Я почувствовала, как рука Акселя легла мне на затылок. Впервые с тех пор, как Аксель уехал в турне, я почувствовал себя почти завершенным.
Почти. В моем сердце всегда зияла дыра. Я понятия не имел, как ее заделать.
Мы оставались в таком положении пару секунд, затем Остин отступил. - Ты готова есть?
“Да”, - ответил Аксель и, положив руку мне на шею, повел нас на открытую крытую террасу, где под ней ярко горели обогреватели.
-Леви! - крикнул я. Женский голос взволнованно позвал меня по имени, и я услышала смех Акселя рядом со мной.
“Берегись, малыш. Она чертовски сильно скучала по тебе, и вы сейчас это узнаете”.
Элли Принс прибежала через лужайку, вся улыбаясь, ее длинные каштановые волосы развевались на ветру. Я поднял руку и помахал, но как только Элли подошла ко мне, она обвила меня руками и крепко сжала. “Леви”, - выдохнула она. “Мы скучали по тебе, дорогая”.
Я сжала ее в ответ и не смогла сдержать улыбку. - Я тоже скучала по тебе, Эл.
“Миа люс, оставь ребенка в покое и тащи сюда свою задницу”, - крикнул Аксель со своего места.
Элли закатила глаза. “Всегда бываю грубой”. Но она все равно подошла к моему брату и села к нему на колени. Толстые татуированные руки Акселя тут же обвились вокруг ее талии. Остин сел рядом с Лекси, забирая Данте у нее из рук, чтобы подержать его в своих объятиях. Молли и Роум сидели на своем собственном диване, переплетя руки со своей дочерью Тейлор на коленях у Роума.
Роум кивнул мне головой и жестом пригласил сесть на единственный стул рядом с ними. Когда я подошел, Молли расплылась в улыбке, а когда я сел, она наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку.
“Итак, Экс, Элли, чертовски здорово, что вы все вернулись”, - сказал Остин, и Элли крепче прижала Акселя к себе. Роум протянул мне пиво, и, открутив крышку, я откинулся на спинку стула и стал слушать, как Элли начала рассказывать нам о туре. Я слушал и пил свое пиво. Я съел стейк, приготовленный Остином на гриле, пока продолжался разговор, но так и не произнес ни слова.
Чья-то рука коснулась моей ноги, и когда я оторвала взгляд от ошеломленного разглядывания пола, Остин, Аксель и Роум сидели вокруг меня. Женщины и младенцы нашей семьи явно ушли в дом. Рука Акселя сжала мое колено, когда он откинулся на спинку стула.
Он ничего не сказал, просто смотрел на меня. Я знал, что он обеспокоен. Аксель и Остин всегда беспокоились обо мне. Я знал, что это потому, что я был очень тихим, что я не был таким, как они, но я не мог быть другим. Это был я. Я просто мало говорил. Я думаю, их нервировало то, насколько я отличался от других.
Снова опустив взгляд, я начал срывать этикетку со своего пива, когда Роум спросил: “Никаких вечеринок сегодня вечером, Лев? Сегодня субботний вечер; ты хочешь сказать, что Вашингтон не такой, как все другие школы в стране?”
Я встретилась взглядом с Ромом, и он улыбнулся мне. Роум толкнул Остина локтем и сказал: “Не думаешь, что не было субботы, когда кто-нибудь из наших братьев по братству не бросал что-нибудь в наш дом, эй, восемьдесят третий? Любое гребаное оправдание для пива и киски”.
Остин улыбнулся. “Да, все придурки пытались перепихнуться, пока все цыпочки не нацелились на тебя и не оставили свои отчаявшиеся задницы с одними руками для компании”.
Роум покачал головой и снова посмотрел на меня. Я пожала плечами и бросила обрывок этикетки на пол. “Я думаю, там будет вечеринка”.
“И ты не хотел идти ... снова”, - заявил Остин, его брови опустились, как обычно, озабоченно нахмурившись.
Я провела рукой по волосам и покачала головой. “ Ты же знаешь, это не мое. И я хотел увидеть Экса и Элли.
“Лев, ты не был ни на одной вечеринке с тех пор, как мы приехали сюда”, - раздраженно сказал Остин. Я заерзал на своем сиденье, чувствуя, что все их внимание сосредоточено на мне.
-Я знаю. - Я больше ничего не стал объяснять.
Почти как по сигналу, мой телефон завибрировал на столе рядом со мной, и на экране высветилось имя Эштона.
ЭШТОН: Ты идешь или как? Сексуальная рыжая здесь, спрашивает тебя.
Я потянулась к телефону, чтобы удалить уведомление, но прежде чем я успела добраться до него, Аксель уже увидел сообщение. Я быстро сунула телефон в карман. Аксель поднялся на ноги.
Он посмотрел на меня сверху вниз. - Пойдем.
Я открыла рот, чтобы возразить, когда он направился к задним воротам и вышел на подъездную дорожку.
Остин наклонился вперед. “ Иди с ним, Лев. Тебе нужно начать жить своей жизнью, братишка. Ты должен заставить себя вылезти из своей скорлупы ”.
Нервы душили меня, но я все равно поднялся на ноги и побежал в домик у бассейна, чтобы взять свои наличные и ключи от дома. Две минуты спустя я выехал через задние ворота и сел на пассажирское сиденье "Эль Камино" Акселя.
Музыка не играла. Никто ничего не сказал. В тишине Аксель выехал с подъездной аллеи на дорогу. Я оглянулся, чтобы посмотреть на своего старшего брата: его лицо было как камень, темные, почти черные глаза были жесткими и напряженными. Я видел, как им овладевает гнев.
