— А прыжки? — спросила Смелая.
— Прыжки в конце, как и всегда, — Бронгауз показал рукой на лёд. — Начали!
Смелая быстро набрала скорость и покатила против часовой стрелки вдоль бортов, а Люда поехала за ней. Даже сейчас, при ледовой тренировке, трёхдневный перерыв очень сильно ощущался. Ноги стали словно вата, и лишь к концу разминки она более-менее раскаталась. В конце, в то время когда Смелая прыгала тройные аксели и каскады с четверным тулупом, Люда с большим трудом исполнила тройной лутц и тройной флип. Дело в том, что навыки этих прыжков у неё ещё окончательно не закрепились, и малейшее послабление тренировки сказывалось на качестве исполнения. Впрочем, это было дело наживное, и Люда думала, что со временем всё будет хорошо…
… Когда Люда, измождённая и уставшая, приехала с тренировки, без сил вошла в зал и завалилась на диван, мама собиралась на родительское собрание. Причём сама же отступила от своего принципа ходить в элитную школу одетой как подобает. Похоже, мама в каждой конкретной ситуации действовала по обстоятельствам, исходя из текущей обстановки. Что, кстати, было очень характерно для Аньки, которая могла выкрутиться хоть из чего.
Анна Александровна надела молодёжный флисовый спортивный костюм, кроссовки и завязала волосы в пучок, торчащий фигушкой на макушке. По виду: обычная хабалка, крутящая на пальце ключи от машины и высокомерно взирающая на мир из-под густых нарощенных ресниц.
— Мама, ты же сама говорила, что я учусь в элитной школе, и что, посещая её, нужно одеваться прилично, что я медийная личность и всё такое, — недоумённо сказала Людмила, глядя на эти удивительные приготовления.
— Аря, это ты медийная личность, а я простая бедная женщина, — рассудительно сказала мама. — Неужели ты не догадываешься, о чём сейчас будет идти речь на этом долбаном родительском собрании? Там же эти блатные мамашки будут рассуждать, как справлять ваш выпускной вечер где-нибудь в Куршевеле, не меньше. Да ещё позвать какого-нибудь модного диджея-дегенерата. Извини, милая, но там скопище жён олигархов, а мы бедные люди. Поэтому скажем, что у нас нет денег и всё такое. И вообще, проще надо быть, тогда к тебе люди потянутся.
— Но ещё же учиться целый год, как это возможно, какой ещё выпускной вечер? — всё больше удивлялась Люда. — И что, прямо сейчас будут деньги трясти на этот выпускной?
— Глупышка, я не первый день в бизнесе, — усмехнулась мама. — Естественно, они будут трясти деньги прямо сейчас. Типа предоплата 100 процентов. Без всякой гарантии, что это действо вообще состоится. А нам это надо? Ты, может, вообще из этой школы уйдёшь в другую, через месяц. А денежки уже не вернёшь, они там торчать будут. Поэтому там будет такая мясорубка!
— Ну почему мясорубка? У нас в классе, вроде бы, все богатые люди, неужели у них нет денег? О чём они будут спорить? И вообще, это разве дело родителей, где будут отмечать выпускной вечер их дети?
— Чем богаче люди, тем они жаднее, запомни, милая, это аксиома! — наставительно сказала мама. — Я тебя уверяю, как только начнётся сбор денег, половина класса скажет, что у них все деньги в обороте, что они вложились в акции, облигации, купили недвижимость на Мальорке и сейчас у них нет ни копейки. Пардон муа, сушите вёсла. У богатых никогда нет денег, дорогая! А от детей ничего не зависит. Выпускной — это праздник родителей-дегенератов. И я в нём участвовать не намерена!
— Ну а ты-то что будешь делать? — рассмеялась Люда.
— То же, что и они, — подмигнула мама. — Скажу, что мы нищие, и у нас нет ни копейки. Что мы не за Куршевель, а за ресторан «Онегин» или «Арзамас»! И деньги сдадим только в конце года!
Людмила вздохнула и ничего не сказала. Это мир удивлял всё больше и больше…
Глава 5Скандал на родительском собрании
Анна Александровна оказалась абсолютно права насчёт своего представления о родительском собрании в престижном лицее! Но сначала оно началось чинно-благородно и протекало по типовому образцу. Вначале выступил классный руководитель Виталий Сергеевич и рассказал про подготовку к Единому государственному экзамену, о том, что нужно отнестись к нему с полной серьезностью, добавил о необходимости репетиторства и дополнительной подготовке к экзаменам. В конце собрания слово взяла председатель родительского комитета 11 А класса, сорокалетняя женщина в очках и с очень уверенным видом, показывающим, что она привыкла руководить людьми. Женщина вышла к доске и, потрясая пухлой тетрадью, заявила, что у многих родителей долги с прошлого года по взносам в фонд класса и фонд лицея, а также на целевые сборы, из которых в класс нужно купить дорогой видеопроектор для более целенаправленной подготовки учащихся.
— Какие ещё целевые сборы? Какой проектор? — недовольно спросила чья-то мамаша, сидящая за первой партой в полосатом платье от Жан Поля Готье и с сумочкой от Джона Гальяно, стоящей на столе. — У нас вообще-то государственный лицей, а не частная богадельня! Вам что, вообще деньги не выделяют? Смотрите на других! Все учатся за счёт бюджета!
