– Не знаю! – отчеканил Тальвинский. – У тебя не только выговор. За один этот год четыре доследования. И это при том, что мы с Чекиным тебя прикрыли, когда уголовное дело по пьянке потерял.
– Так восстановил же! С кем не бывает, – Ханя выдержал заискивающую паузу. – Куда ж мне, если что? А? Андрюш?
– Идите пока, – не в силах видеть ТАКОГО Ханю Андрей отвел глаза. – И к концу дня, чтоб у меня на столе лежала объяснительная.
– Как скажете, гражданин начальник. Как писать-то? Тебе как тебе или?.. – Ханя вгляделся в темнеющие глаза. – Понял, понял, – безнадежно пролепетал он.
5.
Только в девятом часу вечера добрался Мороз до райотдела. В дежурной части корпел у телефона подменный дежурный Галушкин.
– Тальвинский на месте? – Мороз выудил журнал учета происшествий и книгу телефонограмм, сноровисто пробежал глазами последние записи.
– Еще два часа назад с прокурором уехали. Никого нету. У тебе самого по наезду что новенького? А то звонков, звонков видимо-невидимо!
– Слушай, Федосыч, ты как будто два года назад на такого Воронкова большую охоту объявил.
– А то сам не помнишь? И вообще, может, хватит издеваться?! Я тебе, между прочим, в отцы гожусь, – затюканный бесконечными подколами по поводу незадавшегося тогда задержания, Галушкин насупился.
– Не понял? – Мороз, несколько заторможенный, – не спал, почитай, больше суток, – поднял воспаленные глаза. – Причем тут? Я твоего любимца Воронкова только что по аварии вычислил.
– То есть как?! – Галушкин с мальчишеской резвостью взлетел со своего места. – То есть это получается?!.. – Он! Точно. Только не на грузовике, как мы думали, а на внедорожнике. Никак вот не отловлю. У него вторая квартира где-то в городе была. Ты не помнишь, случаем, Федосыч?
– А то! Вон оно как! Даже не беспокойся, – все адреса сберег.
– Тогда на ночь глядя суетиться не будем. А под утро езжай за ним – и вези сюда.
– Понял!
– Но один не езди. Он теперь, говорят, забурел: без охраны даже в сортир не ходит. Так что прихвати пару моих сыщиков – скажешь, я велел. И Лешку Муравьева подними. Пусть джип к отделу перегонит.
– Все сделаем, Виталий! Даже не сомневайся. Вона какие дела!Бандит, он во всем бандит!
– Только гляди, дед. Чтоб подоплеку, кроме Муравьева, пока – никому!
– Могила! – горя восторгом, поклялся Галушкин.
6.
Выйдя из отдела, Виталий поколебался, не пойти ли отсыпаться домой. И, должно быть, пошел бы, если б не загремел оркестр ресторана «Лебедь». Справедливо рассудив, что отоспаться он когда-нибудь успеет раз и навсегда, Мороз повернул на звук.
Народу, может, по причине буднего дня, на входе не было. Но и дверь с неизменной табличкой «Спецобслуживание» оказалась заперта.
Мороз постучал, разыскивая глазами дядю Сашу. Но вместо старого швейцара из гардероба выглянул долговязый и длинноносый амбал, которого он здесь прежде не видел. Судя по габаритам, должность швейцара он совмещал с обязанностью вышибалы. Похоже, ему тоже внешность заместителя начальника районного угрозыска ничего не говорила. Потому, считая короткого отрицательного кивка достаточным, парень собрался вернуться в глубь гардероба. Но тут Мороз с силой пристукнул ногой по двери. И этим швейцара рассердил. Грозно нахмурившись, он распахнул дверь и угрожающе выглянул наружу.
– Ты чего, салабон, гремишь? Объяву не видишь? Иль тебя поучить требуется? Так мне звездюлей выписать недолго. Здоровья на двоих таких хватит.
Все-таки самоуверенность нас губит. Хотя, с другой стороны, где-то парню и повезло. Укачанный бессонными сутками, Мороз был настроен миролюбиво. Потому ограничился тем, что выбросил вперед руку с двумя раздвинутыми пальцами, меж которых ловко поймал длиннющий, будто для того и выращенный «шнобель», резким движением скрутил его вниз и влево, отчего по ресторану разнесся вопль, и вошел в вестибюль, двигая перед собой пятящегося на карачках, подвывающего охранника.
– Метрдотель где? – как ни в чем ни бывало, поинтересовался Мороз.
Не в силах говорить от боли, тот показал узловатым пальцем на служебный кабинетик меж двух туалетов.
Оставив швейцара кататься по полу, Мороз заглянул в комнатку. Сидя к нему боком, в кресле рыдала, размазывая косметику, молоденькая официантка. Стоящая рядом женщина в обтягивающем платье, подчеркивающем округлые ее формы, ее утешала:
– Ну что ж ты в самом деле надумала, дуреха? Из-за какой-то ерунды на развод. Ну, дал он тебе по рылу. С кем не бывает? Мишка мой меня, думаешь, не бьет? Недавно опять застукал, так до сих пор синячище на ноге. И – ничего!
– Ну, Мишка! Сравнила, – всхлипнула сидящая. – Мишка твой – человек. Он ведь как побьет, так после обязательно чего-нибудь тебе и купит. Ты ж вон вся в золоте ходишь! Нашла с кем сравнить. Мишка!
– Привет, красавицы, – обозначая свое присутствие, шепнул Виталий.