Словно почувствовав, что я наблюдаю, он перевел взгляд на меня и вздохнул. “ Это моя гребаная вина, что ты такой. Этот ... интроверт. Вся такая застенчивая. Замкнутая”.
Мой желудок сжался, и я отвернулась, чтобы посмотреть в окно, на деревья, сливающиеся в сплошную зеленую линию. Я чувствовал боль и вину, исходящие густыми волнами от Акселя.
-Малыш? - он толкнул меня, и моя голова прижалась к окну.
“Это просто не по мне, Акс. Это не из-за тебя. Просто я такой, какой есть”.
“Это не так. Да, ты всегда был тихим, но я толкнул тебя в банду слишком молодым, заставил тебя, блядь, стрелять в людей, когда ты был еще ребенком. Это дерьмо подтолкнуло тебя к самому себе. Потом я вошел внутрь, а не был для тебя хозяином в доме. Кто-то, кто прикрывал бы твою спину, направлял тебя, воспитывал тебя, блядь. ” Он сглотнул и добавил: “ Тебя не было рядом, когда умерла мама, это, блядь, замкнуло тебя, Лев. Может, я и был дерьмовым братом, но я знаю о тебе достаточно, чтобы понять это. Ты был так чертовски молод, чтобы пройти через то, через что тебе пришлось пройти. Что я заставил тебя сделать. Тебе было семь, когда она заболела, и я оставил тебя растить себя, чтобы я мог быть в этой гребаной банде. Совсем один. Это навредило тебе, малыш. Я поступил с тобой так неправильно.
Я ничего не сказал в ответ, потому что, как бы резко это ни звучало, большая часть сказанного была правдой.
-Скажи мне, Лев. У тебя когда-нибудь была девушка?
Мое тело напряглось от вопроса Акселя. - Нет, - прошептала я, мои щеки пылали от смущения.
Я услышала, как руки Акселя сжались на руле, и он добавил: “Тебя когда-нибудь целовали? Ты когда-нибудь приглашал цыпочку на свидание? Ты даже поговорил с тем, кто тебе понравился?
Я не стала утруждать себя ответом. Какой в этом был смысл? Он знал ответ. Я была Карильо. Мне было двадцать, и меня даже ни разу не поцеловали. Я даже никогда не держал девушку за руку. Я даже не был ни на одном свидании.
-Черт, - я услышал, как Аксель сплюнул себе под нос, и повернул голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
“Я не такой, как ты, Акс. Или Ост. Просто… Я просто не знаю, как разговаривать с девушками. Я никогда не встречал человека, которому хотелось бы набраться смелости и захотеть заговорить с ним ”.
Аксель не отрывал глаз от дороги, затем, бросив на меня быстрый взгляд, сказал: “У тебя чертовски большое сердце, парень. Может быть, даже слишком большое. И я знаю, что большую часть твоей жизни все было дерьмово, но сейчас стало лучше. Не так ли? Пожалуйста, скажи, что мы хоть немного улучшили твою жизнь?”
“Да”, - честно ответил я. “Так лучше”.
Аксель облегченно выдохнул, и мы снова перешли в режим тишины. Когда мы выехали на шоссе, и я все еще смотрела в окно, Аксель сказал: “Остин сказал мне, что мамины четки украли из раздевалки”.
Повернув мое лицо, чтобы посмотреть на брата, он на мгновение встретился со мной взглядом, а затем снова сосредоточился на дороге. “Да”, - ответила я.
-Это тебя задело. - Он произнес это как предположение, а не как вопрос. Я все равно кивнул.
“Это не она”, - грубо сказал он. “Те четки были просто вещью. Это не мама”.
Комок наполнил мое горло. “ Это было для меня. ” Я поерзал на стуле и, поигрывая руками, неохотно признался: “ Я больше не помню, как у нее звучал голос, Экс. Я... я, ” я сделала глубокий вдох, борясь с болью в животе, и продолжила. “Я не могу вспомнить, какой была ее рука в моих волосах”. Я слышал, как мой голос дрогнул от этого признания, но сумел добавить: “Эти четки были моим якорем для нее. Потому что я знаю, что она держала их в руках. Когда я тоже держал их, мне казалось, что я все еще каким-то образом вижу и ощущаю ее рядом с собой. Потому что она стирается из моей памяти, Акс. Я не был с ней так долго, как вы с Остином. Мне действительно трудно сохранять ее живой в моем сердце ”.
Аксель ничего не сказал в ответ, но через несколько секунд остановил машину и заглушил двигатель. Мы сидели там. Сидел там, мы оба смотрели в окно. Пока рука моего старшего брата не обвилась вокруг моей шеи и не притянула меня к своей груди.
Слезы навернулись у меня на глаза от этого простого жеста, и я крепко вцепилась в рубашку брата. “Я, черт возьми, не знаю, что, черт возьми, сделать, чтобы тебе стало лучше, Лев”, - прохрипел Аксель, когда я медленно выдохнул, изо всех сил пытаясь контролировать свои эмоции.
Я не ответил, я просто подождал, пока смогу поднять голову, не развалившись на части. Я плюхнулся на сиденье.
“Я знаю, ты скучаешь по ней, малыш. Я, блядь, тоже, но ты должен попытаться жить. Ты учишься, ты играешь в футбол в колледже. Я так чертовски горжусь тобой, что готов лопнуть. Ты умный, ты лучший из нас, но ты должен попытаться, Лев. Просто попробуй жить. Постарайся быть счастливым. Иначе, какой в этом гребаный смысл?”
Я прислушался к его словам и кивнул головой. Я знал, что он прав, но не знал,