Поставив портфель под стол, Рок кивнул соседям – Генри Мозеру и Гэри Сливицу. Те были очень заняты: за выходные стоимость цинка упала на двадцать фунтов, и теперь, чтобы компенсировать клиентам потери, нужно было покупать быстро прирастающее в цене серебро. Игнорируя мигающие лампочки на собственном коммутаторе, Рок сразу отправился на верхний этаж, в отдел потребительских товаров.
Судя по тому, что сотрудники сидели развалившись на стульях и вяло переговаривались, аврала у них пока не намечалось. Рок опустился на пустой стул рядом со своим знакомым, младшим сыном графа Джеймсом Райсом.
– Доброе утро, Джимбо, – сказал Алекс.
– Здорово, Рокки, – откликнулся Райс. – Как же тебя занесло на наш этаж? Опять металлы взлетели?
Он посмеялся над собственным каламбуром.
– Джимбо, возьмешь нового клиента?
– А вот это предложение мне по душе, Рокки! Если хочешь знать мое мнение, клиентам лучше всего сразу обращаться к нам. Кому нужны все эти металлы? Продукты хотя бы съесть можно.
Несмотря на легкомысленно-шутливую манеру общения, Райс был самым успешным брокером в отделе потре бительских товаров «Глобалэкс». Он являлся единственным сотрудником компании, который по размеру комиссионных вполне мог тягаться с Роком. Видимо, по этой причине он был также единственным человеком в «Глобалэкс», который общался с Алексом приветливо.
– Что думаешь насчет кофе, Джимбо?
Райс поглядел на него:
– Предлагаешь выпить чашечку?
Рок улыбнулся:
– Нет, я про рынок кофе.
Райс пожал плечами:
– Сейчас советовал бы покупать сахар. Цена сто шестьдесят фунтов, а к концу недели поднимется до ста восьмидесяти.
Рок покачал головой:
– А я вот слышал, что намечается дефицит кофе. Слышал про такую болезнь – кофейная ржавчина?
Райс сразу напрягся.
– И откуда же у тебя такие сведения?
– От знающего человека.
– Познакомишь? Этот твой знающий человек дело говорит. В Южной Америке с кофе прямо беда. В ближайшие несколько недель кофейная ржавчина сильно скажется на урожае. Но пока эпидемию старательно замалчивают. Вот только проблема в том, что цены на кофе уже очень высоки, причем не снижались на протяжении последних двух лет. Такая дороговизна сильно бьет по карманам потребителей. В результате спрос упал и продолжает падать. Полагаю, в ближайшее время цена значительно снизится. Эпидемия, конечно, сдержит падение, но ненамного.
– По-моему, ты несешь полную чушь, причем делаешь это нарочно.
Райс улыбнулся, но промолчал.
– Вижу, что угадал, – продолжил Рок. – Собираешься сообщить новость только избранным клиентам, а дядю Рокки в курс дела вводить не хочешь, а то как бы все не узнали, где сейчас можно поживиться.
– Назовешь свой источник – расскажу больше.
– Ну ты шантажист! – Рок встал. – Ладно, потом поговорим.
Он направился к выходу.
– Эй, Рокки! – окликнул Райс. – Только наличными! Чеки не принимаются.
– Расслабься, у меня «Америкэн экспресс».
– Подходяще.
В половине первого у Рока была назначена встреча с персональным банковским менеджером. Встретиться договорились не в банке, а в ресторане клуба «Холлс Уэлл». Где-то между четвертым бокалом «Шато Палмер» 1962 года и третьим глотком коньяка «Хайн» 1947-го менеджер согласился дать Александру Року в кредит сто десять тысяч фунтов на три месяца под процент пятнадцать с четвертью. В качестве залога Рок предложил коттедж в графстве Клейтон, ту долю квартиры на Рэдклифф-сквер, которая не принадлежала строительной компании «Брэдфорд и Бингли», «порше» стоимостью тридцать две тысячи фунтов и акции на десять тысяч фунтов – «Грейт юниверсал сторс», «Валор», «Бритиш нэшнл ойл компани», «Форин энд колониал инвестмент траст», «Мосс, Брос энд Конранс» вместе с формами передаточного распоряжения. Все это банк имел право удержать до уплаты долга. Таким образом, Рок поставил на кон все свое имущество, за исключением разве что двух зубных коронок из белого золота, часов «Пиаже» стоимостью триста фунтов, пяти пар ботинок «Гуччи», костюмов, пиджаков и брюк от Луи Феро и Ив Сен-Лорана, нескольких десятков рубашек от «Тернбулл и Ассер», двадцати шести пар носков от «Генри Бертон оф Глазго», а также разнообразной мебели и мелочей разной степени ценности.
В половине четвертого Рок, слегка покачиваясь, снова зашел в отдел потребительских товаров. Опустился на стул рядом с Джеймсом Райсом и, не удержавшись, икнул, распространяя по офису запах дорогого алкоголя.
– Решил с кофе перейти на выпивку? – пошутил Райс.
Рок посмотрел на него, но обнаружил, что едва может сфокусировать взгляд. Откинулся на спинку стула и напряженно прищурился.
– Какие новости насчет кофе?
Райс постучал по кнопкам и поглядел на экран:
– На сентябрь – тысяча двадцать два. Сегодня цена упала на пятнадцать фунтов.
– Значит, самое время покупать?
– По крайней мере, еще с утра кофе обошелся бы дороже.
