Встретив Дебби в Ашбертоне, мы выяснили, что она из Калифорнии. Когда же она узнала, каким извилистым путем мы попали из Калифорнии в Новую Зеландию, то ей очень захотелось проехаться вместе несколько дней и побольше узнать о наших приключениях. За последующие три дня, что мы двигались вместе, стало ясно, что Дебби добра и великодушна и к тому же, для новичка, выносливый велосипедист. Она в основном рассказывала, как в прошлом году красила дома в Австралии, а еще — о своем желании вернуться вскоре в Северную Калифорнию. По окончании проведенного в Новой Зеландии отпуска она намеревалась вернуться в Австралию, поработать там несколько месяцев, а потом отправиться в Штаты. Временами она упоминала своего австралийского бой-френда, но распространялась на эту тему мало. При расставании мы обменялись адресами, и Дебби предложила навестить ее в Калифорнии, чтобы вместе сплавиться по реке.
Тот факт, что он провел вместе с той самой Дебби три дня и знал, где в Новой Зеландии она планировала побывать в оставшееся время, сделал Ларри необычайно важной персоной среди мужского населения Южного острова. Один бедняга дошел до того, что предложил «все пиво, какое сможешь выпить, оставшийся запас моих хлопьев плюс две мои запасные шины, если все же надумаешь дать мне адрес этой женщины». Дебби была способна заставить многих мужчин потерять всякую ориентацию.
К тому времени, как, проехав основную часть Южного острова, мы направлялись на север к Уэстпорту, за спиной осталось уже больше двадцати двух тысяч пятисот миль. Но такого количества гроз и ливней невозможно было припомнить с самого начала путешествия. Казалось бы, за двадцать два месяца дороги мы должны были привыкнуть ко всем неприятностям, которые доставляет дождливая погода велосипедисту. Но это предположение ошибочно. Единственное, чего мы опасались больше всего на свете, даже больше встречного ветра, так это ехать под ледяным дождем. Так что, когда обещанный в сводках трехдневный ливень застал нас недалеко от Уэстпорта и к концу первого дня мы обнаружили, что наши повидавшие виды дождевые куртки больше не спасают от ледяной воды, Ларри предложил остановиться в мотеле до конца дождя. В первый и единственный раз за все время путешествия, вместо того чтобы пахать под ливнем, проклиная сырость и холод, мы нашли прибежище в теплой и сухой комнате мотеля.
Пока два дня подряд снаружи не прекращаясь лупил дождь, мы оставались в своей комнате. Как и повсюду в мотелях Новой Зеландии, в нашем номере была отдельная кухня и ванная. Мы в полной мере насладились хорошо оборудованной кухней и готовили себе то, о чем мечтали по вечерам на лагерной стоянке, когда жарили себе рис с овощами на походной плитке. Мы закатывали себе пиры из печеной картошки в сметане с чесноком, жаркого из барашка и шоколадных кексов. В нашу первую ночь в мотеле, вытянувшись на просторной кушетке в жилой комнате и слушая, как стучит дождь по крыше, Ларри поглощал огромные куски кекса. Было замечательно оказаться не под леденящим дождем, а в теплой комнате с полами и непротекающим потолком.
— Мы расслабились, Барб, — вздохнул Ларри. — Но знаешь, чертовски славно иногда расслабиться.
Перед тем как покинуть Южный остров, мы решили пройти пешком по национальному парку Абель-Тасман вдоль залива Тасман до северной оконечности острова. Владельцы кемпинга, расположенного в начале тропы, в бухте Санди-Бэй, предложили оставить у себя наши велосипеды и вещи на время похода, сосед по кемпингу из Веллингтона одолжил свое снаряжение со всей присущей новозеландцам доброжелательностью и доверием.
— К тому времени, как вы закончите свой поход, я уже уеду, — объяснил он. — Вот вам мой рабочий адрес в Веллингтоне. Это рядом с паромной переправой с Южного острова; так что вы можете передать мне снаряжение, когда будете уезжать и поедете через город.
Тропа вдоль залива проходила через густую тропическую растительность, вилась вдоль прибрежных утесов и пустынных песчаных бухточек. Мы шли три дня. Две ночи провели в хижинах для туристов, находившихся друг от друга на расстоянии дневного перехода. Во вторую ночь дождь начался как раз перед тем, как мы добрались до стоянки. Ворвавшись внутрь, мы обнаружили Робби и Жани Гильермо, своих друзей из Санта-Барбары, которые остановились в хижине перед нами. Им пришла в голову идея навестить своих приятелей из Веллингтона и пройтись с рюкзаками по обоим островам. Мы все четверо завопили, обнимаясь, а мы с Ларри еще и засыпали их вопросами про друзей и жизнь в Санта-Барбаре. Слушая, как Жани рассказывает про пляжный волейбол, порт, мексиканскую еду, катание на лыжах в Сьеррах, на меня снова навалилась застарелая тоска по дому. Внешний вид и жесты Робби и Жани, их манера говорить и то, о чем они рассказывали, — все было таким родным. Неожиданно я ощутила себя иностранкой, оказавшейся так далеко. Меня потянуло домой. Мне захотелось знакомого окружения, достаточно с меня путешествовать.
Но поездка из Веллингтона до Окленда помогла избавиться от тоски. Вновь мы перебрались на Северный остров, туда, где люди почти на каждом повороте приглашали к себе домой. Аллен Робинсон, пастух овец в горах к северу от Уонгануи, приметил нас во время отдыха на длинном крутом подъеме к вулканам, где-то на полпути между Веллингтоном и Оклендом. Он пространно изложил свое совершенно неотразимое, в новозеландском духе, приглашение.
