Почему ты не сказала о ребенке? — рычу с ходу.
— Эдгар передал, что ты не хотел слушать.
Да, припоминаю этот разговор. Блядь! Он тоже хорош. Трудно было перебить сказать, что от меня Яна залетела по полной программе?
— Могла бы сама позвонить, прийти на выставку, в конце концов.
— Ты заблокировал все мои номера, даже в соц. сетях. Как я должна была сказать?
— Что залетела! Залетела, понимаешь?
Е лицо, которое когда-то казалось меня идеальным, моментально краснеет, тело напрягается, даже руки в кулак сжимает. Что, бить меня будешь? Ну давай, мне терять нечего! У меня там Ева сидит наедине с ребенком после депрессии, а ты пришла с орущим кульком на руках!
— Если для тебя это залет, можешь вообще с нами не связываться! — Яна разворачивается к выходу, но я тут же перехватываю ее и тяну на себя.
— Зачем тогда пришла?
— Совесть замучила. Сначала думала, что сама справлюсь, но подумала, что тебе интересно будет узнать о сыне. Прости, что побеспокоила! Мы больше никогда не появимся в твоей жизни! Я уйду, и Марк больше не узнает о своем отце!
— Подожди, — снова тяну ее за локоть, когда она пытается вновь уйти.
Стоим близко-близко. Будь мы сейчас в отношениях, я бы довольно притянул ее за охренительную задницу и поцеловал бы. Жестко и страстно, как мы когда-то любил. Но сейчас внутри ничего не екает. Нет никаких чувств, никакого желания даже обнять ее. Стоим на таком коротком расстоянии по нужде, нежели по собственному желанию.
Хотя одна мысль все же затрагивает нутро. Вдруг он действительно мой сын?
— Нужно сделать тест днк, — разрываю неловкую ситуацию
— Зачем?
— Хочу удостовериться, что он мой. Где гарантия, что ты не нагуляла его с тем же Глебом?
— Ты дурак? — снова начинаются крики. — У меня ничего с ним не было, и отношений после тебя тоже! Мне до сих пор трудно пережить наше расставание. Знаешь, сколько я лежала в больнице, когда узнала, что ты слышать ничего не хочешь обо мне и ребенке? Знаешь? Дохуя! До сих пор нервничаю, понимаешь? А завтра молока из-за этого не будет! Из-за тебя не будет!
И когда она стала такой истеричкой?
— Перестань, — жестко чеканю я. — Сначала сдадим тест, потом определимся, что делать. Проблем с деньгами нет?
— Нет.
— Тогда поехали.
Яна не задает тупых вопросов и следует за мной. Захожу в гостиную и застаю странную картину. Ева сидит на диване в одном углу, а в другом углу ребенок. Она не смотрит на него, да и на меня тоже. Устремила взгляд перед собой, словно зависла. Вот что творят неожиданно появившиеся дети после того, как моя девочка пережила выкидыш.
— Тебя же попросили с ним посидеть, а не пихать в угол! — кирчит Яна, взяв ребенка на руки.
— Угомонись, — вмешиваюсь я. Не хватало еще, чтобы она голос на мою девочку поднимала. — Бери Марка и спускайся вниз.
Она смотрит на нас еще некоторое время, а потом следует моим указаниям. Молодец. Хоть тут не спорит. Только что делать с моей девочкой?
— Ева, слышишь меня? — тихо спрашиваю малышку, наклонившись над ней. Глажу щеку, путаюсь ладонью в длинных волосах, как она любит. Возвращаюсь обратно к лицу и поднимаю голову за подбородок. — Мы сейчас вернемся.
— Вы куда?
— Тест сдадим. Не переживай, я быстро, — оставляю на макушке легкий поцелуй, недолго обнимаю и иду в гардеробную.
— От тебя воняет ее духами… — шепчет малышка, но я различаю каждое ее слово.
И боль, которую эти слова приносят…
Глава 36. Призрачное счастье
«Я не знаю за что уже биться,
Но буду биться, пока оно бьётся» (с) Егор Крид — Слухи
У вас когда-нибудь возникало ощущение, что душу распирает изнутри от двух абсолютно противоположных чувств? Когда испытываете их одновременно и не понимаете, что происходит? Радость и грусть. Счастье и боль. Сближаетесь с одним человеком, а другого теряете? Сохранить отношения нужно с обоими, но сделать это ужасно трудно.
— Ав-ва, — кряхтит Марк, размахивая маленькими ручками в разные стороны. Проснулся. Через пять минут будет кричать и просить внимания, через двадцать минут — бутылочку, а через час пойдем менять подгузники. Как по расписанию.
— Ну что, проснулся, — улыбаюсь, нависая над маленькой кроваткой. Пригодилась все-таки.
Сын оказался моим — тест показал положительный результат. Девяносто девять и девять десятых процента. Только после этого впервые взял Марка на руки. Прям там, в клинике, где заказали срочный анализ ДНК. Взглянул на его сонную мордашку и впервые осознал, что у меня появился ребенок. Появился маленький комочек, который нужно оберегать от вредителей. От зла и плохой погоды. От гадких людей, пытающихся сглазить.
Мы проводили время вместе очень часто. И в дождь, и в град и даже когда выпал первый снег. Впервые кормил с бутылочки, учился менять подгузники и улыбался каждый раз, когда видел его довольное младенческое лицо и беззубую улыбку.