– Больше пока дешеветь не будет?
– Тебе виднее, Рокки. Ты ведь у нас эксперт.
– Райс, я серьезно. Хватит сыпать остротами. У меня для тебя хороший клиент, порядочный и добросовестный. А если тебе мое предложение неинтересно, скажи сразу, и этот человек обратится к кому-нибудь другому.
– Хороший, говоришь? Насколько хороший?
– Пьет очень много кофе.
– Сколько?
– Ему нужно двести лотов с доставкой через три месяца.
Райс поджал губы. Двести лотов – это тысяча тонн. По нынешней цене – миллион двадцать два фунта. Заключить такую сделку в обстановке полного затишья – большая удача. Комиссия – по десять фунтов с каждого лота. Значит, две тысячи пойдут компании, а двести фунтов достанется лично Райсу.
– Будет сделано, – кивнул он. – С превеликим удовольствием. Завтра нужно внести сто две тысячи двести фунтов, а в сентябре остальное, то есть… дай подсчитать… девятьсот девятнадцать тысяч восемьсот.
– Договорились, – кивнул Рок.
Райс принялся заполнять бланк для приема заказа.
– Кто клиент? – уточнил он.
– Я.
Продажу своей души банку «Мидлэнд» Рок отпраздновал с Амандой в ресторане «Ле Капо» неподалеку от Уэст-Халкин-стрит. Аманда напомнила, что они познакомились ровно два с половиной месяца назад. Произошло это в пасхальную субботу, на бегах в Коудрей-Парк в Сассексе. Получая выигрыш, Аманда затеяла шумный скандал. Возмущало ее то, что, правильно поставив на лошадь, которая действительно пришла первой, она получила всего девяносто семь пенсов, хотя при ставке пятьдесят пенсов выигрыш должны были выплатить десять к одному. Рок стоял в очереди к соседнему окну, собираясь получить свои выигранные пять фунтов. Он попытался объяснить, каким образом на бегах рассчитывают суммы выигрыша. В конце подробной и содержательной лекции Аманда только с досадой взглянула на него:
– Когда проигрываешь, обидно, а когда выигрываешь, все тебе мало.
– Точнее и не скажешь, – согласился Рок.
– Если вы такой умный, тогда зачем играете?
– Не играть еще обиднее, чем играть и проигрывать.
Аманда нахмурилась. Рок в первый раз обратил внимание на ее изящный прямой носик, красиво очерченные, хоть и сердито поджатые губки, голубые глаза, в которых так и посверкивали задорные искорки, и светло-русые волосы с мелированными прядями. В сапогах на каблуках рост у нее был около метра семидесяти. Одета Аманда была в вельветовые брюки от Филлипа Сальве и блузку от «Жус». На шее – шелковый шарф от Корнелии Джеймс. Сунув руки в карманы, Аманда стояла и молча смотрела на него. Давненько Рок не встречал таких красавиц и теперь, глядя на нее, наслаждался. Лицо живое, подвижное, кожа нежная, несколько едва заметных вес нушек и, если не считать едва заметно подкрашенных ресниц, никакого макияжа. Рок невольно подумал о своем распавшемся браке и сногсшибательной жене – которая, впрочем, становилась сногсшибательной только после часа кропотливого труда у туалетного столика. Перед тем как лечь спать, начинался обязательный ритуал снятия макияжа. На ужин в ресторан Рок отправлялся с ослепительной красавицей, чарующей соблазнительницей, от которой невозможно отвести взгляд. Девушка, излучающая такую неотразимую сексуальность и притягательность, без проблем завоевала бы первый приз на любом конкурсе красоты. Но увы, такой она была только во время выходов в свет. А ведь Рока гораздо больше интересовала сексуальность в постели. Каждый вечер Полина по двадцать пять минут проводила в ванной, тщательно смывая толстые слои косметики. Спать в макияже вредно, от этого портится цвет лица. В результате вместо обольстительницы, которую Рок так неудержимо желал за столиком в ресторане, в кровать ложилась невзрачная и неинтересная особа, у которой вдобавок после всех процедур лицо становилось цвета сырой индейки.
Но Аманда – совсем другое дело. Стоя возле касс тотализатора и видя ее в сереньком свете пасмурного апрельского дня, Рок понимал: эта девушка одинаково хорошо выглядит и только встав с постели, и приведя себя в порядок для выхода в свет.
– Значит, вы завзятый игрок? – спросила Аманда.
Хмуриться она перестала и уже повернулась, собираясь уйти. Рок хотел остановить ее, задержать, но не знал как. Надо дать такой ответ, после которого девушке захочется продолжить разговор.
– Хотите, заключим пари?
– А вы часто выигрываете?
Року нравился ее голос. Сразу понятно, что перед тобой интеллигентная, образованная девушка, вдобавок начисто лишенная высокомерия – характерных снобистских интонаций совсем не слышно.
– Во всяком случае, стараюсь.
– Ну и как, получается?
Аманда в первый раз улыбнулась.
– Решать вам, – ответил Рок. – Спорим на пять фунтов, что вы откажетесь поужинать со мной сегодня вечером.
Аманда, до сих пор стоявшая чуть боком, повернулась к Року и с почти застенчивой улыбкой едва заметно покраснела.
– Так нечестно, – возразила она. – Я сегодня занята.
– Значит, не принимаете условия пари?
– Конечно. Я же все равно не смогу выиграть!