Прежде чем лечь спать, Ника включила мобильник и сразу обнаружила кучу пропущенных звонков: парочка была от Оскара, один от отца и не менее дюжины от Ивана. От него же поступило несколько лаконичных эсэмэсок типа «Ты где?» и «Отзовись!». Ника хотела тут же набрать его номер, но потом передумала.
«Завтра, – сказала она себе, – все завтра. Когда будем возвращаться в Москву, я позвоню ему и сразу же договорюсь о встрече. Я так по нему соскучилась… Всего два дня прошло с тех пор, как мы гуляли на Воробьевых горах, а кажется, будто два месяца. Потому что столько всего приключилось за последнее время – просто голова кругом. Так хочется поскорее обо всем ему рассказать. Ой, а ведь мне еще предстоит объяснять, кто такой Юрий… Нет, сделать это по телефону, конечно, немыслимо. В общем, подождем до завтра, а уж тогда…»
Разочарование
Однако на следующий день все сразу пошло наперекосяк. Началось с того, что Жанна и ее воробышки не явились на утреннюю фотосессию. Устроенная ими накануне разгульная вечеринка затянулась до рассвета, поэтому, пока Ника с Евгенией ожидали их в зимнем саду, изнывая от безделья, утомленные ночным весельем дамы преспокойно дрыхли в своих постелях. Только к двум часам наконец-то проспавшиеся модели стали по одной подтягиваться в зимний сад. Все они были вялыми и тусклыми, да и рабочего энтузиазма у них тоже явно поубавилось. Жанна появилась самой последней. В отличие от подружек, она по-прежнему выглядела прелестно, однако пребывала в отвратительном настроении и на этот раз показала себя во всей красе. Не особо стесняясь в выражениях, она отчитала экономку за то, что поданный им лимонад был слишком теплым, а кофе, наоборот – остывшим. Потом она набросилась на Нику, которая не выполнила свое обещание и до сих пор не показала ей вчерашние снимки. На своих подружек она наорала за то, что эти «лахудры с оплывшими рожами» не удосужились привести себя в божеский вид и могут завалить ее, Жаннин, «классный проект». В общем, досталось всем, даже ни в чем не повинной Женьке, которая просто попала разбушевавшейся Жанне под горячую руку.
Конечно, работать в такой атмосфере было не слишком приятно, поэтому Ника постаралась максимально сосредоточиться, чтобы разделаться с заданием Мишука как можно скорее. К тому же теперь, когда на горизонте маячила долгожданная встреча с Иваном, ей просто не терпелось сбежать в Москву. А еще ей предстояло связаться с отцом и расспросить его об Оскаре, мысли о котором ее сильно тревожили.
Судя по всему, Евгения тоже была готова слинять хоть сейчас. Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы догадаться – подруга жаждет поскорее очутиться в обществе только что отвоеванного у Ники Кораблева.
«Ничего, пусть малость помучается, – с легким злорадством думала Ника. – Чтобы жизнь медом не казалась. А то надо же – взяла да и умыкнула чужого парня!»
Хотя на самом деле в глубине души она была очень даже рада, что передала Юрия в надежные Женькины руки. Да заподозри она об их чувствах раньше, давным-давно бы уже его сбагрила. А она-то, глупая, мучилась: как бы сделать так, чтобы избежать с Юрием романтических отношений и все равно оставаться с ним друзьями? Зато теперь все устроилось ко всеобщему удовольствию – и волки, можно сказать, сыты, и овцы целы.
Только к вечеру девушкам наконец-то удалось вырваться из дома гостеприимной Жанны. Обе страшно устали, были взвинчены и мечтали поскорее добраться до дома. Разговор о делах сердечных они, не сговариваясь, решили отложить на потом и всю дорогу делились впечатлениями от общения со светскими львицами, обсуждая их манеры, нравы, а также весьма забористый лексикон. Уже на подступах к Москве Ника позвонила Мишуку, чтобы доложить об успешном завершении своей миссии. Судя по жизнерадостным воплям на заднем плане, фотограф как раз находился в эпицентре какого-то кутежа, поэтому отделался короткой похвалой «нормально» и милостиво разрешил Нике сдать ему работу «завтра у Сигизмундыча».
– Тогда я тоже завтра подъеду к вам в студию, чтобы сгрузить аппаратуру – не тащить же тебе все это добро на себе, – предложила Евгения, и Ника с благодарностью кивнула.
– Заодно еще раз обсудим перспективы моего общения с новоявленными родственниками, – добавила она.
– Кстати, а когда ты собираешься пытать папашу по поводу Оскара?
– Попробую прямо сегодня. Если он, конечно, еще не набрался.
Однако в тот вечер Александр Викторович оказался на удивление трезв и вполне разговорчив. Когда Ника попросила его рассказать, что он знает о господине Данцевиче, отец немного помолчал, потом откашлялся и сказал:
– Видишь ли, я не могу быть уверен на сто процентов, но мне кажется, что это именно тот Оскар, который много лет назад увивался вокруг Ванды – младшей сестры твоей матери.
– Он был приятелем моей… тети? – опешила Ника.
– Вот именно, – радостно подтвердил Александр Викторович. Казалось, он страшно гордится тем, что преподнес дочери такой ошеломляющий факт. – Он был еще совсем мальчишкой, только-только начал работать в какой-то городской газетенке, но гонору у него уже тогда хватило бы на троих.
