— Прекратить?! — оглядывается. — Прекратить?! У тебя, мать твою, вечно находятся оправдания! То дети спят, то люди рядом, то месячные, то ты устала, то ты охуеть как занята! Мне все это остопиздело, Инга! И теперь у тебя новая отмазка есть, да?! Ты не можешь, потому что ты такая, сука, ранимая! Я же хочу другую! И вот сейчас я хочу тебя, и опять все не то!
— Кто она?!
Женщина в стороне прижимает ладонь ко рту. Переводит взгляд с меня на Егора и обратно.
— А поехали и покажу, — Егор нервно приглаживает ладонью растрепанные волосы. — Мне уже нечего терять. Я для тебя клоун-импотент, с которым ты давно не кончаешь! — разворачивается к женщине, которая распахивает глаза. — А ты с нами, гадина любопытная, не едешь! Пошла отсюда!
Глава 12. Какие у тебя фантазии?!
— И мне ведь незачем сейчас удивляться, — рычит Егор. — Ты же всегда была такой, Инга.
— Какой?
— Дотошной, упрямой, въедливой… тебе надо все знать. Доковыряться в болячке до кости, пробить эту кость и провернуть лезвие в костном мозге. Поэтому тебе так нравится работать в архиве. Другие воют на такой работе, а ты нет. Ты наслаждаешься и всегда находишь то, чего другие в жизни не найдут. Ты ведь если тут не нашла, то пойдешь в другие архивы и там будешь людей доводить до белого каления.
— Раньше ты этим восхищался…
— Раньше это не касалось меня.
— Дорогой мой, не надо было думать, что если скажешь про другую, то я это проглочу и кинусь к твоей ширинке в страхе потерять тебя, — цежу сквозь зубы. — Это не так работает у женщины.
— Да у женщин вообще все наперекосяк работает!
— Да, как-то трусики не намокают после честных признаний мужа, — пожимаю плечами. — Тонкие настройки сбиты.
— Давно они сбиты! Давно, Инга!
— И ты их решил подкрутить словами о другой бабе? Это как по радио ударить кувалдой, а потом недоумевать, а почему это оно совсем теперь не работает?!
— Может, мне стоило просто потрахаться на стороне, — задумчиво тянет Его, глядя на светофор в ожидании зеленого света. — Говорят же, что хороший левак укрепляет брак.
— Вот же…
— А что, Инга? Отымел бы другую, а потом с чувством вины стал бы идеальным и шелковым.
— Как ты можешь такое говорить?
— А вот так у мужиков работает, — Егор усмехается. — И знаешь, самые щедрые мужики — это те, у которых есть любовница.
— Прекрати себя закапывать.
— Мой отец после гулянок так забрасывал мать подарками, таким отцом становился… Ух, Инга. Лучший отец на свете. Подарки, отдыхи, деньги, внимание…
— И ты хочешь повторить сценарий отца? — сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь в руках.
— В том-то и дело, что не хочу, Инюш. Ты меня совершенно не слушаешь. Зациклилась на другой бабе, и тебе на остальное срать с высокой колокольни.
— Так не говорил бы о другой бабе!
— Да ты повыковыривала бы из меня все это в любом случае! И не тот я человек, который будет, как баба, юлить и намеками… Сел бы я с тобой и начал… у нас что-то не так идет, дорогая. И что? Вопросами бы задолбала и все равно бы пришли к скандалу! И опять бы я был козлом! И насчет плясать, Инга… Я к тебе не раз в твой сранный архив приезжал. Надушенный, красивый, с цветами!
— Да я, блин, на работе! — охаю я.
— Ах ну да! Все эти коробки, папки важнее мужа? И эта срання работа только твое хобби!
— Хочешь, сказать, что я должна была отдаться тебе среди всех этих стеллажей?!
— Да! — рявкает он и сжимает руль. — Да, мать, твою, да! А ты что? Уворачиваешься, отмазываешься, боишься.
— И это опять же твои фантазии!
— А твои какие?!
— Не знаю! — взвизгиваю я. — Но другого мужика я не хочу!
— Да лучше бы хотела, тогда мне было кому рожу расквасить на твоих глазах! Руки и ноги бы переломал!
Молчание, и я сглатываю. Он такой злой сейчас. Дышит тяжело и будто готов вырвать руль, чтобы потом им расхреначить всю машину.
В голове рисуется картинка: Егор избивает какого-то мужика с лицом того самого актера из моего сериала.
Почему-то полуголый. В одних штанах, босой и взъерошенный. Такой взъерошенный, что и его аккуратная борода тоже торчит в разные стороны. Глаза дикие, кулаки разбиты в кровь и на лице оскал.
Опять сглатываю, лицо и шею охватывает жар. Тихий, но прерывистый выдох.
— Но мне некого отпиздить, — он сигналит грязному белому хэтчбеку, который, похоже, проморгал зеленый свет. — Понимаешь, дорогая, некого! Я, конечно, могу сорваться в Турцию, найти этого твоего Бурата и…
— Бурака, — шепчу я.
— Бурака! — у меня, кажется, даже сидение вибрирует от его рявка. — Хотя почему бы не отпиздить этого Бурака. За всех, мать их, мужиков, жены которых слюни пускают на этого урода!
Жарко. И я молчу.
Машина резко сворачивает с дороги на узкий въезд небольшой парковки, и мы оказываемся “лицом к лицу” с черной машиной, которая не собирается сдавать назад, чтобы нас пропустить.
