твительно тебе нравлюсь? Или только в командировке?!
Гурин хотел ответить, что командировка здесь не при чём, что он потерял разум, как только она устроилась к ним в отдел, и он первый раз увидел её, что это сумасшествие стало невыносимым, и ему нужна определённость и чёткие перспективы. Он хотел всё это сказать проникновенно и со значением, но…
Опять зазвонил телефон.
– Гурин, я нашла твою рубашку с кетчупом! – радостно сообщила жена. – Она завалилась за корзину с грязным бельём и на неё написала кошка! Теперь рубашку придётся надолго замочить, иначе она не отстирается. Ты рад, Гурин? Почему ты молчишь?
Гурин вдруг остро ощутил себя скучным, пошлым семьянином, у которого дома в тазу киснет рубашка с кетчупом, а у жены нет больших проблем, чем докучать ему в деловой поездке.
– Почему ты, молчишь, Гурин? Ты рад, что твоя любимая рубашка нашлась?!
– Я рад, что на неё нассал кот! – со злым отчаянием сказал Гурин. – Сделай одолжение, отнеси эту рубашку в мусоропровод и не напоминай мне больше о ней!
– Почему, Андрюша? – обиженно спросила жена. – У тебя неприятности в поезде? Но при чём тут рубашка? Она стоила почти двести долларов, а надел ты её всего один раз…
Гурин с силой вжал кнопку отбоя в мобильник.
– Кто?! – прищурилась Дэнни.
– Ты будешь смеяться, но снова мама, – не моргнув глазом, привычно соврал Гурин, с облегчением чувствуя, что краска стыда и не думает приливать к щекам.
– Один мой знакомый в командировках всегда отключает мобильник! – со значением сказала Дэнни.
– Ну что ж, теперь у тебя будет знакомый, который не при каких обстоятельствах не делает этого, – ответил Гурин, и, смело обняв Дэнни за плечи, повёл её по шаткому коридору в купе.
На нижней полке, душа друг друга в объятиях, целовались Сухов и Ленка. Глядя на них, Гурин опять почувствовал лёгкую зависть. Ленка – вдова, Генка – в разводе, они могут позволить себе хоть групповой секс, не мучаясь вопросом морали.
А него рубашка, замоченная в тазу…
Это накладывало обязательства, через которые Гурин намеревался смело переступить.
– Пойдём в ресторан, – интимно позвала Дэнни. – В купе теперь всё равно часа два никакой жизни не будет.
Гурин с радостью принял её предложение. Он вдруг понял, что не готов ещё вот так, как Генка, кувыркаться на полке, что ему обязательно нужен деликатный период нежностей, недоговорённостей, намёков, заигрываний, лёгких прикосновений и привыкания к чужому телу и запаху, какими бы прекрасными эти тело и запах ни были…
Он оказался вшивым интеллигентом, ботаником, а вовсе не мачо, каким планировал быть в этой командировке.
– Пойдём, – приобнял он Дэнни за талию.
В ресторане было полно народу, и это сильно нарушало обстановку интимности, на которую так рассчитывал Гурин.
Принесли два «Цезаря» со слегка увядшими листьями салата, два стейка из сёмги, огромную лиловую гроздь винограда в вазе и бутылку шампанского.
Дэнни очень красиво ела. Она слегка приоткрывала полные губы, отправляла в рот маленькие кусочки и жевала как будто в полприкуса – легко и возвышенно. При этом смуглая кожа в её декольте отливала дорогим перламутром, а чёрные волосы полыхали отражением света, который давала неяркая настольная лампа.
Гурин залюбовался ею.
– Почему ты не ешь? – спросила Дэнни, поднимая бокал с шампанским.
– Ты красивая, – пробормотал Гурин. – Очень красивая! Почему тебя зовут Даниэл Стилл?
– У меня папа американец, – улыбнулась Дэнни.
– Тогда почему ты здесь?
– Потому что маму я люблю больше.
– Понятно, – кивнул Гурин, хотя так и не понял, как можно с такой кожей, с таким лицом и с такими ногами всерьёз продавать какие-то гнусные вентиляционные системы в России.
Он залпом выпил подряд три бокала шампанского.
Дэнни смотрела на него с интересом.
– Один мой знакомый всегда пил много шампанского перед тем, как попытаться затащить меня в постель, – невинно улыбнувшись, сказал она.
– Что ты говоришь? – удивился Гурин и смело уточнил: – Ему это удавалось?
– Он был не в моём вкусе, – неопределённо ответила Дэнни.
Гурину стали надоедать эти истории про знакомых. Он взял Дэнни за руку.
– А я… в твоём вкусе? – в упор глядя на перламутр в декольте, спросил он.
– Ты забавный, – ответила Дэнни. – Мне с тобой весело и легко.
Гурин опять почувствовал предательский пульс в щеках. Миленький комплиментик для двухметрового мужика: «Ты забавный!»
Нужно быть решительнее и напористее – этот совет витал в прокуренном ресторанном воздухе.
Он крепко сжал руку Дэнни, ощущая, как в ладонь врезается камень от её перстня. Он поднёс эту руку к губам и сказал, вдыхая аромат смуглой кожи: – Ты сводишь меня с ума. И я тоже хочу затащить тебя в постель…
В кармане затрезвонил мобильник.
– Мама звонит, – улыбнулась Даниэл и отняла свою руку.
– Да, – устало произнёс Гурин в трубку.
– Андрюш, – тихо сказала Ольга. – Я тут подумала, что могла бы поехать в эту командировку вместе с тобой.
