— Съезди, — разрешила Анна Александровна. — Подружку надо поддержать.
— А ещё вчера мы ходили в ателье Миланы Артуровны, — сказала Люда. — У которой я платье шью. И она сказала, что будет со мной на двоих шить вещи в Китае и здесь продавать.
— Хорошая новость! — заявила мама. — Я тебе сколько раз говорила, что давно пора свой бренд раскручивать. Спорт недолговечен. В любой момент можно получить перелом ноги и пойдёшь на мороз. Федерация выставит тебя в два счёта. На что жить? А здесь у тебя будет свой бренд. Зря я самоустранилась от этой темы. Надо и мне немного её попиарить. Сегодня я свяжусь с Миланой и обговорю с ней все подробности. Возьму все нюансы открытия бренда на себя. Тебе ещё рано этим заниматься. Тебе надо тренироваться и выступать. Что решили открывать? ООО-шку?
— Мам, а кто мама этой Миланы Артуровны? — неожиданно спросила Люда. — Соколовская что-ли?
Своим вопросом она так вывела маму из себя, что та даже перестала есть омлет, с большим удивлением уставившись на Люду. Вилка выпала из руки Анны Александровны, со звоном ударившись о тарелку.
— Милая, я не знаю, кто её мама, откуда мне это знать? — с недоумением спросила она. — Я разве должна знать семейные родословные абсолютно всех людей, что находятся рядом с тобой? Это же бред! И вообще, хватит вопросов! Скоро приедет Нина! Жуйте и собирайтесь!
Сегодня утром Люда ощутила сполна, что значит более короткие волосы. Одни положительные эмоции! Нет тяжести на голове, не надо заплетаться. Красота! А обычные ногти! О… Вы просто не представляете красоту и удобство настоящих ногтей! Особенно в управлении телефоном!
Однако Смелова не разделила такой оптимизм, когда в ожидании «Бэбитакса» Люда стала делиться с ней своими душевными откровениями.
— А я себе наоборот, скоро тоже нарощенные ногти сделаю, ещё длинней, чем у тебя были! — заявила Сашка.
— Зачем тебе? — с недоумением спросила Люда.
— Затем, что скоро начинается сезон! — непреклонно заявила Сашка. — Мой первый взрослый сезон. И мне надо выглядеть как ВЗРОСЛАЯ! А не как девочка-припевочка! Не как ты! Я буду прорываться в топ!
— Ну-ну… — неопределённо сказала Люда. — Желаю удачи. Вот, кстати, уже Нина едет!
…Утреннее взвешивание показало снижение веса на 20 граммов!
— Я гляжу, у тебя всё начинает понемногу образовываться! — одобрительно сказал Бронгауз. — Молодец. Хорошо. Но интенсивность тренировок всё равно нужно снизить. Начинать будем постепенно. Так что тренировочный кейс номер ноль. Свободна.
— Я… У меня… — с волнением сказала Люда. — Мне вчера позвонили из магазина рыбок и сказали, что сегодня будет открытие нового магазина. И мне нужно там присутствовать…
— Дальше… — кивнул головой Бронгауз. — Что ты тянешь?
— Они приедут в обед, в первом часу, — сказала Люда. — И мне… Возможно, я не успею на ледовую тренировку. Можно отпроситься? Или заявление директору надо писать?
— Какое ещё заявление? — удивился Бронгауз. — Надо, так надо. Как сможешь, так приедешь на каток. Я всё понял. Иди на ОФП.
Однако тренировочный кейс номер ноль на деле оказался не таким-то уж и простым. Люда подумала, что это будет легкотня, но нет — интенсивность упражнений оказалась снижена всего на 10 процентов, так что силовая подготовка всё равно получилась нелёгкой. Но за счёт того, что сложность тренировки оказалась сброшена, Люда перед занятием по хореографии почувствовала, что сил на хорео осталось побольше, чем вчера.
Железов на занятие по хореографии опять пришёл одетый по-другому. Сейчас на нём были облегающие тренировочные штаны с голыми лодыжками, чёрная майка и шляпа-котелок на голове.
— Сегодня поговорим с вами о современном городском искусстве, — заявил хореограф и сел на пол, по-турецки скрестив ноги. — Скажу сразу — как вы догадываетесь, посыл этот касается в основном Арины Стольниковой, так как напрямую перекликается с темой её произвольной программы. Аделия Георгиевна немного мне рассказала про концепцию программы и про музыку. И я посчитал её немного неточной.
— Почему неточной? — с удивлением спросила Люда. — Мне кажется, я ухватила суть программы. Про такую… известную богатую независимую артистку.
— В этом-то постулате и кроется ошибочность программы! — заявил хореограф. — Дело в том, что искусство, особенно современное искусство, взращённое интернетом и соцсетями, не может быть элитарным и далёким от народа. Ерунда! Все эти рассуждения о танцах в лофтах для избранных миллионеров — полнейший бред. Я так считаю. Неверна сама концепция программы. Аделия Георгиевна ошибочно посчитала, что Мегаполис — это лишь большой труд и большая отдача от труда. Но на самом деле это не так! Труд всегда вторичен, а то и третичен в нашей системе координат! А на первом месте стоят ВОЗМОЖНОСТИ. А перед возможностями — МЕЧТЫ. НАДЕЖДЫ. ВЕРА, в конце концов!
— И что это значит? — осторожно спросила Люда, не понимая, куда клонит хореограф.