– А эта Ванда… то есть тетя Ванда… Она что же, была в него влюблена?
– Ну, если позволяла ему за ней ухаживать, приводила в дом, наверное, там что-то такое было. Но при этом я сам несколько раз слышал, как Кристина называла Оскара пройдохой и прощелыгой, а Ванда смеялась и говорила, что ей нравятся как раз плохие парни.
– И чем закончились их отношения? – поинтересовалась Ника, едва сдерживая охватившее ее волнение.
– Понятия не имею. Но вроде бы до свадьбы дело у них так и не дошло. По крайней мере, на моем веку.
– А ты уверен, что господин Данцевич и есть тот самый Оскар, который в молодости ухаживал за Вандой? – проявила настойчивость Ника.
– Какая ты, Вероника Александровна, настырная, – досадливо крякнул отец. – Ну, если честно, то голову на отсечение не дал бы. Я ведь видел его лишь мельком, когда проезжал на автобусе мимо твоего фотоателье. К тому же столько лет прошло… Но мне сразу показалось, что я его откуда-то знаю. Я стал думать, думать и в конце концов вспомнил. Нет, по-моему, я не ошибся.
Ника вздохнула. Час от часу не легче! Неужели эта очередная головоломка, тоже как-то связанная с ее прибалтийской родней?
– Что ты теперь собираешься делать? – поинтересовался Александр Викторович, обеспокоенный ее молчанием.
– Пока не знаю, – честно призналась Ника, – но что-нибудь придумаю.
– Ты там поаккуратнее, – проявил неожиданную заботливость отец. – Если что, зови на помощь – уж я этому Оскару рога-то пообломаю.
– Непременно позову, – пообещала Ника, размышляя, стоит ли рассказывать отцу о внезапном появлении рижских родственников. Нет, пока, наверное, не стоит. Вряд ли это его обрадует, только появится лишний повод для выпивки. Вот после юбилея Веры Оттовны она, естественно, поделится с ним впечатлениями. Интересно, какие это будут впечатления? А вдруг одно сплошное разочарование?
– Между прочим, я приготовил тебе подарок на день рождения, – снова подал голос отец. – Надеюсь, ты будешь довольна.
– Если ты действительно выполнил мою просьбу, то я буду просто счастлива, – заверила его Ника. – Спасибо, что рассказал мне про Оскара и Ванду.
Распрощавшись с отцом, Ника тут же принялась названивать Женьке, чтобы поскорее поделиться новостью, но та не отозвалась. Тогда она набрала номер Юрия, но снова безрезультатно – его телефон оказался отключен.
«Тоже мне, сыщик! – недовольно подумала Ника. – И как прикажете держать с ним контакт, коли он не отвечает на звонки? А вдруг у меня что-то срочное? Сам же говорил о совместных действиях. Впрочем, – тут же одернула она себя, – он же не милицейский наряд, который можно вызвать в любое время суток. Вдруг он сейчас ведет какое-нибудь секретное наблюдение или сидит в засаде? В таких случаях телефон, естественно, отключают».
Ника пыталась быть справедливой, хотя в душе подозревала, что дело ни в какой не в засаде и телефон Кораблев отключил исключительно для того, чтобы никто не отвлекал его от Евгении. Вынырнувшая невесть откуда ревность отвесила легкий подзатыльник Никиному самолюбию, но быстро угомонилась и бесследно исчезла.
Продолжая размышлять о превратностях судьбы, Ника пошла на кухню, немного постояла перед открытым холодильником, разглядывая его убогое содержимое, и пришла к выводу, что есть ей совсем не хочется. Тогда она решила, что в завершение утомительного дня неплохо было бы принять душ, и направилась в ванную.
«Любопытно будет узнать, как Женькины родители отреагируют на произошедшую метаморфозу, – думала она, включая горячую воду. – Если они решат, что их дочь намеренно отбила у меня Юрия, то Женьке точно не поздоровится. Сверхъестественно порядочный Евгений Михайлович и сердобольная Анна Захаровна наверняка встанут на мою сторону, а Женьку раздочерят. Наверное, чтобы понапрасну их не расстраивать, надо будет заявиться к ним на дачу всем вместе и сразу расставить все точки над «i». Вот было бы здорово, если бы и Иван тоже согласился с нами поехать – тогда и объяснять ничего не придется».
При мысли об Иване Ника малость приуныла, потому что, по неведомой ей причине, тот тоже не отвечал на звонки. Именно Ивану Ника позвонила сразу же, как только выпрыгнула из Женькиной машины и помахала подруге ручкой. Она уже улыбалась, предвкушая услышать его радостное «Ну, наконец-то!», но вместо этого равнодушный автоматический голос поведал ей о том, что абонент недоступен. Вот тебе и раз! То трезвонил без передышки и заваливал эсэмэсками, а теперь неожиданно выпал из зоны досягаемости.
Румяная и благоухающая лавандой, Ника вышла из ванной и еще раз попыталась набрать номер Ивана, но дозвониться у нее снова не получилось. Разочарованная и недовольная, она подошла к книжной полке и посмотрела на фотографию бабушки. Та сегодня казалась какой-то отрешенной, как будто была не в настроении выслушивать сетования внучки.