— У вас нет денег на вашего же ребёнка? — нелюбезно сказала сидящая рядом с ней другая мамаша, одетая в брючный костюм от Прада. — Может быть, вам стоит подыскать для своего детища другое место для обучения, более подходящее вашему финансовому положению?
Тут же разгорелся скандал с переходом на личности и взаимные упреки между председателем родительского комитета и отдельными родителями, у которых оказались большие недоборы по взносам. Классный руководитель старался погасить эти споры, но ничего не получалось, и вскоре разговоры на повышенных тонах переросли в бабье-визг. Самые умные родители заранее, бочком-бочком, вышли и убежали с родительского собрания.
Позже, когда страсти улеглись, начался сбор денег. Родители подходили, подавали купюры председателю родительского комитета, та считала, складывала их в пухлую пачку и давала расписаться в общей тетради тому, кто платил. Когда деньги были собраны, настал вопрос о выпускном вечере.
Та же самая мамаша, которая только что спрашивала о том, есть ли государственное финансирование у лицея, сказала сразу же, что нужно сделать так, чтобы вечер детям запомнился, и предложила отметить его в Куршевеле или на Ибице.
— Никаких ибиц! — решительно встряла в разговор Анна Александровна. — Мы лично люди небогатые, и ни на какие Ибицы я скидываться не буду. Я рабочий человек! Добываю свои деньги сама, в отличие от некоторых, которые сидят на подсосе у мужей и любовников. Ресторан «Арзамас» — максимально, на что я согласна выделить деньги! Кто хочет в Ибицу — велкам! Езжайте за свои бабки! Я скидываться не буду, если вы замыслите нечто подобное!
Тут уже поднялся настоящий визг… Впрочем, по всему видно, что Анне Александровне к такой атмосфере не привыкать, поэтому она только сидела и усмехалась, глядя на разошедшихся мамаш…
… После начала сентября всё вошло в обычную колею, и настала та самая рутина, знакомая каждому фигуристу, когда думаешь, что каждый день как дежавю. Утро, просыпание через силу, туалет, душ, скромный завтрак, поездка на тренировку, взвешивание, ОФП, хореография, обед, ледовая подготовка. В таком ритме прошло 2 недели, и Люда даже не заметила, как настала середина сентября, хотя это можно было определить по сильно укоротившемуся дню и холодным дождливым ночам. Всё более приближался этот самый Небельхорн, который должен был служить первым стартом для олимпийской чемпионки Арины Стольниковой в этом сезоне.
К этому турниру было приковано огромное внимание болельщиков со всего мира. Он стоял самый первый в сезоне и для людей, изголодавшихся по любимому виду спорта, был как манна небесная.
Турнир в Германии проводился уже более полувека. По традиции, он проходил в конце сентября, до главных стартов, когда большинство фигуристов ещё не в форме. Этот турнир служил как бы тренировочной площадкой, на которой именитые спортсмены показывали публике новые элементы, прыжки или вращения, и смотрели, как оценивают их судьи. Это был своего рода тренировочный каток с реальными оценками прокатов. Однако, если именитые фигуристы и мировые звёзды фигурного катания ехали на «Небельхорн Трофи» чтобы использовать его в качестве испытательного полигона, то фигуристы менее мастеровитые и даже ноунеймы заявлялись для того, чтобы отобраться на чемпионат мира, чемпионат Европы или олимпийские игры. Этот турнир был квалификационным, и фигурист, набравший определённое проходное количество баллов за короткую и произвольную программу, а также по сумме, подтверждал свою квалификацию как мастера спорта и получал допуск на главные старты сезона.
Турнир был старый, намоленный, знаковый, такой, который пользуется любовью болельщиков и всемирно известен. А известия о том, что на нём схлестнутся сразу две звезды фигурного катания из России: олимпийская чемпионка Арина Стольникова и чемпионка мира среди юниоров Александра Смелова, привлекли к нему повышенное внимание болельщиков со всего мира…
…— Завтра принесёте паспорта, согласия от родителей на выезд за границу и шенгенские визы, — сказал Бронгауз 15 сентября, в четверг. — Федерация закажет билеты на воскресенье, на 18 сентября. С 20 числа начнутся короткие программы.
— А что это такое? — с любопытством спросила Людмила. — Всё это вот? Шемкентские?
— А это значит, что у тебя слишком много юмора! — язвительно сказал Бронгауз. — В воскресенье, в 10:00 утра вылетаем в Мюнхен. 2 часа, и мы в Оберсдорфе. Так что готовьтесь уже сейчас. Документы, визы, разрешение на выезд, валюта, личные вещи, соревновательные и тренировочные костюмы, коньки, в общем, всё, что требуется. Только прошу вас, не переборщите с весом багажа, иначе будете сами доплачивать. Если кто хочет лететь бизнес-классом — только за свои деньги. Ещё раз говорю, в двадцать пятый раз: берите с собой те спортивные костюмы, которые вам выдала федерация, с логотипами её спонсоров. Вы должны на всех соревнованиях быть только в них, ещё раз повторяю для особо забывчивых: только в них. Все свои новомодные костюмы от ваших личных спонсоров, надевайте только на тренировки, и только