— Да ты издеваешься, — шипит Егор и зло сигналит. — Свали нахуй отсюда!
Нам тоже сигналят в ответ, что и меня саму возмущает. Это он должен пропустить.
— Ну, уебок, — Егор отстегивает ремень безопасности и похрустывает шеей. — Кажется, я нашел, кому сейчас нос сломаю.
— Егор…
— Молчать.
Через секунду хлопает дверь, а я сипло выдыхаю, наблюдая за тем, как Егор делает несколько уверенных шагов к машине, одернув пиджак.
Глава 13. Вот так
Я даже задерживаю дыхание, но машина все же сдает назад.
Медленно и покорно под разъяренным взглядом Егора, который прячет руки в карманы брюк и наблюдает.
Я бы на месте того водителя тоже не стала рисковать. Егор реально на взводе. Да на таком, что готов все вокруг уничтожить.
Я довела мужа.
Веселенький мишка обратился в свирепого медведя.
Когда въезд, наконец, освобожден, Егор разворачивается и шагает к нашему авто. Кидает на меня беглый и злющий взгляд.
И сейчас я чувствую себя не обиженной и вредной женой, а маленькой девочкой, которая серьезно нашкодила.
— Мордобой отменяется. Там еще какая-то баба, — Егор садится за руль и поскрипывает зубами, медленно выдыхая через нос. — Только не начинай, Инга, сейчас мне мыть мозги.
А я не думаю мыть ему мозги. Если я сейчас что-нибудь скажу, то выйдут у меня слова сиплыми и глухими.
Пока Егор паркуется, я пытаюсь выровнять дыхание и сердцебиение.
И я не сразу понимаю, что мы рядом с офисом Егора. У бизнес-центра, в котором Егору принадлежит несколько этажей.
— Пошли, — глушит мотор и покидает салон.
Весь такой резкий, агрессивный и мрачный. Я молча отстегиваю ремень безопасности, выныриваю на улицу и убираю локон за ухо.
Егор поправляет галстук. Молча шагает вперед, а я за ним. Тоже без слов.
Я понимаю, что мне стоит его окликнуть, притормозить и сказать, что я не права в своем желании залезть в бутылку поглубже, но…
Но вопрос, кто разворошил его мысли, останется со мной и будет точить, точить и точить.
— Боже, какая я дура, — шепчу я.
— И я спорить даже не буду, но я все же переплюнул тебя в своей дурости, Инга, — недобро отзывается Егор. — Должен был молчать. Молчать, а после потом бы все просто рвануло к хуям разводом, как у Витьки Воронина.
— Что? — я останавливаюсь. — Воронины… разводятся?
Нет. Это же какой-то бред бредовый.
Этого не может быть.
Я бы не сказала, что мы с ними друзья, но периодически пересекались на некоторых неформальных встречах.
Такая красивая пара.
Нет. Это другие Воронины разводятся. Не наши. Они не могли. Да они со школы вместе, и там такая любовь. Одно целое. Я ими всегда любовалась. Очень гармоничная семья. Нежная, теплая.
— Да, разводятся, — Егор разворачивается ко мне. — Что ты так на меня смотришь?
— Они не могли.
— Но вот смогли, — разводит руками в стороны. — Делят имущество.
— Какой абсурд! — охаю я и у меня, кажется, даже сердце колет от такой дикой новости. — А причина?
— Могу лишь предположить, Инга.
— Хочешь сказать, что он тоже новую бабу захотел? Как и ты?
— Подробностями Виктор не делился, — зло щурится на меня. — Его хрен разговоришь. Сказал, что разводится, а дальше молчал.
— Да не мог он с другой бабой снюхаться, — упрямо говорю я. — У него же жена… Мария же… красавица такая.
— Да ты тоже не уродина, Инга, но только что-то царапнуло меня в его взгляде, — подходит ко мне и всматривается в лицо. — Я эти же глаза видел в отражении. Глаза, которые говорят, что все заебало до такой степени, что хочется… не знаю, все к чертям собачьим перерубить, потому что дальше либо сдохнешь, либо впереди ждет унылая старость с диким сожалением, что ничего не предпринял.
— Я тебе не верю, — шепчу я. — У них же девочки. Три девочки.
— А у нас мальчики, Инга.
— Долго и счастливо было именно про них… — у меня выступают слезы. — Со школы… Егор… да как же так?
— Я не знаю, Инга. Вот так, — пожимает плечами. — И Виктор не тот человек, который разрушает, не подумав. Это я могу нахуй всех послать, а он пошлет тогда, когда уже не видит смысла спасать ситуацию.
— Господи… И ты молчал? Почему не говорил?
— Я сам только на днях узнал. По полной пизде мужик пошел, раз творит такую лютую дичь.
— Как же там Маша…
Прижимаю пальцы к губам в глубокой растерянности.
Было время, когда все вокруг женились. Теперь пришло время разводов? У меня на работе тоже несколько женщин за год развелись. Кто-то громко и скандально, кто-то тихо, кто-то с тайными слезами на обеде.
— Пошли, Инга, — разворачивается и шагает мимо машин. — У нас тоже идет все по одному месту, но хрена с два меня будут чужие жены обсуждать со словами, — имитирует жуткие женские интонации, — ”да как же так?”
Глава 14. Алина
Егор держит путь не к главному входу бизнес-центра, а к небольшой кофейне на углу. И меня уже особо не волнует та загадочная другая баба.