– Виташечка! – аппетитная утешительница – она же метрдотель, – оставив подругу, радостно кинулась к Морозу, вытеснила его в фойе. Здесь обнаружила сидящего на полу подвывающего вахтера. Слегка нахмурилась. – Опять твои шуточки!
– Хамов не терплю, – по-своему извинился Виталий.
Метрдотель засмеялась. С того момента, как ответственная за заветную гостевую комнатку пухлоколенная официанточка по протекции Маргариты Ильиничны Паниной заняла должность метрдотеля, улыбалась она гораздо чаще. А с Морозом у них и вовсе установились самые добрые товарищеские отношения. Иногда даже спали вместе.
– Наши кто есть?
– А когда их не было, ваших-то? Вовсю гудят. С некоторых пор ресторан «Лебедь» стал излюбленным местом отдыха тружеников Красногвардейского райотдела милиции. – Ты как, кстати, на сегодня? – томно промурлыкала метрдоотель, незаметно для поднимающегося охранника проведя ладошкой по морозовским брюкам. – У меня как раз муж уехал.
– Грустную правду я тебе скажу, подруга, – Виталик подманил ее к себе и сделал большие глаза. – Сегодня меня самого можно…
Окончание фразы он прошептал в самое ушко.
– Так я готова. Хоть какое-то разнообразие, – подмигнула девушка, пропуская его на лестницу. – Если надумаешь, я завсегда.
– Жуткий бабник, – ностальгически сообщила она постанывающему охраннику. – И – такой, я тебе скажу, хохмач!
Охранник смолчал: он этого не находил.
Вечер перевалил за экватор. Едва Мороз потянул на себя тугую дверь, на него обрушился гул огромного, словно зал ожидания, ресторана.
И первое, что он разглядел, был столик неподалеку от эстрады, где обосновалась ударная следственная группа: Чекин, Ханя и Чугунов.
– О, Виташа! – Ханя радостно развел руки. – Дружище! Вот удача! Вот и отличненько. Подсаживайся.
– В-в-в….
– Выпью, – Мороз избавил Чугунова от мучений. Опьянев, тот принимался заикаться на все согласные алфавита. – Андрей не заходил?
При невинном этом вопросе Чекин помрачнел.
– Он теперь нами брезгует, – пожаловался Ханя и, будто только сейчас сообразив, что говорит с лучшим другом Тальвинского, с притворным испугом прижал палец к губам:
– Но я тебе ничего не говорил.
– Будет выпендриваться-то, – Мороз поднял рюмку, подхватил на вилку грибок. – Опять чего-нибудь отмочил?
– Да так, – увильнул от ответа Вадим. Что-то сообразив, оживился. – А кстати! Посоветуй. Такую телку заприметил! Редкий экземпляр. Два танца уж сбацали, и все никак что-то не подступлюсь. Вообще-то ты мой глобальный принцип знаешь: «Больше сантиметров, меньше сантиментов». Но тут случай особый. Требуется, понимаешь, какой-то тонкий, нестандартный ход.
– Нужно п-предложить минет, – посоветовал осоловевший Чугунов.
– А то сам не думал? Но – больно тонкая штучка. Вроде и льнет, а вроде и по рылу залепить не слабо. Сейчас я тебе, Виталий, ее покажу. Присмотрись. Потом скажешь, чего б такое ввернуть понаучней. Во-он там, спиной к нам.
Мороз повернулся и внутри у него заныло: через стул была переброшена жесткая рыжеватая коса. Со времени их последней встречи с Мариной Садовой прошло два года.
Заиграла музыка. Мороз поднялся.
– Эй, ты куда?! – растерялся Вадим.
– П-п-проверить мою г-гипотезу, – догадался Чугунов.– Могу рассчитывать на танец? – Виталию хотелось выглядеть небрежно победительным – в соответствии с моментом.
– Вы?! – к радости Мороза, лицо обернувшейся Марины вспыхнуло. – Вот уж не ожидала. – Я очень рад, что встретил вас.
– Удивительно, но я тоже. Но – какими судьбами? – У нас здесь неподалеку логово, – он кивнул подбородком на окно.
– Так вы все еще в этом задрипанном райотдельчике? А я вот ушла. Слободяна после всей этой истории выгнали. Ну, и…Тружусь старшим товароведом на хлебзаводе. Между прочим, вместе с женой этого вашего, как его? Ну… – она брезгливо оттопырила губу, пощелкала пальцами.
– Андрей Иванович Тальвинский, – опередил ее Мороз. – Ныне начальник райотдела.
– Бедный райотдел. А вот жена у него очень даже ничего. Резвушка.
– Марина. Он мой друг.
– Оно и видно: два сапога – пара! – с полоборота вспыхнула Садовая. Взбалмошный характер ее за эти годы не изменился. – Говорю, что считаю нужным. Вижу, был холуй, таким и остался. Вы чего вообще подошли?
– Вообще-то собирался пригласить на танец.
– Так вот – танец обещан.
Она протянула руку подошедшему Хане.
Мороз же, опустошенный, вернулся к «следственному» столику, где Чекин задумчиво созерцал собственный бокал. Рядом, положив голову на блюдо с салатом, посапывал Чугунов.
Не то чтоб все это время Виталий страдал по несостоявшейся любви. Наоборот, жил полной грудью, работал в свое удовольствие по десять – двенадцать часов в день, любил погулять в компаниях, менял подружек. Тем более что после смерти матери в его распоряжении осталась двухкомнатная квартира. И вот теперь, случайно увидев Садовую, понял: встречи этой он ждал. Ждал и боялся. Правильно, между прочим, боялся.
Под заматовевшим взглядом Чекина плеснул с полфужера водки и – махом выпил.