– Не могла, – жёстко отрезал Гурин. – Я же говорил тебе, что мы поехали вчетвером!
– Ты, Сухов и две девушки из отдела продаж?
– Да.
– Они красивые?
– Нет, старые грымзы, – покосился на Дэнни Гурин.
– Значит, красивые, – вздохнула Ольга. – Гурин, а помнишь, как мы с тобой на скейтборд ах ночью по скоростной трассе гоняли?!
– Помню, – вздохнул, Гурин, прикидывая, как бы с такой же решительностью завладеть рукой Даниэл.
– А как потом мороженое ели в придорожном кафе?
– Помню.
– Мы попросили официантку принести столько мороженого, сколько уместится на наших досках!
– Да, – вяло откликнулся Гурин.
– Мы не смогли всё съесть и играли мороженым в снежки на улице! За нами бежала стая бездомных собак и вылизывала асфальт!
– Да, – повторил Гурин.
– Гурин! – с нажимом сказала вдруг Ольга. – Я наврала тебе. Я не замочила твою рубашку, я изрезала её на лапшу!
– Да, – опять сказал Гурин, ощутив огромное счастье от того, что его рубашка изрезана, а не замочена.
– Сволочь, – сказала жена. – Но всё равно спасибо, что берёшь трубку.
– Да, – Гурин представил Ольгу – в джинсах, майке, неизменно открывающей загорелый живот, с короткой стрижкой, которую как не укладывай, всё равно топорщится ёжиком, с серыми глазами, в которых, что бы между ними не происходило, всегда читалось обожание.
Простушка. Воробушек.
Ни косметики, ни побрякушек, ни гонора, – только неистребимое желание содержать в порядке его рубашки.
Первый раз за всю совместную жизнь она попыталась огрызнуться, назвав его сволочью.
– Пока, – сказал жене Гурин. – Не звони больше, мы скоро ложимся спать.
– Что советует мама? – томно засовывая виноградину в рот, поинтересовалась Дэнни.
– Пошли! – схватил её за руку Гурин. – Пошли!!
– Куда? – Дэнни не успевала бежать за ним на высоких каблуках. – Куда ты меня тащишь?
– Пошли!!
На измену у Гурина почти не осталось времени.
Воробей, который начал клеваться, пробил в его здоровом мужском желании ощутимую сентиментальную брешь.
Сухов и Ленка уже не делали ничего предосудительного, они пили вино.
Гурин взял Генку за плечи и выставил в коридор. Ленка вышла сама, прихватив бутылку вина.
Гурин закрыл дверь изнутри и скинул пиджак.
Времени было мало, он был обязан успеть. Он был обязан доказать себе, что умеет брать не только сереньких встрёпанных воробьёв, но и экзотических птиц.
Дэнни с интересом смотрела, как он раздевается.
– Куда ты торопишься? – спросила она, обнимая его за шею. – Тебя жареный петух клюнул?
– Воробей, – прыгая на одной ноге и пытаясь стянуть штанину, – сказал Гурин. – Жареный воробей меня клюнул!
– Мне самой раздеваться?
Он запутался в замочках, цепочках, завязочках, молниях и пуговицах. Он запутался в волосах, смуглой коже и удушливо сладких духах. Гурин никогда не сталкивался с таким количеством женских хитростей и опозорился, не раздев Дэнни даже наполовину.
Он устал и выдохся. Он даже почти передумал ввязываться в это хлопотное дело – измену, но Дэнни уже висела на нём, влажно дышала в ухо, щекотала щёку ресницами, прижималась грудью везде, где только можно было прижаться.
– Ты смешной, Гурин, – прошептала она. – У меня впечатление, что я лишаю тебя девственности.
Дэнни отлепилась от него и деловито разделась, сама справившись со своими застёжками и пуговицами.
«Что-то Ольга давно не звонила», – тоскливо подумал Гурин, глядя на её глянцевую, безупречную наготу.
Дэнни потянула его в постель, запечатав рот технически правильным поцелуем. Если он ударит лицом в грязь, об этом будет знать весь отдел продаж вентиляционных систем, подумал Гурин, рьяно изобразив напор и натиск, от которого Дэнни необоснованно застонала.
– Телефон, – вдруг сказала она, прислушавшись.
– Что? – не понял Гурин.
– Твой поганый мобильник опять звонит! – заорала Даниэл Стилл, прикрыв простынёй голое тело. – Он меня достал! Скажи своей маме, или кто она там, что ты занимаешься сексом!
– А я им занимаюсь? – удивился Гурин. – Ещё и не начинали.
Дэнни отвернулась к стене и обиженно засопела.
– Да, – выдохнул Гурин в трубку. – Что ты ещё изрезала из моего гардероба?
– Всё, – всхлипнула Ольга. – Ты остался голый, Гурин. Ни джинсов, ни костюмов, ни джемперов, ни трусов, ни рубашек. Куртки я тоже порезала. Осталась только дублёнка, у меня на неё сил не хватает, ножницы не берут. А сейчас я хочу уничтожить наши свадебные фотографии, Гурин.
– Почему? – плохо врубаясь в поток информации, спросил он.
– Потому что я точно знаю, Андрюша, что ты сейчас с женщиной.
– Я в командировке! – заорал Гурин. – Я на работе! А ты… ты не имеешь права ничего резать!
– Имею, Гурин! И тебя фантастически повезло, что ты далеко, потому что я точно знаю, что могла бы тебе отрезать!!