Ботинок ожидаемо гулял в районе лодыжки, однако в носке он сидел хорошо. Очень хорошо, иначе Людмила не смогла бы прыгать многооборотные прыжки.
— Это не проблема, — заявил мастер, закончив осмотр. — Я вскрою внутреннюю обшивку и заменю силиконовую поддерживающую вставку. Поставлю более увеличенного размера. Вот такую.
Мастер взял с полочки и показал мягкую прозрачную подушечку, несколько раз сжав её пальцами.
— Этот материал будет принимать форму твоей ноги и точно облегать лодыжку, — заявил Валентин Юрьевич. — Никакого свободного хода не будет. Даже если нога в процессе тренировки или выступления увеличит объём, вставка охватит её точно по размеру. Когда лодыжка сбросит объём, вставка расширится и снова плотно охватит её.
— Очень хорошо, — осторожно сказала Люда. — А… Через сколько сделаете? Неделя? Две?
Людмила не хотела издеваться над мастером! Просто она привыкла, что в СССР различный сервис был делом очень и очень неторопливым!
— Арина, хорошая шутка, — рассмеялся Валентин Юрьевич. — Но нет, не через неделю! Я сразу же сейчас займусь этим, сделаю сегодня, вечером, но забрать вы уже не успеете. Завтра приедете к открытию магазина. С 8 часов утра уже можете забрать. Либо лично, либо мама.
— Хорошо, — кивнула головой Люда. — А… Сколько это стоит?
— Нисколечко! — удивлённо ответил мастер. — Работа входит в гарантийные обязательства.
— Хорошо, мы поняли, — решительно сказала Смелова, которой надоело стоять и смотреть, как подружка несёт какую-то ахинею. — Спасибо огромное. Мы пойдём. До свиданья.
— До свиданья, — вежливо сказала Люда и вслед за Смелой вышла из магазина.
Кажется, пора ехать домой… Все дела, запланированные на сегодня, оказались сделаны…
Глава 25Разговоры с мамой о Екатинске
Одинокое зелёное яблоко блестело, словно натёртое воском, лёжа на белоснежной тарелке, и почему-то навевало мысли об искусстве. Зелёное твёрдое яблоко… Твёрдое и с небольшой кислинкой… Оно прекрасно подходило для того, чтобы использовать его для натуры, с которой можно например, нарисовать натюрморт. Или сделать восковый муляж, похожий на те, что лежали в овощных магазинах СССР. О… Люда хорошо помнила эти искусственные фрукты в корзинках — яблоки, груши, абрикосы, сливы, бананы, ананасы… Они стояли в магазинах «Овощи-фрукты», где всегда продавалась только картошка, морковь, лук, солёные огурцы и квашеная капуста в деревянных бочках, от которых в магазинах стоял постоянный запах квашенины. Фруктов в овощных магазинах зимой и весной не было никогда. Вместо них на полках стояли пластмассовые муляжи, натёртые воском… Похожие на это зелёное яблоко.
Но если как источник вдохновения это яблоко подходило, то для ужина, увы и ах… Что такое зелёное яблоко и йогурт на ужин? Это значит почти пустой желудок, который посреди ночи начнёт упорно требовать еду. А он запросит, потому что вечерняя пробежка с Глорией высосала все калории, полученные от советской пельменной номер 11 и её чудесных блюд. Но делать нечего… Раз яблоко и йогурт, значит, яблоко и йогурт… В конце концов, всегда есть холодильник, который ночью можно обворовать…
— Мам, завтра нужно забрать коньки из магазина «Фигурист», что на Ленинградском проспекте, — вечером во время ужина сказала Люда. — Я не успею — на тренировку к 8 часам. Забери пожалуйста у мастера Виталия Юрьевича.
Почему-то она думала, что мама откажется так рано ехать куда-то, поэтому тон обращения был слегка просящий. Однако для Анны Александровны всё, что касалось дел дочери, и особенно фигурного катания, было свято.
— Конечно, милая, — пожала плечами мама, ножом разрезая своё яблоко. — Я заберу их утром и привезу на каток. К льду успею. Как первая тренировка прошла?
— Плохо прошла, — призналась Люда. — Ногу натёрла. Поэтому пришлось в магазин «Фигурист» ехать. Там обещали поправить. И мы там…
Люда замолчала, раздумывая, стоит ли маме говорить о том, что они сегодня со Смеловой видели Соколовскую… и Николаеву. Но потом всё-таки решилась. Интересно было узнать, что она думает о мнимой Хмельницкой, которая сеейчас Николаева.
— Мы заходили с Сашей в одну милую пельменную рядом с магазином и встретили там Марину Владимировну Соколовскую и Людмилу Александровну Николаеву, — сказала Люда, внимательно глядя на маму.
Но на неё, похоже, сказанное не произвело никакого впечатления.
— Понятно… И что они там делали? — без всякого интереса спросила мама, положив рот и начиная жевать кусочек яблока.
— Они… Обедали. Ели пельмени, хотя Саша сказала, что это заведение не их уровня.
— Милая, так не надо говорить! Не бери с Саши пример! — строго сказала мама, неодобрительно взглянув на Люду. — Снобизм никогда и ни к чему хорошему не приводил. Все мы вылезли из провинции.
Больше она ничего не сказала. Наверное, для неё сам факт нахождения вместе Соколовской и Николаевой интереса не представлял. Зато представлял для Люды, и она продолжила допытывать маму.
— Мам, а ты говорила, вы все из одного города? Из провинции? — спросила Люда.
