Турагентство не подвело: в полдень 9 ноября мы держали в руках билеты на четырехчасовой рейс «Биман Эрлайнс». При регистрации нам было разрешено везти велосипеды как обычный багаж, без доплаты. Нас проинформировали, что билеты на рейс полностью раскуплены, хотя за пятнадцать минут до посадки в зале ожидания, не считая нас, сидело только двадцать три пассажира.
— Ох, не нравится мне все это, — заметила я, обводя взглядом почти пустой зал. — И в агентстве, и при регистрации уверяли, что все билеты проданы. Надо понимать, самолет рассчитан всего на двадцать пять мест?
Я запаниковала. Мне и раньше никогда не удавалось сохранять спокойствие в ожидании полета. Почему-то всегда казалось, что именно этот, «мой», самолет непременно рухнет.
— Господи, только не говори мне, что мы летим из Греции в Индию на «Цессне»! — проговорила я, чуть дыша.
— Будет тебе, Барб, не надо истерики. Я знаю, что ты терпеть не можешь летать самолетом, но…
— Истерика? Послушай, давай рассуждать логично. Посчитай-ка их. — Я почти орала, указывая на остальных пассажиров. — Двадцать три да мы с тобой, то есть двадцать пять. Нехитрая арифметика. Теперь, если допустить, что самолет будет набит битком, а здесь всего только двадцать пять ожидающих, значит, речь идет о действительно маленьком самолетике, не так ли? Ну? Точно? Вот видишь. Они собираются запихнуть нас в «ответ Бангладеш Боингу-747-му» — в «Резиновый Супер Цессна»!
— А сейчас, Барб, постарайся успокоиться. Мне…
— И вот еще что, — кипятилась я. — Взгляни-ка, что за народец здесь собрался! Вот девица в каких-то немыслимых, грубых солдатских ботинках, а куртка на ней как у полярных зимовщиков, а ведь тут жарковато, а в Индии будет еще жарче. А вот и ее бритоголовый приятель, тот, что заодно сбрил себе и брови, в жилете на голое тело и в колониальных шортиках. И у обоих на ожерелье из дерева болтается медальон с портретом их любимого фанатика — индийского гуру.
О’кей, теперь взгляни на остальных. Все они такие же чудики, как эти двое. Вот немочка, с ног до головы в черном, вот два француза, которые так давно «сели на иглу», что у них глазки свело. А вот еще и «молчун» в белой блузе, затянутый в джинсы, на голове — шарф, на шее — шарф, и подпоясан — шарфом, тот, что уже битый час только и делает, что смотрит в одну точку у себя в паху и странно чирикает.
Чудилы! Придурки! Опустившиеся наркоманы и парочка чокнутых велосипедистов! У нас нет никаких шансов! Уверена, шансы самолета на нормальный полет зависят от того, что за пассажиры на борту. Вот почему всегда бывает приятно узнать, что вместе с тобой летят монахини или дамочка в положении. Рядом с ними чувствуешь себя как-то спокойнее. Бог не даст упасть самолету, в котором так много хороших, добропорядочных людей. Нет. Но он уж точно не уделит ни на йоту внимания этому рейсу. Из всего «букета» мы с тобой, похоже, самые праведные души, а значит — кричи караул! Никакой надежды! Самолет, как пить дать, рухнет! Я знаю! Знаю! Я точно это знаю!
— Ради всего святого, Барб, угомонись! — умолял Ларри.
Из громкоговорителя пробасил голос: «Объявляется посадка на самолет „Биман Эрлайнс“, рейс семьсот четырнадцать, в Дакку, транзитом через Дубай и Бомбей».
— Дубай?! Где это — Дубай? — прокричала я громкоговорителю.
— А, не знаю, — безразлично бросил Ларри.
— Замечательно! Я, Барбара Сэвидж, собираюсь сесть в самолет, который совершит посадку в некоем месте, о котором я вообще не слыхала! Даже представить себе не могу, в какой это может быть стране! Все ясно заранее! Крушения не миновать! Мы…
— Смотри-ка, а вот и наш самолет, — перебил меня Ларри. — Тот, что выруливает из-за ангара. Видишь, это не «Цессна», это — 707-й. Да и на вид — ничего. Новенький. Выглядит неплохо.
— Двадцать пять человек собираются полностью оккупировать 707-й? — ворчливо бормотала я, пробираясь к выходу. — Мне это совсем не нравится.
У входа в самолет нас встречала молоденькая стюардесса-бенгалка в ярком желто-оранжевом сари. У нее была темная кожа, гораздо темнее, чем у египтян; черные волосы собраны в огромный пучок на затылке. Обойдя ее, я нервно метнула взгляд в кабину. Два пилота-бенгальца — с виду крепкие и здоровые, у меня просто гора упала с плеч, когда я обнаружила, что оба они были в летной форме и пилотках, а не в тюрбанах и дхоти[19].
Я оглядела салон. Он уже почти заполнился — европейские хиппи, студенты, альпинисты, направляющиеся в Гималаи, а также бенгальцы, индийцы и пакистанцы, которые, должно быть, жили в Европе и возвращались на родину навестить родственников. Стюардесса сообщила нам, что наш рейс формировался в Амстердаме.
— Дешевые билеты на Восток, — вслух проговорила я. — Видно, «Биман» специализировалась на перевозке целых отрядов «тронутых».
