– Прекратить сейчас же хулиганство! – закричал он.
Клейзмер остановился и удивленно на него посмотрел, потом по сторонам и неожиданно произнес:
– Почему посторонние в аудитории! Выведите, пожалуйста, его отсюда! Он мешает работать!
– Что!? – пошел на него блюститель порядка. Больше он не раздумывал ни о чем, зная, что нужно делать. А дело свое он знал хорошо.
Небо упало с высоты, накрыв холодный город, солнце спряталось за темную тучу, и пошел снег. Галактика потухла, скрыв черные уголки загадочной вселенной, впрочем, туда уже никто не смотрел. Она стала такой, какой была всегда, все те прошлые тысячелетия, забытая и не интересная, какой ее знали люди. Она трепетно ждала своего часа, но час этот еще не наступил.
Тем временем хулигана отвели в сторону, чтобы люди из толпы зевак не мешали, и приступили к допросу. Впрочем, все уже разошлись, и Клейзмер больше не интересовал никого.
– Тебе кто разрешил хулиганить на площади?
Хулиган молчал, и милиционер продолжил:
– Я тебя спрашиваю, ты зачем беспорядки устраиваешь на центральной улице города? Это правительственная трасса. Голова у тебя есть?
Голова была покрыта старенькой вязаной шапочкой, а оттуда во все стороны торчали черные волосы. Взгляд исподлобья, из-под шапочки, был горящий, безумный.
– Псих, что ли? – сказал первый милиционер второму.
– Накурился, – ответил второй.
– Ты будешь отвечать? – снова спросил первый. Больше всего в этом человеке поражало то, что у его ног не было ни привычной тарелки для денег, ни шляпы. Он играл просто так! Бесплатно! Но такого быть не могло! Это непорядок! Такое невозможно! А ещё удивляло, что он не боялся, не оправдывался и ничего не говорил. Он должен бояться! Для этого они и находятся здесь, а этот стоит, молчит и смотрит куда-то вдаль. И нагло улыбается!
– Чего молчишь? – снова не выдержал первый. И тут человек в черной шапочке со скрипкой в руках неожиданно произнес фразу, от которой они оторопели:
– Я не даю интервью.
– Ты еще издеваешься! – заорал первый, – в обезьянник захотел?
– Нет-нет. Я интервью не даю, – снова серьезно повторил черный человек. Какое-то время они недоуменно на него смотрели, на скрипку в его руках, на бороду. Человек не был похож на преступника, на террориста или кого-то еще. Он был странный. Таких не бывает! Удивительный человек!
– Ладно, – ответил второй, – с психом связываться, время терять.
– Вали отсюда, и чтобы я тебя больше не видел, – добавил первый.
Псих, не долго думая, отвернулся и припустил по улице, а они стояли и, молча, смотрели вслед. Потом тот остановился в сотне метров, забрался на какую-то приступочку и… снова заиграл!
– Ах, ты? – зашелся первый, – ну, я тебе покажу! – и побежал к психу. Тот, завидев его, соскочил со своего места и снова помчался по улице. Останавливаясь, играл и снова бежал. Так продолжалось довольно долго. Этот чертов сумасшедший бегал быстро! Очень быстро! Иногда казалось, что за секунды он преодолевает десятки, сотни метров, и поймать его было невозможно. Наконец, он исчез между домами, где была не их территория, и эти двое отстали.
А он действительно быстро бегал. За мгновение мог перескочить через улицы и площади, перешагнуть через высокие дома, через Собор! Он летел, почувствовав в себе невероятную силу, которая звала, тащила по городу, оставалось отдаться удивительному ощущению и покинуть этот мир навсегда, взлететь в небеса. Но он хотел играть этим людям! Поэтому площади превращались в концертные залы, а прохожие в публику, которая слушала его. Он не желал возвращаться в одиночество. Слишком долго он находился там. Только теперь понял это, и хотел оставаться здесь.
– Да, это же Клейзмер! Посмотрите, это тот самый математик, который отказался от миллиона! – закричал кто-то в толпе.
– Миллиона… миллиона, – вторила толпа, а какой-то изголодавшийся журналист уже щелкал затвором фотоаппарата.
– Господин, Клейзмер! А зачем вы играете на скрипке?
– Почему вы не бреете бороду?
Со всех сторон начали появляться стайки собачонок, которые, почуяв запах добычи, виляя хвостами, норовили вцепиться в полу его пальто.
– А почему вы не даете интервью?
– Почему вы не получили премию?
– Почему не стрижете ногтей?
– А где зимой вы собираете грибы?
С двух сторон появились машины с милицией, люди в форме выскакивали из них, они умело рассеивали, расчленяли толпу, пробираясь к нему все ближе. Делали это молча, беззлобно и привычно. Уже добрались, почти завели его в свой воронок, оставалось немного! Всего несколько шагов, и этот человек прекратит несанкционированный концерт – этот безобразный митинг.
– Это же гениальный пиар! – вдруг закричал журналист. – Как Сальвадор Дали! Тот ездил по Парижу на козе, а над Нью-Йорком летал на самолете, разбрасывая рекламные листовки. Это ГЕНИЙ пиара, не трогайте его! Он достоин миллионов! Миллиардов!