— Ну, теперь вы проехали добрых пятнадцать — двадцать миль, а дальше придется лезть вверх, пока не достигнете Раэтихи. Сейчас четыре часа, и придется вам выбирать. Либо вы остаток дня будете пахать под мелким дождем, либо подниметесь ко мне в дом и посмотрите, на что способны мои пастушеские собаки и какова жизнь на овечьем пастбище. Мы, с моей женой Робин, накормим вас отличной домашней едой, вы примете горячий душ и уснете на чудесных матрасах, а не в холоде и сырости. Что скажете?
Аллен был типичным сильным и крепким, светловолосым и румяным новозеландцем. И, как подавляющее большинство своих соотечественников, носил шорты даже в дождь и холод. Как только мы перенесли свои вещи в дом на ранчо, он повел нас показать собак и продемонстрировал, как они реагируют на его команды голосом и свистом. Они с Робин рассказали нам о жизни на ферме и предложили пожить у них столько, сколько захочется.
Мы были бы рады задержаться, но уже пообещали двум семьям навестить их перед своим отъездом из Новой Зеландии, назначенным на 4 апреля и до которого оставалось меньше двух недель. С ними мы познакомились на Южном острове, где они проводили отпуск и пригласили нас к себе домой, на Северный остров. Слэттеры, средних лет пара, имели небольшую молочную ферму в Турангаомоане, местечке рядом с Матаматой, на север от Роторуа. Фоксы, пара пенсионеров, жили в Окленде. Господи, думала я, благодаря Робин и Аллена за приглашения, похоже, мы проведем всю жизнь в Новой Зеландии, только отвечая на приглашения.
Ларри и я приехали в Турангаомоану, которая находится в ста милях к югу от Окленда, 31 марта, всего за два дня до подтверждения своей брони в оклендском офисе авиалиний. Мы рассчитывали провести со Слэттерами всего один день, а на следующий — двинуть в Окленд, но у Рэя с Джун были иные планы.
— Послушайте, — настаивал Рэй, — лучше оставайтесь до второго, когда вам нужно отметить билеты, а утром мы отвезем вас в Окленд вместе с вещами и велосипедами. Тогда у нас с Джун будет побольше времени, чтобы показать, как мы тут, в Турангаомоане, живем.
— Все, сдаюсь! — засмеялся Ларри. — Объехать Новую Зеландию на велосипеде чертовски трудно! Люди здесь чересчур дружелюбны! И ты знаешь это не хуже меня.
— Отлично, — весело ухмыльнулся Рэй, толкая его локтем в бок, — значит, постановили. А теперь давай сходим в местный мужской клуб, выпьем по паре стаканов и сыграем партию в мяч.
Когда они возвратились через полтора часа, Ларри был слегка навеселе. Партию они проиграли, в основном из-за того, что после трех литров пива Ларри удалось взять всего три мяча. Вечером Джун усадила нас за обед с жарким из баранины с мятой, цветной капустой в сметане, сладким картофелем, а на десерт были персики с мороженым.
На следующее утро Рэй поднялся подоить коров в половине шестого. После этого, пока Джун ходила на собрание городского гольф-клуба, он сводил нас на ранчо своего друга Монти.
— Монти выращивает особых бычков, которых только американцы и покупают, — сказал он со своей широкой ирландской ухмылкой. — У вас при изготовлении гамбургеров обычную говядину смешивают с мясом кастрированных бычков, поэтому начинка гамбургера приобретает красный цвет. Больше нигде в мире не обращают внимание на цвет гамбургера, но в Америке он должен быть по-настоящему красным!
Так или иначе, ему в последнее время не слишком везет. Цена на бычков последнюю неделю постоянно росла, но брокер Монти не советовал ему продавать. Он говорил, что лучше подождать и продать подороже на аукционе, так как предполагалось, что за следующую пару недель цена еще повысится. Ну а цены упали, и Монти уже потерял по сотне долларов с головы!
Ранчо Монти раскинулось на крутых зеленых горах и холмистых пастбищах чуть к востоку от Турангаомоаны. Мы застали Монти, когда он собирался вместе с собаками в горы, чтобы перегнать сто пятьдесят бычков на более низкое пастбище для выпаса. Если Рэй был невысоким и коренастым, с шапкой курчавых волос и кустистыми бровями, то Монти был высоким, худым и сдержанным мужчиной. Двигался он слегка прихрамывая и носил зеленый с синим берет.
Рэй остался у джипа Монти, а Ларри и я отправились в горы вместе с Монти и его собаками. Подчиняясь крикам и свисту Монти, его собаки всего за полчаса отогнали бычков на нижнее пастбище. Затем Монти приказал им отделить группу молодых бычков, которых собаки погнали вниз по дороге на другое пастбище. Мы поехали сзади на джипе. Несколько проехавших мимо машин двигались очень осторожно, замедляя ход рядом с собаками и бычками.
— Здесь народ очень внимателен, когда проезжает на машине мимо собак, — объяснял Монти. — В этой стране, если водитель собьет пастушескую собаку, то окажется в суде. И знаете что? — спросил он с блеском в глазах. — Если кто-то задавит одну из ваших собак, вы всегда будете утверждать, что это была ваша лучшая собака. И получите, таким образом, максимальную сумму.