Но он не сделает. Потому что смотрит на эту дамочку так же соблазнительно, как и она на него. На меня внимания не обращает, хоть и стоит боком.
Так хочется сказать ему, что я здесь. Что пришла. Почти не опоздала. А он в упор меня не замечает. Вот же я! Олег, посмотри на меня! Поверни голову чуть левее. Пожалуйста…
— О, привет, Ева, — рядом со мной появляется тот самый Эдгар. Улыбается во всю свою керамическую продукцию, как и все вокруг. Аж тошно становится.
— Ага.
— Ты чего такая хмурая?
Блин, и чего он появился? Что ему надо от меня? В другом конце зала Олег стоит, его спасать надо от назойливой бабы, а этот клоун ко мне пристает. Хоть бы помог другу, раз у меня такого влияния нет.
— Да так, ничего.
Эдгар поворачивает голову туда же, куда и я. Следит за моим взглядом. То, как я пялюсь на своего несостоявшегося опекуна и…
— Да ладно! Яна тоже здесь? — удивляется мужчина.
— Какая Яна?
— Его бывшая. Расстались почти год назад. Вот это судьба.
Так это она… Та самая баба, о которой рассказывал Олег. Это она его кинула с болезнью! Из-за нее он страдал долгие месяцы. Из-за этой нахохленной брюнетки!
Но почему он смотрит на нее с вожделением? Почему не отрывается от нее? Почему не обращает внимания на меня? На других?
Олег, почему?
Внутри, что-то обрывается. Падает и глухо ударяется о землю. Наверное, это мое сердце, душа, может, просто камень какой-то. Дышать становится гораздо труднее. Кислород не хочет поступать в легкие, не хочет снабжать меня жизненно необходимыми полезными веществами.
— Смотри, глазами не испепели, — ухмыляется Эдгар.
— Надо будет и на кусочки разорву.
— Ух, какая ты злая, — замечает он. Разве? Что-то я не заметила в своем голосе злость. — Ты преданная. Олегу стоит гордиться своей подопечной.
Подопечной… Это слово бьет в грудь и напоминает о нашем положении. О том, кем мы друг другу приходимся и кем никогда не станем.
— Ты прав, стоит.
Не знаю, в какой момент от меня отстает этот престарелый дяденька, когда на меня не косятся посторонние взгляды. Не замечаю этого. Ничего не замечаю. Смотрю в одну точку. В его глаза. То смеющиеся, то серьезные, то заинтересованные.
Он красивый в костюме. Притягательный. Статный. Татуировки скрыты, но на кисте видны переплетения вен и иероглифы. Люблю его руки. Просто люблю смотреть на них, на рисунок вен, пока Олег не замечает. И даже на эти проклятые часы, которые снять хочется и выбросить, чтобы не скрывали его запястья.
И тату его люблю, хотя многие просят его скрыть их на официальных мероприятиях. А он плевал на эти требования. Еще в машине, когда подвозил в универ, жаловался на этих «снобов». А я всего лишь кивала, глядя на его напряженные руки. Моя слабость.
Черт!
Он уходит. Вслед за этой дамочкой. Держит за руку и идет за ней. Куда-то вглубь толпы. Блин! Какого хрена я все это время стояла здесь и смотрела? Он же сейчас уйдет и не узнает, что я здесь!
— Олег! — кричу через весь зал.
На меня оборачиваются посетители, но я не обращаю на них внимания. А он уходит. Все дальше и дальше. Скрывается в следующем зале, не замечая меня.
— Олег!
Иду следом за парочкой, расталкивая толпу, стараюсь не упустить из виду его пиджак. Прохожу через этот бесконечный лабиринт и захожу в ту дверь, где они скрылись. Думала, что это подсобное помещение, надумав в голове невесть что, но все оказалось гораздо хуже. Это выход на улицу. Видимо, не парадный, раз здесь стоят работники и курят. Фу! Воняет-то как! Дым вызывает слезы, а из-за них на мгновение теряю бдительность.
И его…
Олега на горизонте не видно.
Холодно. Пальто осталось в гардеробной, а мой организм не привык к минусу на улице. И к снегу. Платье тонкое, совсем не греет. Никто и ничто теперь не греет.
— Эй, дите
Да что ж он все время появляется у меня на пути? Слушай, Эдгар, тебе делать нечего? Ладно, не буду на него кричать. Не в силах. Надо зайти и снова позвонить Олегу. Может, возьмет трубку. Может, вернется. Он же ненадолго отошел. И недалеко. Так ведь? Он не может бросить гостей. Выставку. Меня…
— Олег попросил за тобой присмотреть, — добавляет мужчина.
— Не называй меня дитем, — говорю без претензий, на странность спокойным тоном.
— Да ладно тебе, не кипятись. Я ж любя.
Ага, конечно. Знаю я, что ты можешь любя делать, если вспомнить рассказы Олега, но вслух это не произношу.
— Давай зайдем, простудишься. Показать тебе все залы? А фонтан?
— Можешь отвезти меня домой? — прошу его, когда мы оказываемся в тепле. Только внутренности обогреватель все равно не согреет.
Эдгар окутывает своим изучающим взглядом. Снизу вверх и обратно. Слушай, дяденька, я не люблю, когда меня сканируют незнакомцы.
— Хорошо. Поехали.
Все это происходит не со мной, словно я наблюдаю за собой со стороны. Как сажусь в машину, как доезжаем до дома, как Эдгар доводит меня до двери. Под мужским взором выключаю сигнализацию и захожу в квартиру. А я даже его не замечаю. Ничего не замечаю. Не ощущаю. Даже холода на улице и открытых нараспашку окон в квартире. Надо закрыть. Холодно. А Олег не любит холод. Я тоже не любила когда-то.
— Ева, — окликивает меня мужчина.
— Что?
— Мне нужно ехать. Сама справишься?
Сильно в этом сомневаюсь, но вслух произношу:
— Я взрослая девочка, не подохну.
— Не жди его сегодня, — говорит уже не веселым голосом, не насмешливым, как в галерее. Каким-то чересчур серьезным. Как Олег, когда хотел отчитать или показать, что так лучше не делать.
Все внутри вспыхивает, как спичка. Моментально. По щелчку пальца. Этот подонок словно в душу залез, вынул оттуда все, распотрошил, влил бензин и поджег. Тут же чувствую жар, прилившийся к щекам, в груди все разрывается на куски. От его наглости. И от злости.
От того, что вслух он произнес то, что я не хотела признать…
— Я сама решу, ждать или нет!
— Как знаешь. Сама понимаешь, чем занимаются Взрослые мужчины, — с нажимом на последнее словосочетание произносит Эдгар.
— Понимаю.
— Но ты можешь это исправить, — говорит он более серьезно.
— Эм…
— Ну. Не стоит. Ты же взрослая девочка, все прекрасно понимаешь. Все в твоих руках, Ева.
И уходит. Я так и не поняла смысл последней фразы, да и, если честно, не искала его. Не ищу. И не буду искать. В голове вертится совсем другое. Олег. Обнаженный. Весь напряженный, с маленькими капельками пота, стекающими по спине. Нависает над той женщиной. Целует ее. А она кричит в его объятьях сквозь этот поцелуй.
Блядь!
Грудь сдавливает. Пью таблетки, которые вряд ли помогут. Физически с сердцем все нормально. Наверное.
Время идет. Проходит час. Два. А я лежу в гостиной на диване, пялюсь в телефон. Смотрю фотографии Олега. Наши общие или только его. То веселый, то серьезный, то недовольный, что я снимаю его без разрешения. Они не вызывают улыбку, скорее больнее бьют в грудь. Мне бы спать лечь, только совсем не хочется.
«Эй, отличница, в понедельник попьем кофе?» — гласит сообщение от Валеры. А мне так хочется его послать куда подальше. Куда угодно, лил бы не мелькал сейчас, когда мне так плохо. И не поделишься же с ним, что я с ума схожу по своему опекуну. По своему Олегу, который вовсе не мой.
Чужой.
Какого это, знать, что любимый сейчас с другой? Что ты совсем ему не нужна? Что ты лишняя. Чужая. Обуза.
Как представлю, что он там, с этой Яной, как целует ее, обнимает своей ладонью, как касается ее кожи… Так, как никогда не коснется меня. Никогда в жизни… Блядь! Почему? Почему он не видит меня? Почему не замечает, как я от него тащусь? Почему я в него втрескалась, как малолетка какая-то?
И почему жизнь так несправедлива ко мне? С самого сука рождения?
Закрываю глаза, чувствуя, как по щеке стекает первая слеза…
Глава 21
«Любовь — восхитительный цветок, но требуется отвага, чтобы подойти к краю пропасти и сорвать его» (с) Стендаль
— Мы еще встретимся? — кокетливо спрашивает Яна, не пытаясь прикрыть обнаженную грудь одеялом. Выставляет напоказ. Как раньше. Мнет ее ладонями, сжимает между пальцами заостренные вершинки. И глазами своими стреляет в мой пах. Прикрытый, кстати. Словно до этого ей было мало.
Мне же хватило сполна. И за семь лет, и за эту ночь. Она оказалась жаркой, страстной, как когда-то раньше. Только сейчас, спустя время, этого недостаточно для того, бы окончательно потерять голову. Что-то было не так, не то. Не в том месте, не в то время.
Не с той женщиной…
Лишний раз убеждаюсь, что прошлое не вернуть. Не повернуть время вспять, не заставить его играть по твоим правилам. Не возобновить длительные отношения.
Я больше не преследую эту цель…
Не спешу отвечать на ее вопрос, не хочу произносить много лишних слов, оправдываться. Она ведь кричать будет, что воспользовался ею, трахнул и свалил в закат, хотя на деле мы друг друга сами использовали. Осознанно.
А я, как дурак, думал, что влечение к девчонке испарится. Забудется. Однако она всплыла в голове как только мы уехали из галереи. Как только я отправил сообщение Эдгару с просьбой присмотреть за Евой.
Затея с сексом казалась дерьмовой, но я все равно пошел на этот отчаянный поступок. Бесполезно. Когда целовал Яну представлял на ее месте губы Евы, когда прижал ее к стене, передо мной стояло хрупкое девичье тело моей девочки, а когда мы достигли пика и лежали на кровати, приводя дыхание в порядок, то почувствовал, как сдавило грудь огромным кулаком.
Увидела ли нас Ева? Что подумала? Вдруг что-то с сердцем случилось? Она ведь никогда не видела меня с женщиной, за исключением Анжелы в мастерской. А если она ждет меня? Да нет, глупости. Позвонила бы, однако телефон все это время молчал.
— Думаю, нет, — отвечаю спустя долгие минуты молчания.
— То есть как нет? — Яна, удивленно приподняв брови, буравит меня ведьминским взглядом. Только сейчас прикрывает простыней грудь, пока я одеваюсь. Стеснительно. Как будто я ничего там не видел.