А толпа людей, еще недавних его слушателей, теперь забыв о дурацкой музыке, повторяла эти слова: – Миллиард… Миллиард… Миллиард, – и с интересом смотрела на математика-сумасшедшего-скрипача, которого сейчас поведут в обезьянник, а оттуда он выйдет миллиардером! Теперь это было модным.
Несколько дней Леонидов не выходил из дома. Сразу же после того, как он нашел работу, устроил себе отпуск. Да и не на что ему было добираться туда. Денег не осталось даже на проезд. В кармане было пусто, в холодильнике жалкие остатки продуктов, а в соседней комнате уставшая от такой жизни жена. Но какое-то смутное предчувствие подсказывало, что все решится само собой. Нет, он не пойдет к издателю и не понесет ему свои рукописи, не вернется в «бизнес». Хотя всего пару лет назад, он зарабатывал за один день столько, что можно было не на метро, а на самолете слетать в другую страну, заказать в ресторане шикарный ужин, съесть его, и, вернувшись, не заглядывать в пустой холодильник. А сейчас не было денег даже на метро или на электричку. Только вспоминал глаза паренька, который, забыв про свое пиво, читал его книгу.
– Может, плюнуть на все? – и посмотрел на гору книг, подпиравших потолок, – он не будет за деньги продавать свое умение писать, не превратит это дело в фабрику, как сегодня делают многие, почти все. Вернется в бизнес… И представил себе, как на долгие-долгие годы снова ляжет на дно, не задумываясь ни о чем, будет смотреть только себе под ноги. Нет, все должно решиться само собой! Он чувствовал это.
Галя, вернувшись из магазина, принесла много продуктов.
– Заняла? – спросил он.
– Можно сказать и так, – ответила она.
Он не понял, глядя на нее выжидающе.
– У тебя заняла, Леонидов, – поройся в карманах своей одежды – это же Клондайк! У тебя миллион курток, и в каждой из них куча денег. На черный день сбережения делал?
Он действительно любил куртки – не костюмы, не галстуки, а именно куртки, которых у него было множество, а кошельков не любил, поэтому деньги рассовывал по карманам.
– Это я только в одном шкафу посмотрела. Поищи в другом.
Он неуверенно подошел к шкафу и открыл дверцу. Сняв с вешалки две старые куртки, начал из карманов доставать… деньги. Действительно, в те времена он не признавал мелочь и пользовался только купюрами крупного достоинства – их теперь и доставал. Тысячи и тысячи! Когда-то он из дому не выходил без двадцати-тридцати тысяч в кармане. А теперь… Галя посмотрела на него, и он прочитал ее взгляд. Взгляд в прошлое, когда они ни в чем не нуждались.
– Может, вернуться? Спокойно облокотиться на благополучие, не думать ни о чем? Сможет ли? Почему бы и нет? Только больше ничего не напишет. Но, почему? Неужели невозможно совмещать такие вещи! Это все книга! Та самая – последняя! Она не дает ему покоя, не дает жить! Нет, пока не допишет ее, все будет так, как есть. И снова вспомнил глаза паренька в вагоне.
Он взял пятьсот рублей на оплату «точки», сотню на проезд и много своих книг. Остальное отдал Гале (на какое-то время хватит), – он почему-то был уверен, что сегодня повезет. Билет в один конец. Так даже интереснее!
Быстро добрался до вокзала (места своей работы). Заметив старушку у высокой стены, зачем-то купил у нее пучок укропа, потом в кассе билет и вот уже электричка и знакомые лица коробейников. Они продолжали уверенно ходить по вагонам, продавая свой товар, упорно и привычно работая, люди зарабатывали свои нехитрые деньги. Он встал в тамбуре, не решаясь войти в вагон. Стоял так и смотрел. Театр! Новая роль! Что мешает? Посмотрел на пакет с книгами. С каким удовольствием он прошел бы по вагону и просто подарил их людям. – Идиот! – подумал он, вспомнив взгляд Гали, пустой холодильник и жалкие остатки денег.
– Привет, – окликнул его знакомый парнишка, которому он подарил книги. Леонидов поздоровался, с волнением посмотрев на молодого человека. Это был первый его читатель. (Галя и Петров не считаются. Они были близкими людьми. Они субъективны. А этот!) Парень, уставившись на него, смотрел как-то странно… и молчал, а Леонидов не решался спросить.
– Так это, оказывается, ты написал? Писатель!
– Ну, я! – ответил Леонидов.
– Знаешь, – продолжил тот, потом поправился, – знаете. А вы мне должны кучу денег!
– Не понял, – удивился Леонидов.
– Ты… Вы говорили, что книжка понравится? Ну, я только детективы читаю, а это…
– Что? – переспросил Леонидов.
– Короче, я прочитал вашу книжку.
– Ну?
– Что, ну? Читал долго. Книжка длинная. Проехал свою остановку, въехал в чужую зону, добрался до конечной. Сидел как дурак и читал. Потом вошли контролеры и развели меня на тысячу рублей! Вот так!
– Ну, извини, – засмеялся Леонидов.
– Понимаешь, – в запале продолжил тот, – я читаю только детективы, фэнтези, короче, попсу всякую, а тут… Я никогда раньше не проезжал своей остановки.
– Хочешь, чтобы я отдал тебе эту тысячу? – спросил Леонидов.
– Дело не в этом, я хотел спросить… А нет еще таких же книг? Ну,… те я уже прочитал. Нет чего-нибудь ещё? Я бы заплатил. Только не сейчас – с получки отдам обязательно.