— Да, мы все из одного города, из Екатинска, — согласно кивнула головой Анна Александровна, только сейчас заметив интерес Люды к этой теме. — Я тебе, кажется, говорила это. Люду я хорошо знаю, и мы весьма неплохо дружили в детстве и подростковом возрасте. Потому что жили в одном районе, в «Рабочем посёлке». Потом жизнь развела нас по разные стороны. С Мариной Соколовской Люда вместе занимались фигурным катанием. И вот докатались… Одна — известный тренер, другая — председатель Олимпийского комитета.
Мама замолчала и снова стала с аппетитом хрустеть яблоком. Люда замолчала. Для неё всё равно оставалось неясным, почему какой-то нелепый случай свёл вместе дочь Аньки и её, Людмилу Хмельницкую в 1986 году, поменяв их телами. Пока это было неясно. Ясно наверняка лишь то, что все они все из одного уральского города. И все вместе знакомы. А интересно… Насколько близко Анька знает Хмельницкую, то есть, Николаеву? И какие всё-таки отношения у ней были с Людой после того, как она, настоящая Люда, покинула 1986 год, вселившись в Арину?
— А ты хорошо знаешь Людмилу Александровну? — осторожно спросила Люда, чуть не засмеявшись от своей шизы.
— Хорошо, я не понимаю, милая, зачем ты ворошишь прошлое, но скажу тебе, — мама внимательно посмотрела на Люду. — Мы жили в одном доме, в районе «Рабочий посёлок»… Есть такая дыра в Екатинске, в получасе езды от центра. Жили в соседних подъездах. Поначалу у нас как-то не всё складывалось. Очень уже эта Люська была нехорошая и пакостная.
«Чтоооо? Это я-то была нехорошая??? Это у тебя, мам, поведение было очень пакостное!» — чуть не закричала от негодования и несправедливости Люда. Очень неприятно было слышать от мамы такую ерунду! Уж она никогда не была заводилой их драк! Всегда и во всём была виновата АНЬКА! Ну… Разве что и Людмила тоже… Но только очень немножко и очень иногда!
— С ней как-то всё по-другому стало после января, кажется… Не помню точно… Это был то ли 1986, то ли 1987 год… — продолжила мама. — Она потом очень резко прибавила в фигурном катании. До этого момента у Люськи ничего не получалось. А потом она очень резко пошла в гору. Да ты и сама это знаешь… Это все знают. По ней весь наш городишко стал фанатеть. С ума сходили. И я тоже прониклась. Мы со школой группу болельщиков организовали, вроде клуба. В общем, очень сильно она фигурное катание подняла в городе, да и весь спорт целиком, особенно ледовые виды. Потом о ней и вся страна узнала. И я… Тоже как-то увлеклась. Сильно-сильно. Подумала, если когда-нибудь будет дочка, обязательно отдам её в секцию. Так что… Как видишь, то, что ты стала фигуристкой, есть и её вклад. А ты почему не ешь? Тебя так интересуют дела минувших дней?
Мама в упор посмотрела на Люду, а потом показала на яблоко и йогурт.
— Ешь и спать. Живо!
…После ужина Люда допыталась у Алисы, кто такие Людмила Хмельницкая-Николаева и Светлана Соколовская. Результаты их жизни и работы впечатляли. Люда поняла одно: как только они со Стольниковой поменялись телами, Стольникова, попав в её тело, начиная с 1986 года, резко пошла вверх и добилась многого. Скорей всего, как локомотив, потащила за собой судьбы многих. Естественно, за счёт своих навыков в спорте и жизни. Но чего добилась она, Людмила Хмельницкая, попав в тело Стольниковой? Пока ещё ничего. Пока ещё сплошная деградация. И это надо как-то менять…
Наметилась и другая проблема. Причём такая, от которой захотелось плакать. Что с её настоящими родителями? Что с бабушкой? Что с тренером? Что… Да со всеми… Люда вдруг ощутила, что все люди, которых она ранее знала, которые ранее составляли весь её мир, вдруг сгинули, рассыпались в прах. Прошло слишком много времени. Кто-то уже, наверное, и умер… Особенно те, кому уже порядочно лет было в 1986 году. Вряд ли они сейчас в живых. Бабушка… Директор школы… Директор ДЮСШОР… Им уже тогда было по 50–60 лет. Прошло 36 лет, что с ними? Даже если и живы, то, наверное, сейчас в глубокой старческой немощи. И лучше уж их запомнить молодыми и в силе…
Левковцеву в 1986 году было 30 лет. Прошло 36 лет. Сейчас должно быть 66. И не много, но и не мало… Где он сейчас? Ему должно быть 66 лет. Может, спросить у Алисы?
Ответ Алисы не обрадовал… Левковцева в стране не было. На данный момент он жил и много тренировал в США…
…Вчерашний вечер получился сумбурным и богатым на эмоции, в основном, негативные. До ночи Люда лежала в полутьме от ночника и рассуждала о жизни, смерти, о вселенной, и о своём месте в этой вселенной. Проблема была ещё в том, что весь её мир социалистического реализма разрушился ко всем чертям. Всю жизнь Люду учили, что нет никаких богов, а религия служит исключительно для оболванивания народных масс. Но с ней случилась вот такая невероятная история, и чему тут верить? В бога? В инопланетян? В пространственно-временной разрыв в теле вселенной?
Однако сон сделал своё, и утром Люда ощутила, что вчерашние волнения испарились, как дурной сон. Просто вчера слишком много информации сразу свалилось на голову, поэтому создалось впечатление, что свалилась в какую-то яму, которую невозможно преодолеть без посторонней помощи. Но для того чтобы её преодолеть, требовалось совершить кое-какие важные и срочные дела.