ажки, пусть их даже целый миллион! Пустить, развеять их по ветру, и через мгновение о них забудут. ЭТИ забудут точно. Даже не заметят такой мелочи. Не обратят внимания! Но, этот свиток! Его не взять нельзя! Но Клейзмера все нет!
Такого еще не было! Такого быть не могло! Пора бы и честь знать, господин Клейзмер! А его все нет!
Да кто вы такой? Обычный гений! Таких единицы? Таких вообще нет? Есть места, куда нельзя не приходить! Может, вы и в последний свой час перепутаете двери и опоздаете! А табличка бронзой все отливала, светясь на пустом месте.
Сейчас ОН войдет, – пронеслось по залу. – Сейчас двери откроются, и ОН войдет!
К королю подошел человек и что-то прошептал на ухо. Тот подтянулся, поправил костюм и направился к Клейзмеру. Нет! К пустому креслу. Зал в ожидании замер! Зал затаился, стены напряглись, потолок натянулся старинными перекрытиями! Такого здесь еще не было! И рядом с табличкой «reservado» на пустое сиденье ложится волшебный свиток-грамота, свиток-признание, свиток-пропуск, пропуск в Рай. Король поклонился пустому месту и покинул зал. А люди на местах выдохнули, они уже задыхались, они не в силах были таить в себе молчание, и тут их словно прорвало!
– Да, кто он такой?
– Это переходит всякие границы!
– Нужно и ЧЕСТЬ ЗНАТЬ, господин Клейзмер!
– Честь… Честь… Знать… Знать…
Долго еще стены отражали эти слова гулким эхом, пока не растворились и не умерли навсегда. Такого еще здесь не было никогда!
Они с Галей снова шли по короткому коридору, коридорчику, и разноцветные таблички контор и офисов переливались разными цветами. «ИЗДАЕМ И ПРОДАЕМ» – гордо светилась в конце коридора. Прошло уже два месяца с тех пор, как они заключили крохотный договор… договорчик. И теперь пришли сюда снова. Усталый маленький издатель равнодушно встретил их и проводил к столу. Книг здесь стало еще больше. Значительно больше! Они уже закрывали все проходы, поднимались до потолка, подпирая его великими мыслями, судьбами, придуманными и не придуманными историями, книжной силой и мудростью. А вот и коробки с его книгами. Они приветливо смотрели на своего хозяина. На своего автора! Наконец, явился! – говорили ему они. И какая-то идиотская радость охватила Леонидова. Здесь находились его книги! Тысячи книг! Они не испортились, не устарели, не запачкались – были аккуратно сложены в красивые коробки и стояли там, где их оставили два месяца назад! Он и не надеялся снова увидеться, но они были здесь и ждали его. И он почувствовал себя рядом с ними как дома… Потом очнулся…
Галя о чем-то говорила с маленькими издателями на повышенных тонах:
– Но, почему за два месяца не было продано ни одной книги? Вы взялись за это! Мы заплатили деньги! Вы обязаны были их продавать!
Издатель устало на нее посмотрел. Он давно устал от объяснений, поэтому монотонно привычно объяснял:
– Мы должны были напечатать ваши книги?
– Да, – нервно ответила она.
– Они перед вами, – показал он. – По договору, мы должны были их продавать?
– Конечно! – воскликнула она.
– Так мы их и продавали! Они лежат в десятках электронных магазинах.
– Но вы не продали ни одной! За два месяца!
– Потому что их не покупали! – взвизгнул издатель. – Но мы продавали их! Продавали! Понимаете меня? Мы взялись их продавать, а не продать, а это большая разница! Это две разные вещи – почитайте договор! И мы его выполняли! И будем выполнять до конца срока, то есть, до конца года!
– Что же теперь? – спросил Леонидов.
– Теперь ничего… Ничего теперь… Мы будем продолжать их продавать, как и делали это раньше. Или вы можете их забрать – это ваша собственность… А хотите, они еще полежат здесь… До конца года.
– Ну, уж нет, – воскликнул Леонидов, глядя на коробки со своими книгами. Он не мог и не хотел их оставлять здесь ни на год, ни на месяц, даже на день, и теперь ставил последнюю подпись в этой фирме… фирмочке…: – «Товар получен»
– Мой вам совет, – на прощанье сказал «издатель», – без рекламы и поддержки, без пиара их никогда и никто не купит, – кивнув на горы книг, занимавших маленькое помещение.
– Что же вы молчали раньше? – презрительно спросила Галя, – если вы знали, что их никто не купит, зачем их печатали и морочили нам головы?
– Мы делали нашу работу, – грустно сказал издатель. И добавил: – Но все пункты договора мы выполнили. Абсолютно все! И к нам не может быть никаких претензий. У нас договор.
Так вот почему здесь было столько книг. Они дожидались своих авторов. Выдерживались. Отстаивались. А «издатели» просто зарабатывали деньги – грузили, перевозили, снова грузили так, как работают настоящие, истинные грузчики, а потом книги складировали. «Продавали».
Он таскал тяжелые коробки по коридору… коридорчику и впервые в жизни понял, что такое быть грузчиком.
– Что ты веселишься? – спросила Галя.
– Знаешь, кто я?
– Ну?
– Грузчик.
– Да уж.
– Значит, мы на верном пути! От грузчика до издателя – один шаг! А правильный костюмчик у меня уже есть.
