Шофер включил кондиционер на полную мощность, потом несколько раз открыл и снова закрыл окна. Однако потный толстяк на заднем сиденье таких тонких намеков не улавливал. Впрочем, Джимми Кулундис был слишком занят размышлениями. Сидел с закрытыми глазами, зажав в зубах сигару и попыхивая ею через равные интервалы примерно в восемь секунд.
Настроение у Кулундиса было прекрасное. Даже те немногие, кто близко знал этого человека, не могли определить, в хорошем он расположении духа или в плохом. Вне зависимости от настроения Кулундис всегда оставался бодр и жизнерадостен. Дела в Умм-аль-Амнахе удалось завершить гораздо быстрее, чем он предполагал. Поэтому в воскресенье он успел слетать во Францию, чтобы посмотреть, как его лошадь, Быстрая Ракета, выигрывает скачки «Триумфальной арки» на ипподроме Лоншамп, а потом еще вернулся в Афины, чтобы провести уютный семейный вечер дома, в обществе жены и троих детей.
Кулундис вел двойную жизнь, и это ему удавалось – а главное, очень нравилось. Он по-прежнему был женат на Ариане, дочери рыбака из его родной деревни. В детстве особо не общались – когда она была ребенком, Кулундис уже достиг подросткового возраста. Однако, приехав как-то раз в деревню навестить пожилых родителей, сразу обратил на Ариану внимание. Вскоре сыграли свадьбу. Ариана была женщина симпатичная и очень домашняя. Радости роскошного, гламурного образа жизни ее не привлекали, хотя, когда в гости приезжали друзья или деловые партнеры мужа, принимала их всегда радушно. Ариана не хотела жить в огромном особняке, поэтому в качестве семейного гнезда Кулундис приобрел скромный домик, который все же оснастил всеми существующими удобствами и даже излишествами. Окна выходили на ту самую рыбацкую деревню, откуда они оба были родом.
Пока Кулундис путешествовал по всему миру, занимаясь делами и развлекаясь, Ариана предпочитала оставаться в Греции с детьми. Хотя вместе супруги проводили меньше одного вечера в неделю, даже после семнадцати лет брака Кулундис радовался этим встречам и ждал их с нетерпением. Из всей своей недвижимости только это скромное жилище он называл домом.
«Ситроен» засигналил и резко вильнул в сторону, объезжая трактор, откуда ни возьмись выкатившийся с проселочной дороги на главную. Видимо, водитель трактора искренне полагал, что в данной ситуации имеет преимущество.
– Имбецил, – пробормотал окутанный клубами дыма шофер.
Хорошее слово, подумал Кулундис. Как раз подходит для описания Абр Кви Миссха. Впрочем, теперь он уже не принц, а тридцать восьмой эмир Умм-аль-Амнаха. Да и его отца, ныне отошедшего на покой тридцать седьмого эмира, тоже вполне можно так назвать. Оба дураки, рассудил Кулундис. Каждый на свой лад. Но у старика хотя бы характер есть. А вот сын – жалкий слабак. Кулундис улыбнулся. После того как в пятницу вечером Миссх явился в гостевые покои и сообщил новости, торговец оружием всю ночь не спал – раздавал указания по телефону. Кулундис не только располагал доступом ко всем видам вооружения, но и имел возможность привлечь самых лучших наемников в мире. Ему ничего не стоило за пару часов собрать армию, состоящую из рано вышедших в отставку английских и американских офицеров высокого ранга, вплоть до генералов, разочаровавшихся бойцов Особой воздушной службы Великобритании и свежеобученных рядовых. Но в базе у Кулундиса значились не только военные, но и стратеги, военные планировщики, экономисты, политики. Короче говоря, в его распоряжении был самый разный персонал, за солидное вознаграждение готовый отправиться в любую страну воевать, поддерживать порядок и управлять – по желанию клиентов Джимми Кулундиса.
Воспользовавшись тем, что телефонные счета будет оплачивать Миссх, Кулундис договорился со всеми, с кем нужно. Теперь в Умм-аль-Амнах отправится целая армия. Кто, кроме Джимми Кулундиса, поддержит маленькое государство, друзей у которого нет? Кулундис снова улыбнулся. Надо думать, в такой ситуации эмир Абр Кви Миссх на многое пойдет, чтобы не лишиться его поддержки.
Глава 15
Кулундис и Эллек прибыли в Шато Лассер, и оба были официально представлены сначала мадемуазель Николь Варасе, нынешней подруге виконта, затем друг другу, поскольку раньше этим достойным господам встречаться не приходилось. Затем был подан аперитив – коктейль из шампанского «Боллинджер» и малинового ликера «Крем де Фламбуаз». По итогам первой четверти часа, проведенной в замке, гости успели прийти к выводу, что мадемуазель Варасе совершенно очаровательна. Друг на друга они, кажется, особого впечатления не произвели. А поданный напиток, как оказалось, прямо-таки валит с ног.
Редко кто может похвастаться портретом предка кисти Буше, Фрагонара или Винтерхальтера. Виконт де Лассер же с гордостью продемонстрировал работы всех трех мастеров. Еще более примечательным было то обстоятельство, что в великолепной столовой эти картины казались неприметными безделушками вроде фарфоровых уток.