Я не сразу заметил общие черты между нами. Однажды привел в галерею на свою очередную выставку, наблюдал, как он с удивлением разглядывал картины, на окружающих. И на Еву…
— Доброе утро, — сонно лепечет моя малышка, когда мы с Марком заходим на кухню. Потягивается и довольно улыбается, глядя на меня.
Но стоит ей опустить взгляд на Марка, во взгляде появляется какая-то тоска.
— Доброе, — подхожу к ней и оставляю поцелуй на макушке. Малыш тоже ждал внимания, внимательно глядя на Еву мутно-зелеными глазами, но так и не дождался.
— Так одиноко было без тебя в кровати.
И мне малышка. Но прости, нужно было Марка уложить, а потом рано встать по первому зову. Да еще и работать при этом надо. Не думал, что отцом быть так сложно, но отказаться от этой роли не могу, даже если бы желание превысило возможности.
— А я сегодня освободила день от зубрежки. Давай вечером сходим куда-нибудь? Проведем время вместе, — предлагает она.
Медовые глаза загораются в миг и в этот же момент угасают, снова опустив их на ребенка.
За эти пару месяцев, как я стал отцом, нам пришлось нелегко. Три раза в неделю приходилось встречаться с Яной, сидеть с Марком и постоянно проводить время с ним. Один на один.
Потому что Ева в эти моменты отсутствовала…
Уходила в комнату, или в гостиную, пока я находился в детской вместе с ребенком. Снова вышла в университет прямо перед сессией, учила лекции, конспекты, рисовала чертежи. Занималась чем угодно, только не сидела с Марком. Казалась замкнутой и отчужденной. Той, какой я нашел ее в интернате, когда каждый раз заходил в комнату.
Не скажу, что она ненавидела сына, скорее была равнодушна. И я не приставал к ней с этим вопросом. Никогда. И не стану, зная, какую боль Ева пережила при выкидыше.
— Яна попросила посидеть с Марком до вечера. Прости, сегодня вряд ли.
— Ничего, — улыбается она. — Мы еще найдем время. Новый год впереди, в конце концов, — и уходит, грустно опустив голову.
Приближался новый год. Мы с моей малышкой успели нарядить елку, развесить гирлянды по дому. Правда, подарки еще не купили, но ничего, закажу через интернет-магазин. Марку куплю смешной костюмчик Санты — уже присмотрел, а Еве чертежный стол. Из возраста плюшевых медведей она вышла, пришло время чего-то серьезного.
Так мы и провели весь день. В таком возрасте с ним не поиграешь — маленький еще, всего три месяца, затем покушали, поменяли подгузники и долго-долго спали, пока Ева учила конспекты к экзамену. В это время позволил себе набросать абстракцию на заказ. Взял с собой радионяню и пошел творить. Не заметил, как приблизился вечер, и как ребенок проснулся.
— Ну что, давай менять наши подгузники.
— Аба, — отвечает малыш, когда кладу его на пеленальный столик.
— Все в порядке? — в дверях появляется малышка, но в комнату не заходит. Смотрит только на меня.
— Да. Марк проснулся. Ужинать будешь?
— Буду. Я накрою, — кидает Ева и идет в сторону кухни.
— Ава, — кряхтит Марк и показывает ручкой на уходящую Еву. Я уже усеваю нацепить на малыша памперс и одеть в приличные штанишки. — Ав-в-ва, — раздается уже громче.
— Что такое? Куда ты хочешь? — поднимаю его на руки.
— Ава! — и тянется в сторону моей девочки.
Ева уходит все дальше и дальше, начинает на кухне возиться, а мы с Марком следуем за ней. Сначала наблюдаем со стороны, как она разогревает вчерашнее жаркое, а затем проходим на кухню и встаем перед ней.
— Ава, — он снова тыкает на Еву, смотрит на нее своими умными глазками и улыбается.
И тут я застаю нереальную картину.
Ева улыбается в ответ. Ничего не говорит, только смотрит в любопытные глаза ребенка.
— Ава, — Марк протягивает ручки к Еве.
— Мы сейчас… — хотел сказать уйдем, но в ответ слышу:
— Я возьму его…
Я возьму его, — слабо, но уверенно говорит она и берет на руки ребенка. Улыбается. Впервые за долгие дни. Искренне и широко. — Привет, малыш, — восклицает Ева.
— Ава!
— Ава? — переспрашивает моя девочка. — Расскажешь, что это — «ава»?
— А-хи-хи!
Марк улыбается моей малышке беззубым ротиком, и моя девочка повторяет эти действия, глядя на крохотного пупса. Стоит. Не двигается, смотрит на ребенка во все глаза. Не сразу замечаю, как взгляд Евы начинает краснеть, а щеки становятся мокрыми от крупных слез.
Впервые вижу их вместе. Впервые наблюдаю за моей малышкой, которая так тепло смотрит на ребенка, и за своим сыном, который радуется знакомству с новой тетей. Он у нас общительный, но не всегда другие шли навстречу. Вот и Ева не шла. До этого дня.
Наверное, в эту секунду чувствую в груди абсолютное счастье…
Однако внезапно раздавшийся звонок портит прекрасный момент. Яна наверняка пришла. Как же не вовремя.
— Забери, — жестко требует Ева. Она уже не улыбается сквозь слезы, не смотрит на Марка так, как пару секунд назад. Только на меня. И мягкости в ее янтарных глазах больше нет.
— Все в порядке? — спрашиваю у нее, забрав Марка к себе.