— Это значит, что перед тем, как стать известным представителем артистического круга, мы неизбежно проходим путь по возрастающей, из самого подвала, — уверенно сказал Железов. — Для тебя это каток в провинциальном городе, где экономят на свете, на льду и на охране. Но ведь и там было искусство. Пусть простое, без изысков, но оно было? Не так ли? Для меня это танцы в метро. Именно вот в таком же костюме, что на мне сейчас. Именно вот так!
Железов вскочил с пола, сделал идеальное балетное фуэте в несколько оборотов, а потом снял шляпу и сделал вид, что просит милостыню.
— Нам нужно показать надежду? — вдруг догадалась Люда. — Надежду внутри большого города?
— Бинго, Арина! Бинго! — указал пальцем Железов. — Совершенно верно! Нам нужно показать, что мегаполис — это тысячи и миллионы маленьких людей, но именно они делают его таким многогранным. У них свои интересы, пусть даже странные, но все вместе они составляют ту общность, что мы называем нашим социумом. Нашим миром… А теперь посмотрим на проблему с другой стороны. Предположим, ты девушка, танцовщица. Ты неизвестная, не знаменитая. Но ты очень умеешь и любишь танцевать. Танцуешь где угодно. В парках, скверах, на станциях метро, на пустых автострадах и набережных, приветствуя теплоходы. Тебя кое-кто считает чокнутой, потому что ты светлая, как солнце, и постоянно даришь радость и улыбки окружающим. От этого мир мегаполиса становится светлее. Ты совершаешь необычные поступки. Вот ты идёшь в футболке, юбчонке с подтяжками, на голове шляпа. Лови!
Железов бросил Люде свою шляпу. Надо сказать, она очень точно поймала её и надела на голову. Ей становилось всё интереснее. Так же, как и вчера! Железов — великий мастер воплощений!
— Представь себе — лето. Раннее утро. Щебет птиц. Только встало солнце, но его свет пока ещё не полностью заполонил городские улицы. Сейчас он только освещает крайние этажи небоскрёбов. И в этот час ты бежишь по парку. Просто так! Потому что тебе весело! Ты радуешься новому дню. А в руках у тебя — громадная связка воздушных шаров! Где ты её взяла? Боже, да это неважно! Ты хочешь выпустить шары в небо и прямо посреди сквера выпускаешь их! Даёшь шарам свободу! В твоём понимании, они томятся в рабстве у людей, а ведь они так хотят летать! А дальше? Дальше ты просто танцуешь в сквере этим великолепным летним утром! Прямо на фоне небоскрёбов, озаряемых лучами солнца! Погнали! Так, ребята! Встаём в ряд.
Железов похлопал в ладоши и показал на середину хореозала.
— Танцуем современный уличный танец. Смесь балета и всех танцев, что вообще существуют в мире! Арина, тебе придётся в этой программе попотеть, так как в либретто ты танцовщица, и тебе придётся именно танцевать. Работать руками и ногами. Использовать весь арсенал хореографической выучки, доступной тебе.
Железов включил магнитолу и поставил нужную музыку. Как раз ту великолепную, красивую мелодию, про которую они вчера говорили с главным тренером! «Мегаполис» от Бель Суоно! Фонограмма была уже готова!
Стартовая поза была обычная, такая же, как и в короткой программе. Ноги на ширине плеч, руки безвольно опущёны вдоль тела вниз. Как только раздались первые фортепианные аккорды, Железов словно ожил.
— Два раза пируэт на месте, потом пять шагов «па де бурре» влево! Правая рука и голова вверх! Бежим с шарами! — крикнул хореограф. — Еще два пируэта. Стоп! Пауза! Статичная позиция! Напряжение! Ожидание! Динамика! Отпускаем шары! Обе руки вверх, потом прижимаем их к груди, склоняем голову, потом лёгкость! Счастье! Свобода! Солнце! Аллонже обеими руками в стороны и вверх, выгиб корпуса вперёд, ииии… Начали разбег на стартовый каскад!
Хореограф вышел из стартовой позы, сделав два пируэта на месте, при этом его правая рука была поднята вверх, словно он держал что-то, так и порывающее взлететь в небо. Он смотрел вверх и улыбался, радуясь тому, что сейчас делает. Потом Железов сделал на носках пять быстрых мелких шагов влево, которые должны были в прокате означать бег на зубцах коньков. Тут же исполнил ещё два точно таких же пируэта, которыми вышел из стартовой позы. Правая рука всё время была поднята вверх. Следом хореограф словно выкинул что-то вверх, сделав отталкивающее от себя движение двумя руками. И в этой позиции замер, выгнувшись всем телом влево и вверх. Лицо его при этом улыбалось и было полно таким невообразимым счастьем, что Люда, повторявшая все движения за ним, была не уверена, что сможет показать точно так же.
— Делаешь каскад, после него опять пируэты, арабеск номер два, и после него заход на вращение! — крикнул Железов.
Как Железов и предупреждал, программа в хореографическом плане была сильно посложнее тех, к которым привыкла Люда в своём времени. В ней было много арабесков и езды на одной ноге, то на одной, то на другой, причём меняла ноги перепрыжками, что тоже было затратно. В программе было очень много пируэтов и сложных связок. Но главную суть Люда схватила достаточно быстро. В этом не было никакой сложности. Во второй части программы была ещё одна статичная позиция, в том месте, где после энергичного финального крещендо «Мегаполиса» начинается медленное разливистое «Одинокое сердце».