Нуждаясь увидеть ее лицо, нуждаясь показать ей, что я здесь, что я здесь ради нее, я оттолкнул ее, и наши взгляды встретились.
Ее нижняя губа дрожала. “ Они никогда не учили ее жестам, Леви. Она едва умела читать по губам. Они не дали ей инструментов для выживания, поэтому ей пришлось их придумывать”.
Мои мышцы застыли в ожидании того, что будет дальше. Я не знал, что то, что она собиралась сказать, растопчет мою душу. “Поэтому нам пришлось создать наш собственный язык жестов. У нас был тайный язык для самих себя. Это был наш, наш секретный язык, спрятанный на виду у мира, который нас не хотел. В нем не было места для нас — по крайней мере, так она мне сказала. У нас, по крайней мере, был свой язык. У нас, по крайней мере, было это... ” она замолчала. Я увидел Элси в совершенно другом свете.
Потому что это было от чистого сердца. Она доверяла мне. По дрожи и настороженности в ее голосе я понял, что она просто не говорила об этом.
Как я.
На ее лице промелькнула улыбка, и Элси сказала: “Моя мама была неразговорчивой. Всю ее жизнь ей говорили, что у нее ужасный голос, ставящий в неловкое положение окружающих. Над ней безжалостно смеялись, пока она не стала разговаривать только со мной. Даже тогда это было редкостью. Но она часто говорила мне, что любит меня. Даже под воздействием наркотиков, которые доминировали в ее жизни, она часто говорила мне, что любит меня ”.
Элси убрала руки с моей шеи и поднялась с моих колен. Я сразу почувствовал потерю из-за того, что она не была рядом, но эта мысль исчезла, когда я увидел, как она идет к статуе моей мамы, той, что изображает сломанную версию ее жизни.
Чувство вины, которое я всегда испытывал, начало нарастать. Когда Элси опустилась на колени и прижала ладонь к мраморной щеке моей мамы, я почувствовал, как внутри загорелось что-то незнакомое.
“Она не могла сказать мне, что любит меня, - внезапно объяснила Элси, рассказывая о своей маме, - но она могла показать мне. По-нашему, она это сделала.
Я был ошеломлен, когда румянец пополз вверх по груди и шее Элси, чтобы опуститься на ее щеки. Ее голубые глаза обратились к скульптуре, и, затаив дыхание, она наклонилась, прижимаясь лбом ко лбу мамы.
“Вот так”, - объяснила она. “Моя мама клала руку мне на щеку, я клал свою руку на ее, и наши лбы соприкасались. Так моя мама говорила мне, что любит меня. Так я сказал ей, что люблю ее в ответ.
Я увидел, как глаза Элси закрылись, а на губах появилась отстраненная улыбка. Затем она отстранилась, присев на пятки и уперев руки в бедра. Она выглядела так, словно молилась. Элси посидела так несколько минут, собираясь с силами.
Ее рука потянулась к медальону на шее, и она сжала его в кулаке.
Когда за пределами склада ударила молния, разогнав темноту, веки Элси дрогнули и открылись. Она поднялась на ноги и подошла ко мне. Наклонившись, Элси склонила голову набок и посмотрела на меня.
Я ждал, ждал, когда она заговорит, и наконец она сказала: “Какое благословение”.
Мои брови в замешательстве опустились. После всего, что я ей рассказал, я не мог понять, как я был благословлен. Должно быть, она увидела это на моем лице, потому что сказала: “Твоя мама умерла, но твой брат создал для тебя благословение. Ты можешь навещать ее, когда захочешь”. Ее взгляд переместился на статую, и она вздохнула. Ее лицо побледнело, и боль стерла ее милую улыбку. “Меня не было с мамой, когда она умерла. Никого не было”. Услышав эти слова, я почувствовал боль в животе.
Палец Элси указал на медальон. “Все, что у меня осталось от мамы, - это маленькая фотография внутри моего медальона. Больше ничего. Никаких фотоальбомов на память о ней, ” она указала на скульптуру моей мамы, - никаких скульптур, глядя на которые я могла бы улыбаться каждый день. Обнять ее за щеку и прижаться лбом, чтобы ... показать ей наше ‘Я люблю тебя’. Ее глаза встретились с моими. “Это благословение, Леви. Настоящее благословение иметь это в своей жизни ”.
Я бы поспорил, что именно эта милая блондинка была благословением. Мое благословение, которое зашивало дыру в моем сердце, залечивая рану, которую я носил в себе слишком много лет.
Элси продолжала наблюдать за мной, пока я медленно не продвинулся вперед, застав ее врасплох. Откинув назад выбившуюся прядь волос, упавшую ей на глаза, я сказал: “Я бы действительно хотел поцеловать тебя прямо сейчас”.
Элси повернула лицо к моей руке, которая все еще оставалась на ее щеке. Ее щека прижалась к моей ладони, и она прошептала: “Я бы тоже этого очень хотела”.
Я подавил улыбку. Прежде чем я позволил ей сформироваться, я подался вперед и захватил губы Элси своими. На этот раз обошлось без нервов. Сегодня вечером мы разрушили эти барьеры. Она заговорила. Я показал ей это место. Она начала рассказывать о своем прошлом. Наши стены рушились.
Руки Элси запустили пальцы мне в волосы, как раз в тот момент, когда наверху раздался еще один раскат грома. На этот раз было тише, гроза начала утихать. Обхватив руками ее талию, я притянул ее к себе на колени, и удивленный возглас Элси прервал наш поцелуй.
