Наверное, ей следует вернуться и попросить прощения, но… нет. Выбор сделан. Она решила убежать.
По правде сказать, размышляла Мел, отворачиваясь от странного пейзажа за окном — на смену глазам, сверкающим в огромной бездне, пришли гигантские деревья с мириадами ветвей, листья которых покрывали человеческие зубы, — она не стала бы винить Карелу, даже если та действительно про неё рассказала. Ведь это было правильно. Ло-гич-но. У неё была великая сила. Она могла изменить природу целого мира. Сделать его лучше, прекрасней, более совершенным… Ей просто нужно было найти человека с подходящим желанием.
Мел не хотела его искать.
Она боялась.
Боялась потерять зрение, слух, осязание; боялась, что её кожа, под которой и так не струилась кровь, превратится в дерево. Неведомая сила заставила Мел пойти на риск ради единственного человека, который приносил ей красивые фотографии, но ради целого мира пойти на такую жертву было… страшно.
Мел опустила голову и прикусила губы.
Пейзаж за окном снова переменился.
Теперь среди черноты проплывали перевёрнутые деревянные лодочки, на которых горели красные фонари.
Она была трусливым созданием. Трусливой… куклой.
Поезд стремился всё дальше и дальше; Мел была бы не против сбежать на границу вселенной, однако на это у неё не было денег. Те немногие средства, которые она скопила, пока работала в гильдии (73 монеты), позволили ей проехать всего несколько остановок.
Впрочем, Мир Сновидений был устроен таким образом, что расстояние внутри него и снаружи имело очень опосредованную корреляцию; Мел приехала в другую, намного более развитую чем Сепия колонию человеческой расы. Здесь были поля, луга, моря, реки и здания, которые возвышались на десятки метров — прямо как на фотографиях; здесь было отделение гильдии авантюристов, которое уже получило задание найти куклу с голубыми волосами.
Мел убежала.
На это потребовалось маленькое чудо, и всё-таки ей удалось вырваться прямо из лап своих преследователей. И снова поезд. Ночь. Таинственный пейзаж.
Мел покрасила волосы. Придумала новое имя. Всё это было бесполезно. Она стала прятаться в разных мирах; затем — в Мире сновидений. Она проводила больше времени в поезде, нежели в пределах конкретного мира. Вскоре последний превратился в её новый дом. Она была ловкой. Смышлёной. Она почти поверила, что всё будет в порядке, но потом…
Однажды, скрываясь от преследования среди улиц Великого города спящих, Мел попался потерявшийся ребёнок — маленькая девочка. Как она здесь очутилась? Сделала неверный поворот, затем другой, третий, четвертый и совершенно заплутала. Мел взяла её за руку и, улыбаясь, обещала привести к родителям.
Сделать это оказалось непросто; перед ними возникали всё новые и новые преграды. Казалось, улицы и коридоры множились прямо на глазах. Дни напролёт они сновали среди каменного лабиринта, в то время как за спиной у них сгущались тени. Спящие почуяли заплутавших и вышли на охоту. Всё это время девочка не опускала руку Мел и крепко держала её своей теплой, нежной и влажной от волнения ладошкой.
Вот мелькнула тень, и за очередным поворотом показался монстр с головой осьминога. Зверь набросился на них — Мел выхватила пистолет и прострелила ему голову.
Она умела за себя постоять.
Но за первым Спящим явился второй, третий, четвёртый… Их становилось всё больше и больше. В один момент они схватили Мел и девочку, их руки разошлись. Ребёнок вырывался и кричал. Мел закрыла глаза. С ней всё будет в порядке. Она только с виду напоминала человека, а на самом деле была деревянной куклой. Спящие не смогут поглотить её серое вещество. Попробуют, разозлятся, побьют её и бросят… Но девочка была человеком, настоящим. Она кричала, когда монстры придавила её к полу, и билась в истерике, когда острая спица стала постепенно вскрывать её череп… Мел сказала себе зажмуриться и не смотреть.
А затем раскрыла свои глаза необычайно широко…
Вскоре она и девочка уже стояли посреди оживлённой улицы. Вокруг них сновали люди и представители прочих народов. Спящие держались в стороне. Девочка растерянно смотрела по сторонам. Но вот Мел приблизилась и показала на пару из мужчины и женщины, которая печально стояла на краю тротуара
Девочка вскрикнула от радости.
Мел улыбнулась.
Когда секунду спустся кукла повела ребёнка к родителям, взяв её за руку, она не почувствовала ни
че
го…
Глава 65Минус
Конгломерат человечества.
Артерия.
Артерия, известная как Мир Цветов, представляла собой небольшую планету в два раза меньше столицы конгломерата, которую вдоль и поперёк усеивали лепестки.
