— Боже мой… прямо гром среди ясного неба. Ты что, в самом деле хочешь вот так взять и разорвать наши отношения?
— Я понимаю, тебе это кажется неожиданным, но я долго размышляла об этом и решила поставить точку. Только не думай, что я совсем порываю с тобой. Нет, мы можем по-прежнему куда-нибудь ходить вместе, проводить время и все такое прочее, но только без секса. Помнишь, мы когда-то прекрасно общались и были друзьями?
— Ну что ж, давай попробуем, — вяло пробормотал Дэвид.
— В таком случае тебе придется найти новую подругу.
— А тебе нового друга, — парировал он.
— Я уже решаю эту проблему, — соврала я. — Если не хочешь поддерживать со мной товарищеские отношения, я пойму и переживу. Не скрою, это будет тяжело для меня, но ничего.
Тон нашего разговора невольно напомнил мне те далекие годы, когда мы только начинали дружить и поддерживали чисто платонические отношения. В нем было много нервозности, сдержанности и какой-то необъяснимой многозначительности. Странно, что напряжение исчезает тотчас же, как только отношения переходят к более свободным и раскованным. Впрочем, сейчас это уже не важно.
— Послушай, — неожиданно воодушевился Дэвид, — а что ты собираешься делать дальше? С таким настроением…
— Не пытайся совратить меня с пути истинного, — отшутилась я.
— Но ведь в жизни всякое случается, — продолжал допытываться он не без ехидства.
— Дэвид, не нарывайся на грубость.
— Ну ладно, мне пора. Пока.
— Пока, — поспешила произнести я, но поняла, что опоздала. Он швырнул трубку так быстро, что я не успела среагировать. Он всегда так делал, оставляя собеседника в дураках. Правда, на сей раз ему не удалось создать впечатление, что победа полностью на его стороне. Ему не помогла даже манера внезапно бросать трубку. Сколько раз я пыталась убедить его, что так делать нельзя, что это слишком грубо по отношению к собеседнику, но все бесполезно. И вот сейчас он прибег к испытанной тактике, но насладиться победой в полной мере уже не мог. Не знаю, о чем он думал в этот момент, но абсолютно уверена, что ему было не до торжества. Хотя вполне допускаю, он мог в душе надеяться на то, что все вернется на круги своя.
Однако самое важное для меня заключалось в том, что эта история закончилась. Тихо, спокойно, без шума и без конфликтов. Я очень ценю своих старых друзей и всегда готова общаться с ними, но без излишних эмоций. Короче говоря, я была по-настоящему счастлива, благополучно разрешив труднейшую для себя проблему.
Глава 16СЭМ
Ничего подобного я еще никогда не слышал. Стоило мне установить в ее квартире один небольшой «жучок», как пошел плотный поток совершенно неожиданной информации. До этого подслушивающее устройство было установлено только в ее телефоне, но это не давало мне возможности слышать то, что происходило в квартире. И вот теперь я с растущим изумлением накапливал информацию о ее частной жизни. Помимо прочего выяснилось, что она долгое время спала с парнем по имени Дэвид, и это после того, как не без ее помощи пару недель назад исчез репортер по имени Питер. Я так хорошо изучил круг ее ближайших друзей, что, казалось, меня уже ничем невозможно было удивить, и вдруг этот Дэвид и их связь. Больше всего меня поразил не сам факт сексуальных контактов, а то место, которое парень занимал в ее жизни. Создавалось впечатление, что он служил для нее чем-то вроде успокоительного средства. Хотя и не всегда, как выяснилось из недавно прослушанного мной разговора. В тот вечер все было иначе.
Началось все, как мне кажется, в гостиной. Впрочем, это не совсем гостиная — в нескольких шагах от них находилась кровать. Судя по всему, они сидели на диване и смотрели по телевизору какую-то сильно политизированную программу с участием знаменитостей. Это было довольно популярное ток-шоу, где все приглашенные в студию высказывались, а в конце передачи ведущий старательно подводил итоги. С первой минуты я понял, что Дэвид считал себя знатоком политической жизни, имел суждение по каждому вопросу и именно поэтому ему активно не нравилась эта передача. Впрочем, она тоже не отставала и вполне серьезно комментировала все, что происходило в студии.
— Я не хочу это смотреть, — проворчал он.
— Что ты не хочешь смотреть? — решила уточнить Грейс.
— Всю эту чушь, — раздраженно сказал он. — Мне плевать, что думают о политике какие-то актеры. — Последовала довольно продолжительная пауза, в течение которой слышался лишь скрип старого дивана. — Эти люди ни черта не понимают, — продолжал с еще большим раздражением хрипловатый мужской голос. — Почему я должен сидеть и слушать весь этот бред?
— Кого ты имеешь в виду под словами «эти люди»? — задиристо спросила она. — Людей в телестудии или вообще всех на свете?
— И тех и других.
— Не обобщай. Ты не слышал, как Алек Болдуин сражался один на один с Лаурой Ингрэм, этой мегерой, сторонницей республиканцев. Или как Билли Болдуин наседал на Гордона Лидди. А если бы послушал лекцию Рона Силвера в юридическом колледже, то не стал бы так говорить.