Пристальный взгляд Элси был прикован к моему, и я мог поклясться, что слышал, как ее сердце колотится так же быстро, как мое. Ничего не было сказано. Я не мог думать. Мне нужно было снова ощутить ее губы на своих. Я так сильно в этом нуждался.
Я снова прижался губами к губам Элси, из ее груди вырвался тихий вздох. Рискнув, я осторожно просунул свой язык в ее рот, робкий язычок Элси, мягко скользивший по моему. С каждой минутой я чувствовал себя все более и более непринужденно. И с каждой минутой я чувствовал, что впускаю ее в себя.
Она становилась моей девушкой.
Элси пошевелилась, и наши губы оторвались друг от друга. Голова Элси прижалась к моей, мы тяжело дышали.
-Элси, - напряженно прошептал я.
Глаза Элси на мгновение закрылись. Когда они открылись, она прижала кончики пальцев к моим губам и призналась: “Мне действительно нравится твой акцент”. Я замер, удивленный ее словами и ощущением ее пальцев на своих губах. Она улыбнулась. “Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Наверное, это лучшее, что я слышал с тех пор, как мог слышать”.
Я ошеломленно смотрела на это, пока моя щека не дернулась, и я не рассмеялась. Она заставила меня рассмеяться.
Я не смеялся уже много лет.
Элси тоже засмеялась, ее высокий тон звучал так мило для моих ушей. В конце концов мой смех прекратился, поскольку я пыталась услышать больше. Затем Элси заставила себя остановиться — быстро.
Это было мгновенно, как щелчок выключателя. Свобода, с которой она смеялась, исчезла и так же быстро сменилась страхом. Я мог видеть это, написанное на ее лице, страх. Нет, ужас, так ясно читавшийся на ее лице, когда я слушал ее непринужденный смех.
Голова Элси упала вперед, и она попыталась сползти с моих колен. Я крепче обхватил ее руками за спину и удержал на месте.
-Не надо, - фыркнула она, и ее красивый голос надломился.
“Нет”, - сказал я. “Я не осуждал тебя, Элси. Черт, - я разочарованно вздохнул, - я обожал тебя. Твой смех. Какие чувства ты заставляешь меня чувствовать. Я очень четко осознавал тот факт, что ты была моей девушкой. Чертовски гордился тем, что ты была моей красивой, молчаливой красоткой ”.
Дыхание Элси сбилось. Затем она вдохнула и выдохнула восемь раз, пока не подняла голову — я сосчитал. Слезы текли по ее лицу, но она проигнорировала влагу на своей коже и спросила: “Твоя ... девушка-джи-джи?” - спросила она с нервным заиканием в голосе.
-Да, - прохрипел я, чувствуя тяжесть в животе от ужаса, что она может просто сказать “нет”.
“Твоя девушка?” она повторила. Я вздохнул.
-Моя девочка.
Я ослабил хватку на ее спине, предполагая, что она говорит "нет", что не хочет меня таким, когда она прижала руку к сердцу и кивнула головой.
Моя кровь закипела и понеслась по телу, я точно знала, что означал этот жест. Она тоже была в этом замешана. Она говорила "да", "да" тому, чтобы быть моей девушкой.
Я снова поцеловал ее, но, поскольку дождь сильнее забарабанил по крыше склада, я отстранился, чтобы предложить: “Нам лучше вернуться домой”.
Элси кивнула и встала с моих колен. Я вскочил на ноги и быстро накрыл скульптуры простынями. Взяв Элси за руку, я подвел ее к двери, и мы направились домой.
Когда мы вернулись, в доме было темно. Всю дорогу домой я держал Элси за руку. Даже сейчас, провожая ее до кухонной двери на заднем дворе, я не хотел ее отпускать.
Элси повернулась ко мне, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в кончик носа. Я не мог удержаться, не тогда, когда она выглядела так мило. Отстранившись, я переступила с ноги на ногу и сказала: “Спасибо, что пошла со мной сегодня”.
Элси покачала головой. “ Нет. Спасибо, что отвез меня. Это было… У меня никогда в жизни не было такого дня, как этот.
Удовлетворение захлестнуло меня, и я уставилась на наши соединенные руки. - Я не хочу отпускать тебя, - прохрипела я, чувствуя, как по моему лицу разливается обычный румянец.
Элси вздохнула. - Я тоже.
Я улыбнулся, глядя вверх с по-прежнему опущенной головой. Подавшись вперед, она поцеловала меня, затем отступила, отпуская мою руку. Когда она открыла дверь, я взглянул на окно ее спальни. Я улыбнулся, заметив самодельную банку от молниеносных насекомых, все еще просвечивающую сквозь раздвинутые занавески.
Видя, что Элси следит за тем, что привлекло мое внимание, я указал вверх и объяснил: “Я смотрю на этот свет каждый раз, когда прохожу мимо твоего окна. Это говорит мне, что ты там, наверху, в своей комнате. В безопасности.
Элси уставилась на неоновое свечение. “ Я наполняю его каждый вечер, как ты мне показывал. Это помогает мне заснуть. Это избавляет от ночных кошмаров ”.
“Тогда я действительно рад, что показал тебе это”, - ответил я и начал отступать. Я указал на домик у бассейна и сказал: “Мне лучше вернуться. Увидимся в безопасности”.