Таинственным образом (таинственным для простых людей, ибо более сведущие знали, что причиной тому были местные законы) на Артерии можно было найти совершенно любой цветок из тех, которые произрастали во вселенной. Более того, если удавалось, путём скрещивания и генетических экспериментов, создать совершенно новое растение — можно было быть уверенным, что его росток уже появился на Артерии.
Единственное исключение представляла собой золотая роза. Почему? Никто не знал. Многие жители Мира Пустынь, кролики и драконы, заявляли, что это был их собственные цветок, награда за многочисленные тяготы, которые преодолели их народы; другие, более рассудительные, приписывали это особенной природе данного растения, которое не могло существовать без Ци; наконец абсолютные безумцы утверждали, что было это потому, что Роза Пустынь представляла собой вовсе не растение, но млекопитающее… Но эта точка зрения имела наименьшую популярность и была попросту смешной.
В любом случае Артерия представляла собой огромной интерес для ботаников и людей, которые любили цветы. Казалось бы, это было идеальное место, чтобы провести здесь свою старость… но не совсем. Ведь изобилие всевозможных растений мешало созданию полноценной инфраструктуры.
Конгломерат человечество предпочитал биологические технологии. И тем не менее перед началом строительства полноценной технологической базы они напротив старательно зачищали планету от местной флоры и фауны, поскольку последняя могла негативно повлиять на их собственные приспособления. Поэтому миры-заповедники вроде Артерии не могли похвастаться всеми современными удобствами; единственные технологии, которые разрешалось здесь использовать, были механические, причём самые примитивные, на которые не распространялось влияние Механического бога.
Поэтому этот мир пользовался популярностью исключительно среди туристов. Местное население, на контрасте, хотя и не было бедным, проживало в обыкновенных деревушках, которые редко могли похвастаться водопроводом, не говоря про электричество.
Большую часть местного ландшафта представляли собой всевозможные цветочные долины, но был и лес. Очень необычный потому, что на деревьях его росли не листья, но цветы. Впрочем, расцветали они только единожды в году — это был особенный день, праздник, накануне которого сюда прибывали тысячи туристов. Ещё до рассвета они, а также местные жители, которые тоже не хотели пропустить такое представление, собирались на опушке и смотрели на деревья; время шло, поднималось солнце, сжимались тени, и наконец тёмные и запутанные древесные ветви начинали сочиться краской. Вид это был такой прекрасный, что зрители не могли отвести от него взгляда; они смотрели пристально, не отрываясь, словно души их были объяты красотой.
И всё же даже в этот ранний, самый прекрасный час для наблюдения одна фигура не смотрела на цветы.
Эта была девушка (?) в просторной тоге с короткими, до подбородка, голубыми волосами. Она шла по тропинке прямо возле рощи; красота сверкала всего в нескольких метрах от неё. Ей нужно было всего лишь повернуться и посмотреть на неё. Девушка этого не делала. Она смотрела перед собой, то и дело постукивая землю деревянной тросточкой.
Любой удивился бы подобной картине… но затем, присмотревшись, обнаружил, что глаза девушки были неподвижными, и всё стало бы на свои места.
Она была слепая.
И тросточкой она не столько щупала то, что было перед ней, сколько ударяла по земле — вызывала шум.
В один момент девушка остановилась и опустила голову. Глаза её при этом были открыты, но это не имело значения. Они казались стеклянными. Затем, медленно, она повернула и побрела назад.
Через десять минут перед ней показалась небольшая хижина. Она зашла в неё и прикрыла за собой дверь.
После этого Мел отложила трость и присела на кресло.
Последнее было мягким и удобным. По крайней мере судя по своему звуку. Пощупать его Мел была не в состоянии. Она могла различать форму и очертания вещей, но давно потеряла способность понимать их текстуру; в свою очередь зрение она утратила пару лет назад. Тогда она спасла целую планету от страшной войны… Равноценный обмен, не правда ли?
С тех пор у неё появилась привычка слушать радио — книги, новости, речи… Слова напоминали маленькие ключики, которые открывали шкатулки её воспоминаний, которые стремительно пустели…
Это была её жизнь.
Она ничего не ела.
Она выходила на прогулку не для того, чтобы посмотреть на прекрасную природу и ощутить дуновение ветра на своей деревянной коже, — она не могла, — но чтобы услышать, как шуршит трава у неё под ногами. Слух был единственным, что у неё теперь осталось.
Иной раз Мел, покачиваясь на стуле, думала о том, чтобы перестать думать; превратиться в настоящую куклу. Почему бы и нет? Что её у неё осталось? Душа — зеркало окружающего мира. Но её зеркало было игрушечным. И сама она была простой игрушкой.
Мел сидела на кресле.
Улыбалась.
Вспоминала.
Она собиралась включить радио, когда в дверь тихо постучали.
— Кто там? — спросила Мел.
Тишина.
Она была терпеливой.
Наконец раздался голос:
— Я пришла… пришла к той, которая умеет исполнять желания.
Мел наклонила голову, улыбнулась и сказала: