— Не знаю. А что ты обычно даришь на новый год?
— Честно? Ничего. Мы его не праздновали в интернате, — говорит она, опустив глаза. — Сидели возле телевизора и ели один оливье на всех. После боя курантов пили чай и уходили спать. Как-то так.
— И вас никогда не водили на салют? Не устраивали елки?
— Неа. Все были сами по себе.
И вот сейчас я должен сказать, что она будет жить отдельно. Что мы будем очень редко видеться или вообще никогда. Как ей объяснить? Поймет ли? Встанет на мое место?
Знаете, вспоминая прожитые годы, я осознал одну вещь. Я никогда и никого не любил так сильно, как ее. Никогда не желал получить чей-то отклик, взгляд, улыбку. А в ней нуждался. В моей девочке, которая сверкала медовыми глазами при каждом удобном случае и супилась, если ее что-то не устраивало.
И она в любой роли была хороша. Красива. Неудержима.
В школе я легко получал расположение девушек, через пару месяцев мог уложить их в постель, если не через пару недель. Они легко поддавались моему обаянию, таяли на глазах, а после секса превращались в потребительских девиц. А Ева… Моя Ева.
Ты свела меня с ума… И сейчас сводишь, заставляя произнести вслух совершенно другое:
— На следующей неделе будет еще пара выставок, и я свободен. Не хочешь поехать в Европу на новогодние праздники?
Глаза малышки моментально распахиваются. Смотрят на меня впритык. Не отрываясь. А губы шокировано образуют букву «О».
— Ты серьезно? — спрашивает она задорно. — На самолете полетим? Во Францию? В Италию? И в Диснейленд пойдем, да?
— Думаю, да…
— Божечки, конечно хочу! — Ева тут же подбегает ко мне и обнимает со спины. Крепко-крепко, на пределе своих сил. — Олежа, ты просто чудо! Я с детства мечтала покататься на американских горках! Я паковать шмотье! — радостно вскрикивает и улетает в комнату.
Вот и поговорили. А я что? Ничего. Мне просто хотелось устроить ей настоящий праздник. Напоследок увидеть радость в ее глазах, улыбку, сверкающую на полных губах. В последний раз ощутить ее рядом.
И расстаться…
Глава 22. Первый раз
— Божечки! Как же тут красиво! — практически кричит Ева, заставляя окружающих обернуться на нее с недобрым взглядом. И чего уставились? Ребенок впервые в жизни пришел в парк аттракционов с безлимитным посещением всех мест! Хорошо, что вы не видели, как она восхищалась размером самолета, как держала меня за руку весь полет во Францию и как любовалась раскинувшимся пейзажем. Городом.
Лучше бы мы поехали в Финляндию, в Норвегию или в Швецию, где новогоднее настроение чувствуется в каждом уголочке, но у Евы так загорелись глаза при слове «Диснейленд», что решение пришло моментально. Нас ждет большая экскурсия по городу, посещение значимых мест, я бы первым делом отвел Еву в Лувр, как художник, но…
После парка аттракционов.
— Смотри, там Микки-Маус! Ой! Как их много! — она бежит к ларьку с сувенирами. Видимо, любовь к этой ушастой крысе у нее с рождения. Ой, то есть к мыши. Да, точно!
— Офигеть! Какая классная штука! — она протягивает мне ободок с этими чертовыми ушками. — Вот это да! Пойду оплачу. Тебе взять?
— Откуда у тебя деньги? — удивленно смотрю на мою загоревшуюся от предвкушения малышку.
— Льготы для сирот, дорогой опекун! Пока ты чемодан получал, я валюту обменяла.
Ишь какая шустрая. А я-то думал, чего она так загадочно улыбалась в аэропорту. Да и здесь она улыбается при виде диснеевских просторов. Лет пятнадцать назад я бы тоже восторгался, но уже поздно. Староват, можно сказать. В свое время побывал тут раза два, так что меня не проймешь красивыми декорациями с участием знаменитых персонажей, не удивишь игрушками, сувенирами.
Ева покупает нам ободки с ушами крысы Мауса. У нее с бантиком, а мне купила без. Спасибо, что учла.
— Шапку только не сни…
— Ну как я тебе? — она снимает шапку и надевает эти уши, зачесав волосы назад.
— Уши не замерзнут?
— Неа! — довольно мотает головой. Уши остаются на месте. — Пошли туда! — она показывает рукой на какую-то космическую станцию. И тянет, не дождавшись моего согласия. По-моему, этот космонавт на входе из «Истории игрушек».
Лучше бы я не соглашался, честное слово. Когда-то давно мы гуляли здесь с Яной, и она не горела желанием кататься на таких аттракционах. Боялась, что застрянем на пике петли. Я лишь смеялся ее разыгравшемуся воображению, а сейчас сам боюсь, что мы где-нибудь застрянем!
— Что, страшно? — Ева шутливо бьет маленьким кулачком мне в плечо, когда работники проверяют, крепко ли мы пристегнуты ремнями безопасности.
— Не надейся.
И начался… Пиздец начался!
Вокруг летают гребаные кометы, звезды, даже Млечный Путь где-то виднеется. Космическая музыка добавляет атмосферности. Создается впечатление, что мы реально в космос вылетаем, только без скафандра. Люди вокруг орут во всю глотку, Ева тоже не отстает. Хватает меня за руку и держит на протяжении трех минут. Долгих минут. Все же староват я для таких приключений.
— А! Это самая охренительная горка! Давай еще! — радостно кричит Ева, глядя на меня блестящими глазами. Уже не медовыми, а золотистыми. С переливами маленьких мерцающих искринок.
— Может, передохнем?
— Да ладно тебе, пойдем!
Она снова тянет меня на новую горку. На этот раз открытую. Разницы никакой, только ветер холодный в лицо дует вместо теплого. На третьей горке чувствую, как в крови распространяется адреналин, как он бьет в голову, смешивается с кровью. Радуюсь точно так же, как и моя малышка. Так же ярко, наверное, улыбаюсь, но не ярче, чем она.
— Это самое лучшее, что со мной случалось! — выкрикивает Ева, когда мы выходим на заснеженную тропинку.
— И со мной, — шепчу я, надеясь, что меня никто не услышит, и она в том числе. Но она услышала. Затормозила посередине дороги. Поворачивается ко мне. И смотрит. Долго-долго.
Над нами сверкает светлое небо, вокруг шастают люди, редкие снежинки летят на наши головы, на наши уши. Мы выглядим как два идиота. Кто-то на нас ругается, что мы мешаем движению. Но в какой-то момент нам становится все равно, что происходит вокруг…
Не понимаю, когда мы подошли так близко друг к другу, когда она аккуратно хватается за мои плечи, притягивает свое нежное девичье личико к моему и целует.
Ева касается губами всего на пару секунд. На пару мгновений, не углубляя поцелуй, но внутри меня словно что-то изменилось. В один миг. Что-то масштабное.
Она изменилась.
— Олежа… — шепчет Ева, опуская свое теплое дыхание на мои прохладные губы.
Смотрит сверкающими глазами. Яркими. Распахнутыми широко. Никогда не видел такого отблеска в них, никогда не замечал странный оттенок, близкий к желтому. Красивый. Не знаю, что на меня нашло. Может, ее глаза, может, забавные ушки с бантиком у нее на голове или же приоткрытые покрасневшие от мимолетного поцелуя губы. Вызывающие. Гипнотизирующие меня.
Который позволяет развязать оковы…
Притягиваю ее лицо к себе, фиксирую затылок и впиваюсь в сладкие губы. Глубже, открывая языком ее уста. Проталкиваюсь в теплый ротик. В манящий. Который снился мне ночами. Хочу вновь почувствовать вкус спелой вишни, мягкость, гладкость ее кожи.
И такой же пылкий ответ с ее стороны…
Блядь! У меня же сейчас джинсы лопнут!
Мы не обращаем внимания на окрики на французском, на прохожих, которые смотрят на нас, как на идиотов. Срать я на них хотел. Пусть они хоть все сдохнут! Сейчас я целую свою девочку, а она отвечает мне взаимностью, так что пошли вы все на хуй с вашими возмущениями!
Внезапно Ева разрывает наш поцелуй и устремляет на меня свои большие медовые глаза. Но уже по-другому смотрит. Не так, как раньше. Более выразительно. Нежно. И дышит. Быстро, глубоко. Первое, что приходит в голову, — приступ, но вместо сморщенного носика на ее лице расплывается робкая улыбка.
— Выпьем? Я угощаю! — спрашивает внезапно и, не дождавшись ответа от меня, уходит к ларьку за напитками. А у меня создается дебильное ощущение, что момент разрушен. Сломан.
Потому что ко мне возвращается совершенно другая Ева.
Глава 23. Точки над «i
Оставшийся день проходит странно. Мы еще немного погуляли в Диснейленде, покатались на горках, сделали кучу фотографий, но уже без энтузиазма. Без радости. С моей стороны, по крайней мере. Ведь я не слепой, видел наигранную улыбку моей девочки. Блеск в глазах внезапно пропал, они перестали светиться чистейшим золотом.
Для меня перестали…
Больше не целовались, не обнимались и не обсуждали случившееся, Ева просто сделала вид, что ничего не произошло, а я подыграл ей. Не так я представлял изменения наших отношений. Не так.
Вернулись в номер ближе к девяти вечера. Уставшие, не чувствуя ног. Ева тут же пошла в душ, а я закрылся в своей комнате и ждал очереди. Хорошо, что заказал люкс, а не два стандартных номера, мог хотя бы проследить за этой малявкой. Хотя лучше бы заказал. Меньше соблазна зайти к ней и воплотить фантазии в реальность.
Интересно, о чем она сейчас думает? Что чувствует после поцелуя? Почему она потянулась первая? А главное, почему сделала вид, что ничего не произошло? Почему замолчала во время прогулки?
Вариантов много, и один из них — страх. Я напугал ее своим напором, напугал откровенностью и открытостью. Ведь воспоминания прошлого не сотрешь, они рано или поздно дадут о себе знать. Как бы я ни старался, ее изнасилование будет стоять между нами.
Лучше бы не лез, лучше бы она не лезла. Ведь после этого разойтись будет гораздо сложнее. Больнее. Но без этого никак. Мы не уживемся. Ничего не выйдет. Ей будет страшно, а мне стыдно за свою несдержанность.
Нужно поговорить. Расставить все по своим местам. Это не может продолжаться. Все зашло еще дальше. Еще немного, и мы вместе утонем в пропасти. По отдельности.
Нам надо разъехаться. Так будет лучше и мне, и ей.
Не откладываю этот вопрос, иду сразу к ней. Стучу в ванную, а то долго она там сидит, хотя обещала освободить через пять минут. Прошел час.