощенные ногти! Дерьмо! Они зацепились за ручку и провернули её на четверть оборота! Это была катастрофа!
От грохота мощной акустики, кажется, содрогнулись стены. Телевизионщики, стоявшие в ожидании выхода олимпийской чемпионки на лёд, от неожиданности вздрогнули и чуть не побросали камеры и микрофоны на пол. Один фигурист, как раз тренировавший вращение, неожиданно покачнулся и потерял равновесие, свалившись на пол на вытянутые руки. Смелова и другие юниорки зажали ладонями уши, от испуга вытаращив глаза. И было от чего зажимать локаторы и вытаращивать моргалки! На всю ледовую арену гремел забойный металлический рок! Похоже, перед визитом телевизионщиков Бронгауз кому-то ставил программу под музыку в стиле хэви-металл.
Как будто символизируя конец некой эпохи, оторвались верхние части баннеров с Зенитовой и Далиевой, повиснув в воздухе. Бронгауз нехотя посмотрел на них и подумал, что пора бы их и снять.
Смущённая нашкодившая Людмила быстро протянула руку, чтобы свести громкость звука до нуля, но получилось опять, увы и ах… Всё-таки идея ликвидировать нарощенные ногти была очень разумной, и надо было сделать это пораньше, потому что Люда второй раз случайно задела этими ногтями за регулятор, и он сразу крутнулся в обратную сторону чуть не на четверть отметки. Половина оборота! Это, когда в углах арены стоят несколько киловаттных колонок, очень и очень много! Бас-гитара и ударные грохотали так, что казалось, будто находишься на рок-концерте в Лужниках, причём рядом со сценой, и запиливающий на овердрайв-гитаре музыкант, упавший на колени и в экстазе закативший глаза и наяривающий запил, находится всего в метре от тебя.
Люда, покрасневшая от смущения, соблюдая большую осторожность, чтобы не выкрутить регулятор еще больше, осторожно вернула его в прежнее, нулевое положение. И тут же догадалась. Намеренно громкость свели до нуля, чтобы она не мешала телевизионщикам снимать репортаж.
«Фигня какая-то. Бред!», — смущённо подумала Людмила и стала надевать коньки, опасаясь не смотреть на окружающих. Она не виновата!
Выявилась ещё одна неприятность — коньки были новые и абсолютно не разношенные. Нулёвые! Да, они прекрасные, современные, с хорошо заточенными лезвиями, удобно сидящие на ноге, с великолепной внутренней подкладкой, но колодка при этом была дубовая, так же как и задник. Особенно задник. Если он натирает щиколотку и заднюю часть пятки как раз по косточке, как в таких коньках кататься? Как прыгать? Это же ноги сотрёшь и побьёшь. И как назло, Арина, похоже, купила эти коньки совсем недавно, в расчёте на новый сезон. Они были явно не разношенные. Получалось, что теперь разнашивать их придётся Людмиле…
Надев коньки, Люда почувствовала, словно впервые встала на них. Ощущение было ужасным… Не в своём теле, к координации и отдаче от которого не привыкла, в новых коньках, которые пока не ощущались никак. Что делать? А ничего… Идти к тренеру. Людмила всегда помнила наказ Левковцева: в любой непонятной ситуации со снаряжением или здоровьем, всегда подходить к тренеру. Кататься в неисправных коньках, или при плохом состоянии здоровья строжайше запрещалось правилами советского спорта.
Людмила, покачиваясь на лезвиях, подошла к Бронгаузу и остановилась в метре от тренера. Телевизионщики, увидев её, в упор уставились, как бы вопрошая: «Какого хрена ты притащилась сюда, а не на лёд?» Тренер почуял, что Люда рядом, и тоже обернулся:
— Тебе чего, Аря? Тебя на льду ждут. Давай быстрее закончим с этим и начнём тренировку.
— У меня коньки новые, неразношенные! — угрюмо заявила Людмила, застыв в вызывающей позе, сложив руки на груди.
— Ты должна была их на термоформовку отдать! — заявил тренер. — Ты что, не сделала это?
— Нет! — сказала Люда. — Времени не было.
— И как ты сейчас будешь тренироваться? — невольно спросил Бронгауз.
— Молча, — пожала плечами Люда. — Самое простое буду делать.
— Хорошо, делай простое, — покачав головой, с трудом согласился тренер. — Но вращение и хореодорожку ты должна исполнить. Это твоя работа. Люди сюда специально приехали ради тебя.
Тяжко вздохнув, Люда пошла на лёд… Перед тем как выйти в калитку, глотнула воды из бутылки, которую дала мама, и поставила её на бортик, рядом положила очень красивую салфетницу в виде плюшевого медведя, мельком подумав, что у Арины неплохой вкус в оформлении бытовых мелочей. Сняла чехлы с лезвий и словно в прострации замерла перед тем, как сделать первый шаг на здешний лёд. Ей казалось, что она — космос и центр влияния масс. Сейчас все уставятся на неё — ого-го, это же великая Стольникова входит на лёд, у которой толпа помешанных фанатов!