И еще одно вспомнилось ему – волшебное озеро. Оно все стояло перед глазами, и чудесные бугорки-острова возникали из воды, где росли удивительные деревья, а волшебные плоды свисали с ветвей. Только не было людей в лодках. И лодок не было. Никого не было. Озеро это находилось на далекой-далекой планете, где не могло быть никого – планета была необитаемой.
Теперь он находился в своей комнате, и книги его были рядом. Огромные коробки поднимались до потолка, небоскребами строились в широкие улицы и проспекты, а в них жили люди. Тысячи людей. Его персонажи. Они ходили по этим улицам, строили города, летали в космос, а иногда, снимая обувь, выходили на берег океана и босиком брели по песку. И он тоже ходил вместе с ними. Теперь это был целый мир – придуманный мир. Только об этом пока знали он и несколько близких ему людей. И еще – его Ангел.
Алка! Черт ее побери! Он совсем забыл! Он обещал позвонить ей через неделю-другую, а прошел уже месяц! Второй месяц! Неудобно получилось, – подумал он. Хотя, что такое два месяца, когда они не виделись почти двадцать лет. Все равно неудобно! Она давно ждет его звонка, и не решается позвонить сама, не хочет быть навязчивой. Она всегда была аккуратной скромной девочкой. Алка! Алла! Аллочка!
Он набрал номер и отпрянул от телефона, который задрожал, завибрировал всеми своими микрофонами и микросхемами и готов был разлететься вдребезги. А откуда-то накатило шумной морской волной, свежим дыханьем океана и запахом водорослей. И бензина. Целая флотилия, армада водяных скутеров и моторных лодок с невероятной скоростью утюжила, разрезала на кусочки поверхность океана. Алка на маленькой ракете неслась по волнам.
Снова за ребенком на кружок плывет, – подумал он, – снова не вовремя.
А она действительно мчалась стрелой, рассекая волны, поднимая небольшие цунами стремительным аппаратом-стрелой.
– Леонидов! Ты что ли? Леонидов! Как ты вовремя позвонил! Я так рада тебя слышать!
И сделала широкий вираж, поднимая огромную волну.
– Леонидов! Ты умница, что позвонил, но я тебя не слышу! – кричала она, заходя на второй вираж. – Говори громче!
А он уже летел рядом с ней. Вернее не рядом, но очень близко. Он зацепился длинным тросом за ее ракету и теперь мчался на водных лыжах следом на ее волне. И кричал:
– Ну, как книги?
– Книги? – кричала радостно Алка. – Какие книги?
– Мои книги! Тебе понравились?
Она притормозила и в ужасе на него посмотрела, как на сумасшедшего.
– Леонидов, я не читаю книг! Уже двадцать лет я их не читаю! И не буду читать!
Вдруг спохватилась: – Прости! Вспомнила! Это же твои книги. Я вспомнила! – радостно прокричала она. – Фу, ты, черт! Я совсем забыла! Я не успела! Такой цейтнот, столько дел, столько суеты, голова идет кругом! Позвони мне!
– Когда?
– Через неделю…
Она уже давила на педаль газа и неслась по волнам.
– Через две! – радостно вторил он, чувствуя сумасшедшую скорость.
– Хорошо! – кричала она. – Через две!
– Нет, через три! – кричал он, войдя во вкус.
– Да, да, через три! – эхом отвечала Алка.
– А еще лучше, через двадцать лет! – закричал он. – Так будет лучше! Намного лучше! Чтобы наверняка! Через двадцать!
– Хорошо, через двадцать лет. Но ни днем позже! – кричала в ответ Алка. – Поможем! Обязательно поможем! Какие могут быть вопросы! Звони ровно через двадцать лет, и не днем позже!
И тут вся армада собралась, выстроилась в линию и рванула с этого мокрого места, мчась в непроглядную даль океана, где только волны, скорость и ветер в лицо. Леонидов не ожидал такого рывка, и трос его лопнул, как гнилая нитка. Он грохнулся в океан и последнее, что запомнил, была лодка – маленькое белое суденышко. Ее окатило веселой волной от пролетевших скутеров, и человек с веслами навстречу ей гордо поднял голову. А лицо его теперь было мокрым, сияя на солнце, и глаза улыбались.
Они сидели напротив друг друга, и Петров держал в руках весла. Он медленно греб, а вокруг был спокойный океан и больше никого. Теперь это был не лайнер и не большая ракета, а лодка. Маленькая лодочка, медленно плывущая по волнам. Зато она была белого цвета. Петров сидел в форме капитана, а на голове была фуражка. Мокрая фуражка, с которой стекала вода.
Петров вытащил его из воды, он не дал ему захлебнуться, и теперь они оба мокрые сидели в лодке и смотрели вдаль.
– Вот, видишь, – наконец заговорил Петров, – я говорил, что поможет, значит, поможет, обязательно поможет. Через двадцать лет и ни днем позже. Теперь уже точно. А иначе и быть не могло. Это же одна компания. Ближе этих ребят по жизни никого и не осталось. А тут какие-то двадцать лет. Тьфу!
И они засмеялись.
– Можешь меня поздравить, – продолжал он, – я закончил фильм.
– Поздравляю, – искренне порадовался Леонидов.
– Правда, пришлось уволить всех. Деньги кончились. Сам понимаешь. Один пошел на сварку, другой на монтаж, третий вернулся в электрики. Пришлось заканчивать самому.