— Значит, теперь я должен сидеть как истукан и слушать, что думает Барбра Стрейзанд о федеральном бюджете?
— Нет, — ответила Грейс со злыми нотками в голосе. — Слушать вовсе не обязательно, зато обязательно думать и соображать. Ты хочешь сказать, что все эти люди по определению не должны иметь своего мнения о политике и ничего путного сказать о ней не могут. То есть ты судишь о них, как об определенном классе, который в принципе не способен выработать правильное понимание политических процессов. Интересно, какие еще группы людей, по-твоему, не обладают нужными качествами?
— Я просто сказал, что не хочу слушать их, вот и все.
— Ну и зря, — возразила Грейс. — Во-первых, они могут сказать кое-что интересное по поводу нашей политики. Во-вторых, всегда любопытно услышать из их уст какую-нибудь глупость, хотя, как мне кажется, глупостей они говорят не больше, чем иные профессиональные политики. И наконец, в-третьих, они иногда говорят забавные вещи.
— Послушай, почему бы нам не выключить эту гадость?
— Да что с тобой? — продолжала негодовать Грейс. — Откуда такая нетерпимость? Почему ты не можешь спокойно выслушать чужое мнение? Лично я всегда предпочитаю судить о людях индивидуально и по каким-то определенным поступкам. Смешно и несправедливо полагать, что все они идиоты и ничего разумного сказать не могут. Нельзя же в самом деле осуждать всех актеров только на том основании, что они не занимаются политикой!
— Я не желаю больше это обсуждать, — продолжал упорствовать парень.
— Прекрасно, а я не хочу больше говорить с тобой.
— Пойдем спать.
— Хорошо, но только ты пойдешь в свою постель, а я в свою, — заявила Грейс тоном, который не оставлял никаких сомнений в серьезности ее намерений.
— Да ладно тебе, Грейс…
— Нет, ты достал меня своим идиотским самомнением. Никогда не думала, что ты можешь быть таким безмозглым кретином. Считаешь себя умнее других?
— Грейс, если ты будешь говорить со мной в таком тоне, то у меня может появиться желание хлопнуть дверью и уйти к чертовой матери!
— Вот и прекрасно.
— Грейс, перестань, ради Бога. Пошли.
— Что ты пристал ко мне? — взбеленилась она. — Сначала испортил мне настроение, а потом еще чего-то хочешь!
В гостиной наступила тишина, и только по отдельным звукам я понял, что они направились к кровати.
— Хорошо, желаю тебе удачи, — послышался ее вялый голос, — но только не требуй от меня взаимности. Я предупредила, что не хочу сейчас заниматься этим.
— Настроение может измениться, — захихикал он.
— Не думаю, что это произойдет так быстро, как тебе того хочется.
В наушниках послышалось шуршание постельного белья и скрип старых пружин. Через некоторое время к этим звукам добавились новые — хриплое придыхание, сопение, причмокивание. Насколько я мог судить по этим звукам, усердствовал только мужчина, она лежала неподвижно и не издавала практически ни звука. По всему было видно, что у него ничего не получается, так как вскоре девушка стала ехидно хихикать и подкалывать его.
— Грейс, прекрати, — простонал он. — Что за шутки? Ты же себе хуже делаешь!
— Знаю, — прошептала она, продолжая хихикать.
— Боже мой, только я могу терпеть твои несносные капризы. Подумать только, бросаю работу, мчусь к тебе, чтобы доставить удовольствие и разогнать скуку, а ты начинаешь выпендриваться и устраиваешь мне спектакль.
— Какая трогательная забота, — издевательским тоном бросила она.
— Ты самая настоящая ведьма, Грейс, — продолжал сокрушаться мужчина. — Думаю, ты и сама прекрасно знаешь об этом. — Звук поцелуев заметно изменился, и я догадался, что его голова сейчас находится между ее ног. — Ага! — вдруг воскликнул он торжествующим тоном. — Я все-таки завел тебя. Ты уже начинаешь подыгрывать. Скоро ты у меня завизжишь от восторга.
— Не обольщайся, — слабо отреагировала она. — Я это делаю только для того, чтобы у тебя не возникало ощущение бесполезно потраченного времени.
— Мне для тебя не жалко ни времени, ни усилий. Боже мой, я готов на все, чтобы удовлетворить тебя. Надеюсь, ты оценишь все мои усилия. Могу признаться откровенно, что никогда и ни с кем я этого не делал. Такое ощущение, что я скоро полностью погружусь в твои прелести. Никогда не думал, что способен на такое унижение.
— Ой-ой-ой, какие мы гордые и чистоплотные, — продолжала заливаться смехом Грейс.
— Перестань паясничать! — строго прикрикнул он.
— Я бы рада, да не могу. Господи Иисусе, скоро животик надорву. Только теперь я понимаю, что ты ни за что на свете не сделал бы этого с женщиной, в которую по-настоящему влюблен. Это же самое настоящее ристалище.
— Да, и я его выигрываю, если хочешь знать. Посмотри, твоя прелесть уже покрылась влагой и готова принять в себя мою плоть.
— Не обманывай себя, дорогой. Это ты меня обслюнявил с ног до головы.