Это был восьмичасовой перелет в Бомбей, включая заправку в Дубайе. Не зная, чего ожидать от «Биман Эрлайнс», мы с Ларри прихватили с собой немного йогурта, фруктов и хлеба, на случай, если за время полета нас так ни разу и не покормят. Как оказалось, вскоре после взлета всем нам разнесли по малюсенькому бумажному стаканчику апельсинового сока и больше ничего — в течение последующих трех часов. Перед самым приземлением в Дубайе нам подали обед: несколько ложечек риса с кусочками курицы, приправленной кэрри, и ничего, чем все это можно было бы запить. Такой обед только подогрел страх Ларри, обеспокоенного, что его желудку придется путешествовать по Индии порожняком. Он горько жалел о курице, не доеденной накануне.
Когда самолет прибыл в Международный аэропорт Дубай, я поинтересовалась у сидящего за мной молодого француза, в какой стране находится Дубай. Он ответил, что в Саудовской Аравии, и люди в современном аэропорту в их длинных белых одеяниях действительно походили на сауди. И только на следующий день, разговорившись с туристом-англичанином в кемпинге в Нью-Дели, мы выяснили, что побывали в Эмиратах, а вовсе не в Саудовской Аравии. После приземления в Бомбее, получив месячные гостевые визы, мы с Ларри пересели на рейс «Индиан Эрлайнс» до Нью-Дели. Ступив на взлетно-посадочную полосу в Нью-Дели, я сразу почувствовала, как безмерно далеко до дома. И это чувство целиком захватило меня. Мне казалось, будто я заблудилась.
Глава пятнадцатаяПод колесами
Индийские багажные носильщики почтили наши велосипеды особым вниманием: от самолета до здания аэропорта их транспортировали в собственной тележке, отдельно от багажной вагонетки. Пока мы навьючивали на велосипеды скарб под бдительным оком дружелюбных носильщиков, с нами разговорился наш соотечественник, бизнесмен из Южной Каролины. Звали его Барри Крокер. Мистер Крокер прилетел в Нью-Дели на международную текстильную ярмарку, а также навестить своего друга-миссионера, проповедующего в Северо-Восточной Индии. Его заинтересовали наши велосипеды. Когда же мы рассказали ему о наших дальнейших планах, он нахмурился. (Я бы сказала, его заметно встревожила дальнейшая судьба молодой американки, замыслившей совершить велосипедное путешествие по Индии.) Он залез в свой кейс, вытащил оттуда карманное издание «Нового Завета» и бережно вложил его мне в ладони.
— В Индии держите это всегда при себе. Обязательно. Это — непредсказуемая и очень опасная страна, — тихо и вкрадчиво проговорил он, интонацией голоса давая понять, как велико его беспокойство о моем благополучии.
Я поблагодарила его за подарок, и он было совсем ушел, но потом вдруг вернулся и опять посмотрел на нас с Ларри каким-то огорченно-озабоченным взглядом.
— Вы действительно уверены, что вам это нужно? Путешествовать на велосипедах по Индии? — спросил он запинаясь.
Затем, как бы себе самому отвечая, добавил: «Удачи. Да не оставит вас Бог». И зашагал прочь. Пока я глядела вслед мистеру Крокеру, исчезающему в толпе, среди непрерывного мелькания смуглых лиц, сари, дхоти, тюрбанов и туник, в моем желудке словно бы заплясали беспокойные бабочки. Я боялась.
Стоя в аэропорту с Библией в руке, пораженная и выбитая из колеи словами мистера Крокера, я даже представить себе не могла, что Индия вот-вот совершенно захватит нас с Ларри, причем — почти врасплох. Я говорю «почти», потому что по одному пунктику, пока только единственному, Индия вполне оправдывала свою репутацию: она действительно была заполонена людьми. Однако со всех других сторон она предстала перед нами совсем не такой, как мы ожидали. Первое, что бросилось в глаза, — это ее краски. После буровато-серого Египта Индия потрясла нас калейдоскопом сверкающих цветов и оттенков. Женщины носили сари, расцвеченные оттенками оранжевого, желтого, красного, голубого, зеленого и изумрудного, а также сверкающие золотые и серебряные украшения. Индусские храмы, окрашенные в мягкие спокойные тона, были окружены темно-зелеными лужайками и цветами всевозможных расцветок. Даже фруктово-овощные палатки с помидорами, кабачками, апельсинами, цветной капустой, яблоками и гроздьями бананов, пристроенные сверху аккуратными рядами, добавляли красочных пятен большим и малым городам. Проехав шесть тысяч миль от Нью-Дели до Непала, среди миллионов прохожих нам довелось встретить всего двух нищих попрошаек. Мы не видели ни трупов людей, ни падали. В действительности, несмотря на худобу, люди выглядели сильными и здоровыми. Каждый день тощенькие пареньки катили рядом с нами по дороге на тяжелых, черных, односкоростных велосипедах «Хироу», около часа держась наравне при скорости пятнадцать миль в час, причем часто с нагрузкой в виде кривляющегося на багажнике приятеля. Всю дорогу они улыбались, смеялись и без умолку трещали. Индийцы оказались крепки, выносливы и… любопытны. А еще, к радости Ларри, на севере Индии мы не обнаружили недостатка продовольствия. Через какой бы город мы ни проезжали, повсюду киоски, рядами тянущиеся вдоль улиц, ломились от фруктов и овощей.
Перед отъездом из аэропорта в справочном столе нам бесплатно вручили карту столицы, показав на ней городские кемпинги в окрестностях Коннот-сквер, в центре Нью-Дели. Предупредили нас и о том, что в Индии нельзя пить сырую воду.