Садилась в карету, везущую ее на бал, Шарлотта в прекраснейшем расположении духа, окрыленная новыми надеждами и жаждой встречи с герцогом де Тресси. Вышла же она перед парадным крыльцом Лувра едва не плача, и причиной тому снова стал разговор с мужем, состоявшийся в карете. Тот прямо и безапелляционно дал ей понять, что приглашение де Тресси они не примут:
- Это не тот господин, с которым стоит водить дружбу, Чарли, - заявил де Виньи. - Я сбился со счету, сколько раз он обвинялся во взяточничестве и растрате государственных денег! Его давно уже должны были бы выгнать со всех должностей, но у де Тресси столько связей на самых разных уровнях государственного аппарата, что этому мерзавцу все сходит с рук. К тому же и король к нему благосклонен. А эти его притязания на герцогиню де Монтевиль?! Это же немыслимо! В былые времена его давно бы уже заточили в Бастилию!
- Не говорите так! - вступилась за де Тресси Шарлотта. - Может быть, герцог и правда не самый честный слуга короля, но он хороший человек. Он любил герцогиню де Монтевиль, а она вышла замуж за его друга - как тут не разочароваться в жизни и вообще в людях? Оттого он и выглядит таким… жестоким.
Барон откровенно морщился и говорил пренебрежительно:
- Чарли, вы снова начитались этих ваших любовных романов и желаете видеть в каждом никчемном мерзавце страдающую личность с благородной душой! Жизнь проще и жестче. И прекратите отвлекать мои мысли вашими незрелыми суждениями!
Закончив, барон толкнул дверцу кареты, так как они уже приехали, и стремительно вышел, даже не подав руки супруге.
- Не сердитесь, - помог спуститься ей Госкар, - вы знали, за кого выходили замуж - Его Милость не любит юлить и всегда говорит прямо. К тому же он прав.
- В том, что мои суждения незрелы? - едва сдерживая слезы, спросила баронесса.
- В том, что не стоит водить дружбу с де Тресси, - веско поправил Госкар.
Как бы там ни было, желание веселиться пропало вовсе. Бал еще не был открыт, да и сам король отсутствовал - придворная знать толпилась у стен и вела непринужденные разговоры. Барон тотчас предоставил Шарлотту самой себе, увлекшись разговором с одним из приятелей.
Но скучать в одиночестве на балах все же невозможно: едва барон отошел, Шарлотта приметила герцогиню де Монтевиль, которая направлялась определенно к ней. Ее Светлость была сегодня в нежно-розовом платье, с большим вкусом убранном жемчугом.
- Баронесса, - та пожала ей руки, приблизившись, - я надеялась увидеть вас здесь. Почему вы одна и грустите?
- И я рада видеть вас, герцогиня, - искренне ответила Шарлотта, - муж оставил меня, увы. Он считает меня слишком незрелой, чтобы проводить со мной много времени.
- Ах, бедняжка, - рассмеялась та, - вы говорите так, будто это плохо. Если бы наши мужья все время сидели подле нас, когда же нам собираться вместе и обсуждать их недостатки? Пойдемте-ка лучше со мной, я познакомлю вас со своими подругами.
Она указала веером на кружок дам, среди которых были и Ирен, и маркиза де Монтеспан. Вспомнив последнюю их беседу, Шарлотта невольно поежилась. Герцогиня, кажется, уловила это и передумала ее вести, а в глазах ее появилась грусть и, пожалуй, понимание:
- Шарлотта, вы славная девушка. Но раз вы стали появляться при Дворе, то не пройдет и месяца, как вы превратитесь… во что-то наподобие виконтессы де Сент-Поль. Нет, не подумайте ни в коем случае, что это плохо - напротив. Таким как Ирен живется при Дворе весело и свободно, их ничто не гнетет, а каждый новый день кажется приключением. Я и сама иногда жалею, что не сумела стать такой. Так вас еще не назначили фрейлиной?
- Нет, - покачала головой Шарлотта. - Верно, и не назначат никогда после давешнего разговора с маркизой де Монтеспан.
Герцогиня рассмеялась, и Шарлотта вслед за ней.
- Да я и не уверена, что хочу этого, - добавила Шарлотта, подумав.
- Что ж, может быть, это и к лучшему. У вас и так все есть - дом, деньги, муж - к чему вам Двор… кстати, вы познакомите меня с бароном? Я слышала, что он удивительный человек, но так скрытен, и так не любит бывать на балах, что мы даже не представлены друг другу.
- Непременно, - обрадовалась Шарлотта и обернулась туда, где еще минуту назад стоял ее муж - но его уже и след простыл. Пришлось ответить: - сожалею, Его Милость даже на балу работает - я помню, что он намеревался переговорить с Его Величеством, а после, вероятно, мы сразу уедем. Но вы могли бы приехать к нам в дом - теперь, когда муж вернулся, мы станем устраивать званые вечера раз в неделю. Будем очень ждать вас с Его Светлостью герцогом.
- Это было бы чудесно, - согласилась герцогиня, - но в ближайшую неделю мы вряд ли станем выезжать. Произошла неприятность, о которой, видимо, наслышан уже весь Париж - мой муж ранен, и ему нужен покой. А в будущую пятницу мы и вовсе отбываем в Фонтенуа-ле-Шато - замок моего мужа.