Это величественное помещение достигало ста двадцати пяти футов в длину. Одну стену заполняли арки, в которых располагались раздвижные двери, украшенные витражами. Через них можно было попасть на балкон с видом на озеро в семьдесят два акра. Другую стену занимал мраморный камин двенадцати футов высотой и четырнадцати шириной. Хотя была середина лета, в камине горел огонь и весело потрескивали дрова. Дым развеивал дувший с озера прохладный ветерок. Освещали столовую только свечи в массивной хрустальной люстре над столом.
Стол с инкрустациями, изготовленный из розового дерева, в случае надобности можно было разложить до длины девяноста футов и свободно рассадить за ним семьдесят пять человек. Но сегодня вечером в этом не было необходимости, поэтому столешница имела круглую форму и была как раз такого размера, чтобы четыре человека могли комфортно поужинать, не задевая друг друга локтями. Кулундис и мадемуазель Варасе расположились по обе стороны от виконта. Между ними сел Эллек. Чем больше коктейля он выпивал, тем настойчивее пялился на мадемуазель Варасе. Девушка была одета в платье из мерцающего синего материала, полностью оставлявшее открытыми плечи. Декольте было настолько глубоким, что доходило почти до сосков. Загорелые руки и грудь, прекрасное лицо и чувственные губы просто сводили Эллека с ума. А если учесть, что красавица поглядывала на него не просто с вежливым интересом…
На закуску подали пресноводных раков с «Кортон-Шарлемань» шестьдесят девятого года. Потом принесли паштет с трюфелями с «О-Брион» шестьдесят второго года. Затем – каре ягненка на гриле с пряными травами и «Латур» сорок седьмого года. И наконец, десерт – малиновый торт со взбитыми сливками с «Шато д’Икем» пятьдесят девятого года.
Отпив глоток французского белого десертного вина «Сотерн», Эллек почувствовал, как к его ширинке сколь знула женская рука и, нащупав пуговицы, расстегнула их. Хватая ртом воздух, словно рыба, потрясенный Эллек уставился на мадемуазель Варасе. В правой руке она держала бокал. Встретившись глазами с Монти, едва заметно приподняла его, выпила глоток и поставила на стол. Затем пальцы проникли под резинку семейных трусов «Маркс и Спенсер» и принялись играть с единственными предметами, которыми Эллек глубоко дорожил, – разумеется, кроме того, что лежало в банковском сейфе в Швейцарии. Ерзая на стуле, Монти ощущал нечто среднее между беспокойством, смущением и чувственным наслаждением. Покосился на виконта, однако тот был занят разговором с Кулундисом и, кажется, ничего не заметил – как, впрочем, и грек. Эллек принялся лихорадочно размышлять, как бы позавуалированнее намекнуть мадемуазель Варасе, чтобы девушка поумерила пыл, однако на ум ничего не шло. Между тем умелые пальцы продолжали ласкать его под столом.
Тут виконт повернул голову и обратился к Эллеку:
– Полагаю, Монти, пора перейти к делу. Вы оба проделали долгий путь, однако Джимми известно, зачем я его позвал, а тебе – нет.
А ласки между тем все продолжались. Эллек искоса бросил умоляющий взгляд на мадемуазель Варасе, но та и бровью не повела. Впрочем, девушка вообще сидела за столом с самым невинным видом. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она занята чем-то особенным. Виконт взглянул на нее:
– Дорогая, тебе, я думаю, наши скучные деловые разговоры не интересны. Не желаешь пока пройти в гостиную? Мы скоро к тебе присоединимся.
– Oui, mon cheri[4], – самым прелестным и непринужденным тоном отозвалась девушка и, поднявшись из-за стола, направилась к двери.
Виконт вставать не стал, поэтому оба гостя тоже остались сидеть.
Только когда мадемуазель Варасе была уже в дверях, Эллек сообразил, что пальцы, забавлявшиеся с его самыми ценными частями тела, никуда не делись. На секунду Эллек застыл. Потом попытался сообразить, сколько сегодня выпил. Неужели он настолько пьян? Затем покосился на сидевшего справа грека. Не поворачивая головы, Кулундис улыбнулся и многозначительно подмигнул.
Вошел дворецкий с кофе и покрытой слоем пыли бутылкой коньяка «Хайн». Воспользовавшись тем, что виконт на некоторое время отвернулся, Эллек под столом попытался отпихнуть руку Кулундиса, но грек оказался неожиданно силен. Кулундис наклонился к Эллеку и тихо произнес:
– Расслабься. Тебе ведь приятно, правда?
– Убери лапы, – прошипел Эллек.
– Ты прелесть. Встретимся позже, договорились? Наедине…
От такого предложения Эллек лишился дара речи, а подобное с ним случалось нечасто. Лассер дождался, когда дворецкий поставит перед гостями чашки, нальет кофе, затем разольет коньяк по старинным бокалам, преподнесенным одному из предков виконта в качестве свадебного подарка от самого Людовика XIV. Слуга скромно удалился. Кулундис продолжил лапать Эллека, хотя после того, как тот узнал, кому принадлежат пальцы под столом, ласки уже не встречали такого отклика.
– Монти, – произнес Лассер, – много лет я лично и принадлежащая мне группа компаний «Лассер» являемся твоими клиентами. За это время мы с тобой неоднократно встречались и перекидывались шутками насчет «большого куша», так?