Шарлотта была расстроена и даже не пыталась это скрыть. На мгновение ей показалось, что герцогиня сможет стать ей другом и скрасить одиночество, когда муж снова уедет. А еще у нее можно научиться той самой сдержанности, о которой Шарлотта теперь мечтала.
- Досадно, что мы познакомились в такое неподходящее время, - искренне сказала она.
- Да, досадно, - вздохнув, согласилась герцогиня. Но ей пришлось отвлечься на голос распорядителя бала, который сообщил, что король спускается в залу. Герцогиня торопливо попрощалась: - что ж, нам надобно занять места при своих супругах - Его Величество вот-вот спустится. Всего вам доброго, Шарлотта.
Она ушла, а баронесса тоже начала выискивать глазами мужа, которого все не было видно. Зато из толпы к ней вдруг подошел молоденький паж. Поклонившись удивленной Шарлотте, он передал ей свернутый незапечатанный листок:
- Вам просили передать, Ваша Милость, - сказал тот.
- Спасибо… - рассеянно сказала баронесса, одаривая мальчика несколькими монетами.
Снова Шарлотта была уверена, что послание от мсье де Руана, тайно наблюдающего за ней. И снова была удивлена, что письмо - от герцога де Тресси.
«По-видимому, Ваш супруг против нашей дружбы, раз Вы не навестили меня перед балом. И, тем не менее, милая Шарлотта, нам необходимо встретиться. Это касается титула Вашего отца. Если он все еще интересует Вас, жду Вашу Милость сегодня на балконе второго этажа во время открытия бала. Пожалуй, это единственный момент, когда Ваш муж не сможет застать нас вместе, потому как будет приветствовать короля. Я буду там вне зависимости от Вашего решения».
Когда Шарлотта дочитала, руки ее дрожали, как у преступницы, а сердце буквально прыгало в груди. Она не ошиблась! Вопрос с титулом папеньки еще не решен! Но стоит ли так опрометчиво идти на это тайное… свидание? Если их застанут, то могут понять весьма двусмысленно. И, потом, если она пойдет, то ослушается мужа. А если не пойдет, то навсегда потеряет титул предков и подведет папеньку… Что же делать, что делать?!
Уже заиграли трубы, оповещающие о входе Его Величества в бальную залу, и нужно было решать что-то немедленно.
Поддавшись порыву, юная баронесса попятилась назад, туда, где была дверь на лестницу, ведущую на второй этаж, и через несколько мгновений она уже мчалась со всех ног на балкон, где ждал ее герцог.
На балконе было темно, потому как ни одна свеча не горела - лишь слабый свет из коридора, в который, по-видимому, выходили гостевые спальни, позволял на споткнуться о мебель. Прямо под балконом располагалась бальная зала, сюда доносились звуки музыки и было видно Людовика и монаршее семейство, важно шествующее к своим местам. По обе стороны красной дорожки склонились в почтительном реверансе все присутствующие. Где-то среди них был и барон де Виньи, не понимающий, должно быть, куда подевалась его жена…
Глава 37. ПОКА ОТКРЫВАЛИ БАЛ
- Баронесса? - Шарлотта вздрогнула, услышав окликнувший ее голос, а еще через мгновение она увидела лицо герцога де Тресси, появившегося из темноты. - Славно, что вы пришли: вы хорошая дочь, и все делаете правильно.
- Сударь, давайте к делу - вы же понимаете, что я рискую, находясь здесь, с вами. Что Его Величество решили по поводу графского титула моего отца?
Де Тресси глубоко вздохнул и не спешил отвечать. А потом вдруг сказал, подойдя к самым перилам балкона и глядя вниз, на склонившихся придворных:
- Я заметил, что сегодня, да и на прошлом балу вы весьма любезно разговаривали с герцогиней де Монтевиль. Она славная девушка, правда?
У Шарлотты появилось неприятное предчувствие, и она почему-то вспомнила сегодняшние слова барона о том, что де Тресси - нехороший человек. И даже Госкар, чутью которого Шарлотта всегда доверяла, подтвердил это.
- Она не просто девушка, Ваша Светлость, - сказала с достоинством Шарлотта, - госпожа герцогиня - замужняя женщина и почтенная дама, которая любит и уважает своего супруга.
Герцог повернулся и с улыбкой разглядывал лицо Шарлотты.
- Почтенная, - повторил он. - Я бы мог много пикантного рассказать вам о ее почтенности, но не стану. Пощажу ваши неискушенные подобным ушки…
- Не смейте клеветать на герцогиню! - повысила вдруг голос Шарлотта. - Это недостойно! Я сама слышала, как она отказала вам тогда, в саду Тюильри! И уже мягче продолжила: - она любит мужа, смиритесь.
Герцог хмыкнул:
- Да, она любит мужа. Жаль, что муж ее этого не понимает и волочится за каждой юбкой.
- Что вы говорите такое! - поморщилась Шарлотта. - Если вы пригласили меня для того, чтобы обсуждать сплетни, то я ухожу! - и действительно направилась к лестнице.
- Это не сплетни, милая Шарлотта. Пока что. Но когда о романе герцога и Ирен де Сент-Поль станет известно всем придворным, Жизель поднимут на смех. А я не хочу видеть ее страдания - нужно, чтобы она узнала об этом романе первой, понимаете?
Шарлотта остановилась. Она действительно вспомнила сейчас, что Ирен при их встрече обронила что-то о своих отношениях с неким герцогом, имя которого не назвала. Неужели она говорила о Монтевиле?